мятеж для захвата трофейных денег, а Варелла с Серовым способствовали его
позорной каре. Улыбка Вареллы убедительней слов - да, было, было, жестоко
наказали товарища, но за дело, нет у него причин обижаться, он нас
простил, и мы его простили. Вот так я расценил улыбку Вареллы.
раньше не было.
другими десантниками за ними.
Ни один не схватился за оружие, а ведь были и вибраторы, и импульсаторы.
один другого. Я холодно прервал их:
представился один.
сказал второй.
в мою беседу с их начальниками, только слушали. Младшие офицеры даже не
приблизились - субординация у нордагов строгая, без разрешения низшие чины
к высшим не подходят. Все были в парадных мундирах, шел всего третий день
войны, когда их захватили, они еще красовались, а не подбирали одеяние
поудобней. Только у короля Кнурки Девятого офицеры щеголяли в таких же
роскошных мундирах, как эти северяне, дома являвшие образец скромности и
бережливости. Правда, в мирном быту расходовали на одежду свои деньги, а
мундиры шились за государственный счет.
человек военный, вы должны понимать...
великой державы. И мы рады, что именно вы оказали высокую честь...
оскорбления, голос его дрогнул. И он, и его подчиненные возмущены
обращением с ними. Солдаты диверсионного отряда рукоприкладствовали,
страшно ругались. Даже его, заместителя командующего, один озверелый
сержант хлобыстнул кулаком, хотя он, генерал-полковник славной армии
нордагов, сразу понял бесцельность сопротивления и протянул в знак сдачи
свое личное оружие. И это чудовищное помещение! На фермах нашей страны
животные содержатся в большей чистоте! Он просит немедленно перевести их в
военную гостиницу либо в гражданский отель - помыться, привести себя в
порядок и пообедать. И он убежден, что я строго накажу тех злобных солдат,
которые подняли руку на высших чинов армии нордагов. Латания - старая
военная нация, в ней свято чтут традиции воинского благородства...
публично пригрозил выморить голодом население Забона, а потом устроить на
его мертвых площадях парад торжествующих победителей. И ни один из его
подчиненных, включая и этого седого большеносого прыща в роскошном
мундире, не запротестовал против угроз президента. И нет сомнений, возьми
они умерщвленный голодом город, он, генерал-полковник Сумо Париона, важно
шагал бы впереди своих войск, удовлетворенно бросая взгляды на трупы
убитых им детей и женщин у стен домов. И он требовал у меня хорошего
помещения, ванны, еды..
животных. А вы далеки от животных, - сказал я. - Я посажу вас в клетку на
главной площади - на позор. И вы будете там оправляться на глазах у всех и
есть открыто, а еда - ровно одна четвертая той скудной нормы, которую
получали жители города до вашего выступления против нас. И если кто из
вас, генералы и офицеры, я говорю: если кто из вас подохнет с голоду,
обещаю не рвать на себе волосы! И последнее, - я повысил голос, я уже не
мог с собой справиться, такая палила ярость: - Если кто хоть словом, хоть
взглядом выкажет протест против такого вполне вами заслуженного обращения,
я разрешаю охране приводить вас в смирение кулаками, палками, плевками,
даже тем навозом, в котором сейчас тонут ваши лакированные сапоги. И так
будет до той минуты, пока ваш главнокомандующий не откроет дорогу на
захваченные вами продовольственные склады города. Гарантирую, что половина
из вас перемрет задолго до того, как скончается от голода первый житель
Забона.
импульсатора, ни судорога резонатора, ни разорвавшийся у ног снаряд
электроорудия - не мог бы вызвать в лице Сумо Париона такого страха и
растерянности. Все пленные словно сразу решились голоса, ни один не издал
восклицания, не проговорил ни слова. Возможно, впрочем, что любой звук они
уже расценивали как протест, а кары за протесты были объявлены.
пошел - я заперся на два часа. Я не понимал себя. Еще сегодня я
возмутился, услышав жестокое приказание Гамова, а сейчас сам его объявил
от имени диктатора - и не считаю, что перешел меру. Мне показалось - да и
раньше я так считал, - что суровость Гамова проистекает от жестокости его
натуры. Я не был жестоким, знаю это о себе, но вот не только выполнил его
приказ, но и всей душой присоединился к нему. Стало быть, и я таков же,
как он, назвавший свою власть не суровой, а свирепой. Значит, и в моей
натуре заложена такая же свирепость? Или все мы - лишь щепки в горных
потоках неизбежности?
Генерал-полковник составил телеграмму, просит о телефонном разговоре. Он
согласен с вами: обрекать город на вымирание - это нельзя считать
благородной воинской традицией, хотя, добавил он, такие события
происходили в истории. Он надеется, что президент Нордага уступит велению
своего великодушного сердца и отменит приказ о голодной блокаде Забона.
Склады откроют, а мы в отплату за это вернем пленных домой, либо - это
крайний случай - создадим достойные их рангу условия существования.
что Путрамент ее получил, допустите и к телефону.
что и телеграмма вручена, и телефонный разговор состоялся. Путрамент
созывает правительство, чтобы принять решение о судьбе своих генералов.
Ответ он даст в новом публичном обращении к народу.
новости. Лишь в полдень я услышал голос самого президента. Хорошо
поставленным баритоном - ему бы в певцы, а не в политики! - президент
погоревал о бедственном положении своих выдающихся помощников, понегодовал
на коварные действия наших диверсантов, укорил за плохую работу свою
разведку, не обнаружившую своевременно водолетов, а затем объявил, что не
будет никаких уступок. Его условия: латаны немедленно освобождают всех
пленных и соглашаются сдать осажденный город. До этого ни один мешок муки,
ни одна банка консервов не пересечет границу Забона. Он со скорбью, с
чувством печали и великого сочувствия понимает, что безжалостные латаны
усилят свои позорные издевательства над его пленными генералами и
офицерами. Он торжественно обещает, что родина сохранит благодарную память
об их геройском поведении и жестоко отомстит врагам за их лишения.
геройство - подыхать от голода в собственных нечистотах.
оборону города.
складам, в непроходимую для людей и техники дорогу. Армия нордагов была
малочисленна, но хорошо оснащена. Великим нашим просчетом было, что мы
пустили сюда врага. Я был больше всех виноват в том, что Забон отрезали от
всей страны.
передвигается вперед. Он закончит соединение с нордагами еще до полного
высыхания. Он не даст нам воспользоваться этой отдушиной в окружении.
стоящей мысли.
Штупа. - Путрамент отдал своих генералов на казнь, но ведь не дурак же он,
чтобы не понимать, что мы не предоставим ему на растерзание Забон!
предстоит тотальное разрушение, он не держался бы столь вызывающе.
думали о такой возможности?
сочтут их пропагандистской акцией! Поедемте смотреть на пленников.
Прозоров Александр
Дальский Алекс
Сертаков Виталий
Мичурин Артем
Белов Вольф
Шилова Юлия