пустила коня по другой стороне дороги:
имя!
вспомнила как спорхнула с коня, бросила зло:
край попоны царапнул по раненому бедру.-- Кто ты и что ты такое?
лицу, что краем глаза он цепко держит ее в поле зрения, как и ее руки. Это
был едва ли не первый из мужчин, который не пялился на ее грудь.
еще не покидала его ненавистный голос.-- Ведь поляницы, как я слыхивал, по
эту сторону реки не переходят. Что вас сюда перегнало? Саранча напала?
как хотим!
снова не заподозрила насмешки:
что сможешь. Но не жалуйся, если воткнет нож в спину, когда будешь обеими
руками нести награбленное.
право только сопеть в две дырочки да отвечать по твоему окрику.
меча.
прохладой. Ответил не сразу, но насмешка из голоса исчезла:
Чувствовала, что незнакомец следит за каждым ее движением, и хотя в
ладонях у него ничего не было, он не казался безопаснее.
просто убьет. Она ему надоела, уже раздражает. И теперь просто убьет
голыми руками и оставит с перебитой спиной посреди пыльной дороги под
знойным солнцем.
подался к обочине еще дальше. Мужчина, назвавшийся Мраком, ускорил шаг.
Могучие деревья были уже в десятке шагов шелестели приглашающе, запах
зелени манил, обещал прохладу и спасение от дикого зноя.
бы не оделся. И не похож на артана. Кто ты есть?
родом, то я вышел из Леса. Нас звали неврами, гипербореями... Но это не
важно, верно? Верно лишь то, кем человек считает себя сам.
остолбенело смотрела как исчезает его широкая спина, наконец соскочила с
коня:
говорят!
он шел, а она мчалась как лань, ухватила за локоть:
ту сторону этого леса. Тебе не повезет, как в этот раз!
медведя щенка. В голос вернулась насмешка:
них!.. и еще зачем-то десятка два волов?..
смотрела выпученными глазами.
отряд. А на волах привезли шатры. Возглавляет сама царица Медея, а от нее
пощады не жди. Ты умрешь медленно и страшно. Она мужчин не любит.
менялись выражения.
людях. А ты, похоже, расскажешь больше, если тебя накормить и напоить.
чем под самыми страшными пытками.
смотрела открыто, и, странное дело, внезапно захотелось, чтобы этот грубый
зверь взял ее огромными лапами с двух сторон за пояс чуть повыше бедер...
а то и за бедра, притянул к себе, прижал к грубому и дурно пахнущему телу
подлого и лживого мужика. А она, всегда умеющая за себя постоять, на
какие-то сладостные мгновения ощутит себя слабой и беспомощной, о которой
заботится и защищает более сильный и надежный...
тебя изрешетят стрелами раньше, чем ты как дикий кабан вылезешь, ломая
кусты.
Почему не зайти?
такими, какие есть. Их не переделаешь, разве что убивать, а раз этого
убивать пока... не задумано, то надо соглашаться или поворачиваться и
уходить.
терпящей возражения,-- никуда не сворачивай. А я вернусь к коню, поскачу
по опушке. Это малая дуга, я подготовлю царицу Медею.
мох, больно укололся о сучок, поднялся волком. Уже привычно сложил
нехитрое имущество на портки, завязал в тугой узел, запихнул обратно
палицу, что норовила вывалиться. Ноздри ловили густые струи воздуха, в
которых различались запахи всех коней, и сейчас он мог не только
пересчитать, но и рассказать, сколько в табуне кобыл, указать на двух
жеребых...
камней или голая равнина степи. И здесь чувствует себя лучше, чем рыба в
воде.
вырастают на опушке, защищая остальной лес от натиска знойной степи,
огромных стад туров, но Мрак в красочном запахе видел коней и людей так же
четко, словно уже стоял в поле.
облику слабого в одном, сильного в другом человека. Затем медленно
двинулся через кусты, пока не вышел на опушку.
огромных ветвей шатры, стаскивали сухие ветки и бревна в кучи, утаптывали
места для костров, спешно снимали с заводных коней закопченные котлы.
реку. Коней небольшими группками развели к наспех устроенным коновязям, к
мордам подвязали мешки с овсом. Кони жевали, монотонно вздергивая мордами,
подбрасывали остатки овса.
заметили не сразу, слишком заняты работой, затем с яростными криками --
все же бабы, отметил Мрак -- ринулись наперерез. Лица яростные,
перекошенные. Каждая хватала нож, топор или дротик.
старались еще злее. Их лица и тела были разрисованы краской. Узоры жуткие,
пугающие, со змеями и пауками, но только больно умный волхв не заметит их
сильных женских тел, широких бедер, оттопыренных ягодиц, а станет
рассматривать голографию, то-исть, рисование по голому.