Чтение 40–й страницы книги ~Вторжение в Персей~

незнакомых полей задолго до факелов, но не испугались. А возвратились не
из страха, а потому, что обнаруженный разведчик уже не разведчик, а только
солдат. Вот как было дело, адмирал!

Логика в его оправданиях, конечно, имелась.

После провала попытки Гига подобраться незамеченным, стало ясно:
Станцию нужно штурмовать. Но идти в атаку на неразведанного противника
было, по меньшей мере, неразумно.

Ромеро в своем отчете рассказывает, что мной овладели тягостные
колебания, и плохое настроение адмирала понемногу передавалось всем.

Дело было не в моих колебаниях; колебаться можно между несколькими
решениями, а у меня не было никакого. И все, к кому я обращался, как
плохие игроки, говорили только о своих ходах, но и понятия не имели об
ответных ходах противника. Вести армию в бой наугад я отказывался.

То, что Ромеро называет моими колебаниями в течение недели перед
первым штурмом, было поисками выхода.

К тому же именно этот срок потребовал Орлан для накопления запасов
гравитационной энергии у головоглазов.

И если теперь оценивать мои тогдашние действия, то я скажу по-иному,
чем Ромеро: я слишком мало колебался и результаты штурма Станции показали
не так мою излишнюю осторожность, как опрометчивость.

Я не утверждаю, что подготовка к большой атаке была полностью
неуспешна. Кое-что сделать удалось. Электромагнитные орудия Осимы
действовали исправно, ангелов снабдили портативными разрядниками. Но
главной удачей, по-моему, было то, что совершил Андре: четыре превосходных
анализатора любых силовых полей.

- Если предварительно мы не разведали противника, то в сражении будем
иметь полное представление о нем - видимом и незримом, - пообещал Андре.

Я тут же назначил его ответственным за исследовательскую работу в
нашей маленькой, но разнообразной армии.

Я должен сделать отступление об Андре. Все мы, естественно,
присматривались к нему, - испытанные им потрясения не могла не сказаться.
И он, естественно, был не тот импульсивный, нетерпеливый, резкий и добрый,
какого мы некогда знали. Он стал сдержанней и молчаливей.

Но мозг его, возвращенный к жизни, работал с прежней интенсивностью;
я это понял сразу же, как Андре обрел человеческий язык, и сам Андре
доказал это в разыгравшихся событиях.

Рядом со мной снова пылало горнило новых идей, генератор остроумных
проектов - пусть простят мне эти выспренние слова, в данном случае они
самые точные.

Расчет делался не на внезапность атаки, а на силу удара. План
наступления вкратце сводился к следующему. В центре, на плоскости,
двигаются головоглазы, сверху их поддерживают невидимки. С левого фланга
атакуют ангелы Труба, с правого пегасы под предводительством Камагина и
крылатые ящеры во главе с Лусином.

Петри поведет людей. Человеческую пехоту предполагалось бросить туда,
где в ней будет нужда. Осима с ползущими орудиями размещался в колонне
головоглазов - электромагнитные механизмы, как и сами головоглазы, были
оружием ближнего боя.

На вершине того холма, где мы вшестером высматривали Станцию, я
разместил свой командный пункт. Со мной находился Андре с анализаторами и
Ромеро. В лощинке укрылось несколько штабных пегасов для адъютантской
связи.

Приготовления к штурму были закончены вечером.

По древнему воинскому обычаю битва начиналась с началом дня.

- Действуйте! - передал я по дешифратору начальникам колонн, когда
звезда выкатилась из-за горизонта.

Станция лежала перед нами, как на блюдце, - один большой купол, три
купола поменьше.

Теперь, рассматривая бесчисленные виды Станций Метрики на
стереоэкранах, я вижу, что они удивительно схожи со старинными
астрофизическими обсерваториями, лишь массивней их. Но тогда это сравнение
не пришло мне в голову.

- На Станции пока движения нет, - сообщил Андре, не отрывавшийся от
анализаторов.

Первыми выступили головоглазы.

Могучая колонна, почти в две сотни неторопливо передвигающихся
крепостей, взметнувших над собой красноватые огни перископов, даже на
взгляд была внушительна. А два орудия Осимы походили на исполинских змей,
прокладывающих ей дорогу. Над колонной реяли невидимки, я слышал по
дешифратору команды Гига, но отряда его мы, естественно, не видели.

- Импозантно! - пробормотал Ромеро. Он любовался в бинокль зрелищем
наступающих головоглазов.

Осима дал залп, как только приблизился на дистанцию прямого
попадания.

С командного пункта мы увидели, как из орудий вырвались две огненные
реки. Беснующееся пламя обрушилось на купола.

Начало было хорошее, но, к сожалению, все хорошее ограничилось
началом.

Множество пылающих смерчей закружилось на месте, где наступал
центральный отряд. С невольным уважением я наблюдал, как отважно действуют
внешне столь неповоротливые головоглазы. В наше отдаление донеслось тяжкое
содрогание наносимых ими синхронных ударов.

Вскоре не оставалось ни одного несорванного факела, а несколько
беспорядочно мечущихся смерчей были буквально разорваны и расплющены. Ни
Осимы, ни Орлана не коснулись даже летящие хлопья пламени, так хорошо
защитили своих командиров головоглазы.

В воздухе тоже возникли факелы, но Гиг на этот раз вел себя
хладнокровней, и факелы погасли.

- Буря непонятных полей! - доложил Андре. - И гравитация, и
электромагнетизм, и корпускулы. Что-то, по-моему, готовится
сногсшибательно новое.

Новым было лишь то, что повторилось усиленное старое.

Орудия Осимы наконец разрядились вторым залпом, докончив разрушение
двух малых куполов, а поле битвы охватила вторая волна огня. Уже не
разрозненные смерчи бесновались над продвигающимся отрядом, но все
пространство превратилось в бушующий костер, - и в его бешеной пляске
пропали и головоглазы, и Осима со своими орудиями, и невидимые воины Гига.

Две-три минуты, подавленный, я ожидал полного уничтожения отряда. Но
пламя опять стало спадать, вбиваемое в металл, и мы увидели яростно и
методично сражающихся головоглазов. Теперь они быстро вертелись,
выбрасывая гравитационные импульсы.

Короткое время я не терял надежды, что им и на этот раз удастся
подавить контратаку пламенем. Но в битву вмешалась предсказанная Андре
новая сила.

Несколько головоглазов перевернулось, стройная колонна, словно
опутанная сжимающей цепью, постепенно сбивалась в одну небоеспособную
кучу.

На высоте, непроизвольно или сознательно, раскрылись два невидимки и
рухнули вниз, за ними, отчаянно сопротивляясь неведомому врагу, покатались
еще три обнаруживших себя солдата.

Картина победоносной битвы внезапно превратилась в картину разгрома.

- Осима и Орлан требуют помощи! - крикнул Андре. - У Осимы больше не
заряжаются орудия, у Орлана катастрофически слабеют гравитаторы!

Я приказал выступать крылатым отрядам и человеческой пехоте.

Теперь, когда всем известно, как печально закончился наш первый штурм
Станции, могу с искренностью признаться, что не видел зрелища красочнее и
грознее, чем атака крылатых. Дело заранее было обречено, а я и в момент
разгрома не сомневался, что мы побеждаем, - так непреодолимо стремительна
была эта несущаяся воздушная масса.

Первыми слева вырвались ангелы с разрядниками в крыльях и гранатами в
боевых сумках. Их мгновенно охватило пламя, но холодное - иной природы,
чем невидимок и головоглазов, - ослепляющее, а не сжигающее.

Мы на командном холме понятия не имели, что для любого отряда
зажигается свой огонь, и меня пронизал ужас, когда я увидел, что каждый
ангел несется в факеле, как в ореоле.

Ангелы летели, не ломая четкого строя, шумно и стройно, тысячеголосый
трубный вопль опережал их - они показались мне армией демонов, несущихся
среди пожара. И все они с такой энергией рассекали воздух крыльями, что
подняли уже не бурю силовых полей, а воздушную.

Громовой голос Труба один отчетливо выделялся среди грохота и гама,
клекота и свиста. И, очутившись у поля боя, Труб первый бросил гранату и
взметнул разрядник, и его движение повторил весь воздушный отряд.

К общему шуму добавился треск молний, сотнями разрезающих воздух,
вонзающихся в металл планеты и в золотое небо.

Армада ангелов летела прямо на Станцию, вся в молниях, как в перьях.
Если эта атака с разрядниками оказалась в конечном итоге неэффективной,
то, во всяком случае, она была эффектна.

А затем справа в район боя вынеслась крылатая конница Камагина и
Лусин во главе драконов.

Он далеко обогнал на своем Громовержце остальных ящеров и так
остервенело врубился в гущу мечущихся по полю огней, что странные боевые
факелы отшатнулись от него, как живые.

С короны Громовержца били молнии - многопламенные, неотразимо
испепеляющие. И при каждом выстреле у Громовержца вырывался крик, резкий,
торжествующий, поражающий слух не менее остро, чем электрические разряды
поражали тела.

Это было странное сражение - битва молний против факелов. И побеждали
молнии: там, куда устремлялся Громовержец, быстро погасали бушующие огни.

Вопль и клекот ангелов, дикий свист драконов, торжествующий визг
Громовержца, свирепое ржанье пегасов и боевые клики людей быстро