- У меня есть гипотеза, но я боюсь, что ты ее высмеешь.
- Прошу, расскажи о ней, - вмешалась Кара Яр. Я принялся отстаивать
довольно странную для мариан теорию:
- Характер фаэтов, наших пращуров, зависел от условий их жизни. Возможно,
не умея, как мы, изготовлять пищевые продукты, они пользовались
питательными веществами, накопленными самой природой в живых организмах, и
для получения их употребляли в пищу трупы животных, умерщвляя их ради
этого. Видимо, убийство было для них обыденностью и даже незаменимым
средством к существованию.
- Как? - ужаснулась Кара Яр. - Они пожирали друг друга?
Нот Кри расхохотался:
- Поистине дикая гипотеза о диких нравах. Надобно тебе сказать, Инко Тихий,
что Знание установило существование двух миров: растительного и животного.
И, помимо искусственного получения питательных веществ, только
растительность может служить пищей животным. Это общеизвестно. На Маре нет
иных примеров.
- Но на Фаэне могло быть, - парировал я.
- Так что же произошло с потомками фаэтов на Маре? Почему они перестали
питаться друг другом? - ехидно спросил Нот Кри.
- Потому что, переселившись на Мар, они могли выжить в новых условиях,
только все вместе борясь с суровой природой. Существовать в искусственно
созданных условиях здесь, на Маре, можно было лишь тоже искусственно,
заменив былую щедрость природы Фаэны. Понадобилось опять же искусственно
воспроизвести в местных пещерах процессы получения питательных веществ,
которые создавались в естественных условиях на освещенной светилом
поверхности планеты.
- Ах, вот как! - продолжал насмехаться Нот Кри.
- Ты любишь факты. Пожалуйста; состав необходимого для дыхания воздуха в
наших глубинных поселениях поддерживается искусственно. Так же пришлось
воспроизводить процессы выращивания питательных веществ уже не в живых
организмах, как было прежде на Фаэне, а в котлах и трубах. Общественное
устройство мариан прежде всего служило именно этим целям. Иначе мариане не
выжили бы. И теперь каждый марианин воспитывается для служения всем,
получая взамен необходимое для жизни в пределах разумного самоограничения.
Никто не вдохнет воздуха больше, чем вместят его легкие, никто не съест
больше, чем нужно организму, не потребует больше костюмов или скафандров,
чем сможет надеть, или келий больше, чем может заселить вместе с семьей. И
конечно, ни о каком убийстве здесь никогда не могло и не может быть и речи.
Вот почему новые условия и воспитание сделали мариан во всем равными друг
другу и совсем иными, чем их предки, фаэты. Ныне нам известно, что именно
из-за разных условий жизни животные стали непохожими на растения.
- Какая нелепость! - снова расхохотался Нот Кри. - Поистине прав наш
учитель, предостерегая изучающих от фантазии, ведущей в тупик
безответственности.
Так обычно кончались наши споры с Нотом Кри. На меня надевался "позорный
скафандр скудости знания", и Каре Яр предоставлялось признать меня
побежденным.
Но она все-таки была загадкой для нас с Нотом Кри. Я замечал, как
загорались внутренним светом ее глаза, едва разговор заходил о сказочных
фаэтах. Она не присуждала никому из нас победы и не предпочитала никого из
нас.
Когда я стал поправляться после ранения осколком метеорита, Нот Кри привел
Кару Яр навестить меня.
Желая подбодрить страдающего, он сказал, что наши с ним наблюдения Луа
принесли Мару успокоение. На их основе математические устройства вычислили,
что Луа не столкнется с Маром. Более того, угрожавшей нам Небесной
Странницы отныне больше не будет.
- Как так не будет? - удивился я.
- Обретя неустойчивую орбиту между Земой и Веной, она столкнется с планетой
Зема на одном из расширяющихся витков, - ответил Нот Кри.
Я не знаю, чем объяснить все, что потом произошло. Вероятно, моим
болезненным состоянием. После слов Нота Кри я впал в беспамятство и стал
бредить, твердил что-то о кровных братьях по разуму, о нашем долге спасти
их.
Когда я пришел в себя. Кара Яр держала мою руку, и мне было от этого так
радостно и хорошо, что не хотелось открывать глаза.
Эти мгновения повернули всю мою судьбу, совместили ее с оборванной на Земе
жизнью юноши Топельцина, о котором я говорил ранее.
Однако, прежде чем поведать о себе, я должен рассказать о марианах,
вырастивших меня и сделавших таким, какой я есть, со всеми стремлениями и
недостатками.
Глубинные города мариан издревле управлялись Советами Матерей. Матери
всегда почитались в семье, городе, на всей планете. Матери производили нас
на свет, матери воспитывали в духе общества мариан. Спустя много лет мне
привелось узнать на Земе, что некоторые из маленьких земян (людей) по воле
случая воспитывались животными, которые усыновляли их. Дети развивались,
взрослели, но оставались зверями, даже если и попадали потом к людям. То,
что делает человека человеком, закладывается матерью (или воспитателями,
заменявшими ее) до шестилетнего возраста. Если в эту пору ребенок не
подвержен человеческому влиянию, если его не стараются с помощью воспитания
сделать человеком, то он уже никогда не станет им, несмотря ни на какую
наследственность.
Этим я объясняю, почему мы, мариане, воспитанные матерями, а потом
учителями в духе выполнения Долга перед всеми, ставим этот Долг выше всего.
Древнейшие стихи Тони Фаэ, одного из наших сказочных героев, воспринимались
нами с раннего возраста как основной закон жизни:
И ветвью счастья
и цветком любви
украшен
Древа Жизни ствол.
Но корни!..
Без них засохнет ветвь, падут цветы.
Мечтай о счастье, о любви и ты,
но помни:
корень Жизни - Долг!
Для меня с моей чрезмерной фантазией чувство Долга, пожалуй, переросло все
пределы. Помню, наша семья во главе с нашей мамой, которая входила в Совет
Матерей Города Долга (даже город наш носил такое название!), жила в
нескольких давным-давно выбитых в стене сталактитовой пещеры кельях,
обставленных изящной плетеной мебелью из синеватых кустарников, выведенных
в оазисах наверху. Перед входом к нам росло подземное дерево, выращенное
здесь нашим дедом. Живое дерево среди каменных сталактитовых колонн. Я
всегда мечтал о чудо-дереве...
Мать наша любила скульптуру и сама была ваятельницей. По прекрасному
каменному изваянию ее работы я знал своего отца, погибшего на поверхности
Мара от взрыва метеорита. Отец был инженером и ведал водоснабжением
оазисов, он погиб в районе талых вод, окружавших полярные льды. Для нас с
младшей сестренкой Ивой он был воплощением Долга.
Наша мама с ее характером, суровым и непреклонным, никогда не забывала
горечи утраты, но не старалась уберечь нас, впечатлительных детей, от
суровой правды. Потому одна из стен нашей общей кельи была искусно
расписана: цветная картина изображала взрыв метеорита и гибель отца -
выброшенные из кратера камни повредили его скафандр, сорвали дыхательные
баллоны. К несчастью, подле отца не оказалось такого друга, как Нот Кри,
чтобы спасти его. Мы, дети, привыкли рассматривать правдоподобную картину,
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Вронский Константин
Березин Федор
Посняков Андрей
Апраксина Татьяна