делайте вида, что не знаете как. Все, договорились. А так тут неплохо -
ветра нет, тепло, и гадости хищной никакой не чую. Я спать буду, и вам
тоже советую.
меня, - рассказов да объяснений голова кругом пошла.
действительно тепло и не дует, и я приваливаюсь к торчащему из земли
обломку крыла, но заснуть не получается. Просто так сижу и тот, последний
поход вспоминаю - где Пьеро последний раз и видал. Как Знахаря хоронили,
как в Первой деревне изо рва выбирались - все вперемешку. Грустно мне, и
даже очень. Сижу я так, сижу, а потом Хворый вскакивает, хватает нашу
жалкую пародию на факел и почти кричит:
мгновенные сборы, расталкивание спящих и понукание упирающихся - конкретно
Паханенка, который спросонья готов наброситься на любого рядом стоящего,
но ему не дают. Кое-как похватали у кого что уцелело, у меня багажа только
"S"-контейнер - и бегом за светлой троицей. Они уже спустились с земляного
холма и бегут по плитам, поднимаясь наискосок от вогнутого дна нашей
каменной чаши. Бегут всерьез, я скорость держу с трудом, Паханенок на
своих кривых ногах и вовсе отстал. Эльфы останавливаются у того места, где
по круче уже нельзя подниматься на двух ногах, Хворый отчаянно машет
факелом. Тишину нарушает скрежет вверху, затем нарастающий шум и грохот -
с "потолка" начинают лететь вниз камни облицовки. Удары все учащаются, уже
идет настоящая бомбежка, когда мы добегаем да Хворого. Он стоит у входа в
тоннель, выложенный тем же камнем, туда ныряю я, а за мною орки. Паханенок
в нервном потрясении - здоровенный брусок грохнул на мелкие куски прямо
рядом с ним, ранений нет, но моральный ущерб нанесен. Пока темные
убеждаются в своей целости-невредимости, я подхожу к краю подземного хода
- камни летят стаями, а потом величаво обваливается вся крыша разом. Мы с
Хворым отскакиваем от прохода, и мимо проносится масса земли, травы,
березки эти несчастные в свете факела мелькнули, и наступает тишина,
только в наполовину забитый землей вход в тоннель заглядывают звезды -
огромный правильный круг чистого неба теперь вверху. Новый шум. На черном
с подсининкой фоне появляется сначала робкая и жиденькая, но с каждой
секундой становящаяся все уверенней и гуще струя водопада - кажется, что
вода светится своим собственным светом. Хворый оттаскивает меня за
поворот, где вся компания собралась, с некоторой натугой вытягивает на
себя ничем не примечательный блок из стены и делает что-то рукой в проеме.
Короткий грохот и скрежет осыпающегося гравия. Граф берет факел, уже почти
сгоревший, и снова идет за угол, а я за ним. Но за углом дорогу
преграждает каменная плита, на которую так и просится табличка "ТУПИК.
СЛЕДИТЕ ЗА УКАЗАТЕЛЯМИ".
веток, последний, а Паханенок уже отошел от шока и клянет на ирчисленге
все камни на свете, прошлые и будущие, а также тех, кто заставляет эту
"непотребную булынь" валиться на головы прохожих - при этом поглядывая на
эльфов. Пахан в ругани участия не принимает, более того, он подчеркнуто
ровно осведомляется - что теперь там такое происходит? Граф отвечает:
ли кто-нибудь донырнет.
памяти никакой, и хорошо что хоть спохватились, а не то лежали бы сейчас
вонючим тестом вперемешку, как крысы дохлые, только глаза у кой-кого не
такие красные. В таком заявлении Пахан усматривает угрозу относительному
миру и согласию, до сих пор царившим в отряде. Он без лишних слов бьет
нахала по макушке кулаком, тот осекается и теперь только про себя что-то
бормочет, то ли от боли скулит, то ли ругань продолжает. Эльфы на инцидент
внимания не обратили, посовещались опять на своем диалекте, и Хворый
говорит:
Более того, здесь многое сделано, чтобы случайно попавшие сюда не выходили
назад. Поэтому то, что говорю я или кто-нибудь из нас, выполнять надо
быстро и беспрекословно.
не сомневайся.
здесь - рядом с озером, даже загороженным плитой, это было бы весьма
неуютно - но троица берет свои пожитки и идет по коридору, а мы за ними -
двое темных и один неясный. Несколько плавных поворотов, небольшой подъем,
и тупиковый отросток вбок - первое разветвление за все время. Я уверен,
что за плитой тоже что-то есть, у Графа спросил, но титулованная особа
только отмахнулась. На нет суда нет, и, пристроив под голову контейнер, я
засыпаю - на этот раз быстро и без раздумий.
каким-то образом проникает слабенький, но все же свет. Растолкал меня
Барон и, не дожидаясь, пока я проморгаюсь и отзеваюсь, говорит:
сна.
проще - мы их поведем как пленников, а тебя - как союзника в особой
милости.
предлагает подойти к Графу с Хворым. Подхожу, и начинается камуфляж. Не
внешний, конечно, внутренний и теневой. Пахану с Паханенком действительно
проще - не жрамши, не пимши, злые, но судьбе покорные, они за пленников
сойдут только так. Еще только немного косметики - и полное подобие
состояния захваченного в бою злыдня. Пахан честно предупреждает, что сам
страха, пожалуй, не изобразит, а вот Паханенка бояться заставит.
Паханенок отшатывается.
Алек.
сам умею, эльфы только помогают. Вроде все, можно идти, только заново
поклажу перераспределить надо. Мешок остался один, его будем тащить по
очереди, как и два узла с репой - остатки рубахи моей несчастной.
Контейнер нести никто не хочет, я прошу немного подождать и подтаскиваю
его поближе к свету. Я наконец разглядел - в потолке есть длинная щель,
уходящая вверх, стенки отполированы, и наверное там, наверху, есть
замаскированное входное отверстие. Нащупываю кнопку сбоку крышки
контейнера, жму, и замок исправно щелкает. У этих контейнеров
шифр-устройство есть, но его на моей памяти не использовали ни разу, и
сейчас обошлось. Внутри оказывается пачка каких-то факс-копий не очень
хорошего качества и помятая восьмиконечная звездообразная брошка с
обрывком цепочки. Звездочку я кладу в карман штанов, пачку бумаги - в
мешок потом суну, и в последний момент в уголке углядываю маленький
мешочек темной кожи. Туда же, в карман его, и к сотоварищам истомившимся
иду.
чему.
Я пытаюсь заглянуть в световую щель, но Граф машет рукой - мол, не
отставай, приходится догонять группу бегом, а потом дышать с прихрипом.
Так весь с позволения сказать день и тянется - тоннель, изредка
перекрестки. Когда свет ослабевает настолько, что стен почти не видно,
Хворый объявляет привал, прямо посередине прохода. Пахан, оказывается,
считал шаги, и выходит, что прошли мы около двух десятков километров, а то
и побольше, я длину его шага специально с недотягом прикинул. Перевожу в
лиги, оглашаю результат - Пахан горд. Довольство свое он выражает
удовлетворенным "угу", а сам продолжает звучно есть остатки рыбы.
Паханенок тоже подчавкивает. Эльфы по тонкости души симфонии этой не
выносят, расположились шагов за двадцать вперед, и от них не доносится ни
звука. Темно уже совсем, и я засвечиваю зажигалку, решив просмотреть
бумаги из контейнера. Это снимки с листов какой-то книги, явно побывавшей
во многих переделках. На одном листе - видимо, заглавном, хотя он
изображает страницу номер третью - с обратной стороны английская надпись:
"Т.н. книга дорог, находится в деревне 18/312 не менее двухсот лет.
Захвачена воинами Стены при рейде у вахлаков племени "арыс". Используется
для заклинаний, предсказаний погоды и лесных оборотов". Сама книга
содержит мешанину записи на всех языках, даже ирчисленг есть. То, что я
могу прочесть - описания каких-то местностей, ничего не говорящие названия
городов и народов. Довольно много эльфийских строчек, но их письмена я
читать почти совсем не умею. Подзываю Графа, отдаю ему пачку листов и
светляка, он идет к своим. Я тем временем вытаскиваю мешочек и осторожно
верчу в пальцах то, что выпало оттуда. Наконечник стрелы это.
Крестообразный, если смотреть спереди. Такой же, какими в свое время в нас
краболовы пулялись, и такие же неизвестно каким путем размножались на
транспортно-исследовательском комплексе "Анарлаан". И таким же я
продырявил шкуру Большому Белому Урху, когда тот шел с топором на
Чисимета, уверенный в полной своей неуязвимости. Ну что ж, светлым видеть
его совсем необязательно, да и вообще никому.
привычки до сих пор не входило. Я выяснять иду, а темным дела никакого
нету - мало ли что у эльфов в головах может бродить. Барон меня встречает