современная цивилизация.
Металл. Вода. Море воды... Кстати, видели вы наше Море?
могу. У меня через сорок минут один умный опыт в лаборатории
субкритических модификаций. Чувствую, не получится.
Значит, пятый кит утонул?
утонул. Как-то места ему не нашлось среди четырех... - Она старалась
говорить спокойно, однако голос ее изменился от напряжения. - Ладно, не
будем. Сотни тысяч раз уже слышали: нравственность - служанка потребности.
Миллионы раз... Строптивая, своенравная, но служанка. И самое печальное,
что это наполовину правда.
своей тарелке, но я к своем уме.
успела она его огорошить. Теперь он видел, что ей действительно двадцать
девять, я ни годом меньше.
- Вид у вас сейчас, прямо скажем, неважный, но по какому, собственно,
поводу вы взвинчены? Спрашиваю не из пустого любопытства, я странно и
неприятно чувствую себя центром вашего неудовольствия.
перед собой, что позволила вам это почувствовать. Сегодня меня одолела
какая-то сумасшедшая, горькая, острая жалость к себе, к вам, людям вашей
профессии, и вот... все это вдруг... неожиданно выплеснулось. Понимаете?
выкрикнуть мне все это в лицо.
Вспышка женского эгоизма. Чувственная правота большого несчастья... Не
знаю, зачем я собиралась это сделать, и... не совсем понимаю, почему не
сделала этого. В последний момент решила вас пощадить?.. Или себя?..
продолжала она. - Я не специалист и не знаю, до какой степени
жизнеспособен ее механизм. Но не надо быть специалистом, чтобы видеть, до
какой степени он мертвоспособен... Едва ли не всякий раз, продвигаясь
вперед буквально на несколько метров или спасая кого-то, вы оставляете за
собой своих мертвецов. Десятки. В общей сложности сотни... А может, и
тысячи, Нортон?.. Каким количеством жизней оплачена каждая пядь каждой из
тронутых вами лун и планет? Молчите?.. Трупами ваших товарищей усеян ваш
путь. И трупами ваших курсантских иллюзий. И конца этому что-то не
видно... Нет, я судить не берусь, насколько оправдан суперпроцент такого
количества жертв. Вероятно, оправдан, если Земля, бдительно оберегающая
принципы гуманизма, на это идет. Но Земля еще просто не знает, как сильно
меняется ваша психика, ваш внутренний мир. Узнав, она ужаснулась бы... О,
сначала вы чувствуете себя носителями мужской отваги, храбрецами. А
кое-кто и героями. Это когда получаете первые визы на выход в
Пространство. Ну а потом? Кем вы себя чувствуете потом? Вот вы, Нортон,
чувствуете себя героем?
уже и не знаете, что это такое. Да, парадокс: ваша работа - сплошной
героизм, а для вас, ее повседневных производителей, это понятие стерлось.
Больше того, вы с подозрением относитесь к слову "герой" или даже к слову
"отвага". Бывалых десантников мощно узнать не только по форме с кошачьей
эмблемой на рукаве. В глазах недоверие, ходит с оглядкой, словно все время
ждет удара из-за угла. Вам, профессионалам Зон Смерти, надо бы на рукав
другую эмблему... Впрочем, не надо. Эта "эмблема" и так постоянно у вас в
голове. В мыслях, в чувствах, в самой крови!.. Привычка заглядывать в свой
внутренний мир - свойство нормальных людей - вас угнетает. Вы не любите
вспоминать. Причина проста: память о вашей работе забивает все остальное.
Что у вас может быть в памяти? Масса неимоверно рискованных операций? Да.
И лица участников. Лица ваших друзей и товарищей. Тех, к которым вы
привыкаете за годы совместной работы, кому отдаете частицу себя и...
многие из которых гибнут прямо на ваших глазах. Гибнут, причем не однажды,
а столько раз, сколько вы вспоминаете, плюс тот... самый первый,
непоправимый. В сущности, вам больше не о чем вспоминать, и этим вы
отличаетесь от работников Внеземелья любой другой специальности. Мертвые
лица погибших не дают вам покоя. Но не вспоминать невозможно, к ржавчина
воспоминаний, вызывая у вас ложное чувство вины, разъедает вам души. Не
так ли, Нортон?
представляла, но ему хотелось понять, зачем ей все это надо.
существуете в атмосфере забытого вами же героизма, на который вам
наплевать. В сумерках вашей мрачной отваги, которую вы разучились уже
замечать. И еще - в оглушительной тишине пантеона давно похороненных
мертвецов, которые тысячи раз умирают и не могут никак умереть в вашем
сознании!.. Мало того, нет ни малейшей гарантии, что сами вы... не
сегодня, так завтра...
не стыжусь. Нет смысла стесняться этого перед людьми, которые сами
приносят несчастье... Подходит такой молодец и, улучив минуту, вдруг
предлагает тебе стать подругой его на "вечные времена". Долго лечишь потом
свои никудышные нервы. Ведь можно было и не отказывать. Никто его больше
не видел. И никогда не увидит. "Вечных времен" у него было только десять
часов... Кто скажет мне, сколько будет их у того, кто сегодня... Подарок
мне в день рождения, мама моя!.. - Она потерла ладонями бледные щеки.
дело, но в этот момент не испытывал к ней ни жалости, ни сочувствия, а
просто боялся, что она разрыдается.
моей жизни давно миновал. Еще в ту пору, как мне довелось подышать вместе
с вами одной атмосферой и узнать, чего она стоит. В моей голове тоще есть
пантеон тысячи раз умирающих мертвецов. Мой пантеон не настолько, правда,
обширен, но что в этом толку, если в нем уместилось больше отчаяния... И
сегодня, боюсь, подарили мне еще один... экспонат. - Она опять постучала.
десантника! Но куда от них денешься в этом городе?.. Отряд большой, их
слишком много... Но почему обязательно я?!
десантника.
кому известно, что у вас там... внутри. Я хочу сказать - в голове. А в
голове у вас настоящий, простите, сумбур. - Она метнула в него
мрачно-пристальный взгляд, но это его не задело. - К тому же вы чересчур
суеверны. Все мы в какой-то степени суеверны, но вы чересчур. Ну что
сегодня может случиться с тем парнем, которому вы так решительно,
наотрез...
вашу проклятую форму, вылетает ночью на Плоскогорье Огненных змей, с ним
может случиться все, что угодно!.. - Она постучала о стол с такой злостью,
словно эта была голова недоумка. - Это Меркурий, Нортон. Мер-ку-рий! -
повторила ела по слогам, потирая ушибленные пальцы. - Многие несчастные
женщины счастливого города будут сегодня думать... холодея от страха,
думать сегодня о Плоскогорье...
над городом едва перевалило зенит, и до наступления темноты было никак не
меньше сорока земных суток. Наконец догадался: она имела в виду ночную
сторону планеты.
города, его не заботило. Он пытался припомнить какую-нибудь
обтекаемо-светскую форму прощания. Перед ним была женщина - в общем-то,
малознакомое для него существо, природное своеобразие которого он
представлял себе смутно, - и, пожалуй, единственное, что он знал о них
наверняка, это то, что прощаться с ними надо особенно элегантно...
немного вперед, как это делают, когда готовятся встать. Но встать она не
успела: потолок зала вспыхнул голубым сиянием, прозвучали гудки - серия
резких гудков...
завыла сирена: ау-у... ау-у... Мышцы его напряглись: в любом уголке
Внеземелья вой сирены мог означать лишь одно - состояние общей тревоги.
Однако он видел, что никого из присутствующих на сигнал тревоги не
реагировал - во всяком случае, активно, - никто никуда не бежал, никто
даже не вышел из-за стола. На лице своей собеседницы он не мог прочесть
Мережковский Дмитрий
Прозоров Александр
Прозоров Александр
Роллинс Джеймс
Пехов Алексей
Суворов Виктор