Крепость. Там есть пульты, мозг и все такое. Все в плачевном состоянии, но
энергия есть, и пользу мы из этого извлечем, нужно только найти понимающих
людей... Дальше. - Он затянулся и, широко раскрыв рот, выпустил клуб дыма
- совсем как испорченный газомет. - Дальше. Судя по всему, там живут
собаки. Помнишь, я тебе рассказывал? Собаки такие - голова, как у медведя.
Кричали они... а если подумать, то может и не они, потому что видишь ли...
как бы тебе сказать... пока мы с Маком там бродили, кто-то выложил в
коридоре человеческий скелет. Вот и все.
что видел собак... только не глазами. Чем ты их там видел, Мак?
добавить, что никого, кроме этих ваших собак, там не было, Я бы знал. И
собаки эти ваши - не то, что вы думаете. Это не звери.
поясу и снова сел рядом с Зефом.
все может быть. Здесь у нас Юг...
дети людей самых обыкновенных. Мутанты. Знаешь, что это такое?
зайти мутация.
поднялся. - Осталось нам немного, но время поджимает. А жрать охота... -
он подмигнул Максиму, - ...прямо-таки патологически. Ты знаешь, что такое
"патологически"?
расчищать они не стали. Какое-то время назад здесь, вероятно, взорвалось
что-то очень мощное. От старого леса остались только полусгнившие
поваленные стволы, да обгорелые пни, срезанные, как бритвой, а на его
месте уже поднялся молодой редкий лесок. Почва почернела, обуглилась и
была нашпигована испорошенной ржавчиной. Никакая техника не могла уцелеть
после такого взрыва, и Максим понял, что Зеф привел их сюда не для работы.
арестантском балахоне. Максим узнал его: это был первый абориген, которого
он встретил, старый Зефов напарник, сосуд мировой скорби.
перематывать портянки, дудя в бороду уголовный романс "Я мальчик лихой,
меня знает окраина". Вепрь подошел к сосуду скорби, и они, удалившись за
кусты, принялись разговаривать шепотом. Максим слышал их прекрасно, но
понять ничего не мог, потому что говорили они на каком-то жаргоне, и он
узнал только несколько раз повторенное слово "почта". Скоро он перестал
прислушиваться. Он чувствовал себя утомленным, грязным, сегодня было
слишком много бессмысленной работы, бессмысленного нервного напряжения,
слишком долго он дышал сегодня всякой гадостью и принял слишком много
рентген. И опять за весь этот день не было сделано ничего настоящего,
ничего нужного, и ему очень не хотелось возвращаться в барак.
пень и сказал:
меня на таких чутье.
возможно при нашем положении. Генерал за вас ручается. С сегодняшнего дня
вы будете подчиняться мне.
"А ведь за вас-то Генерал передо мной не поручался", но он только добавил:
- Слушаю вас.
излучателей. Это правда?
не повредит?
патрульные машины вам тоже не страшны?
время полностью определяется. Вы будете связным. Когда я вам прикажу, вы
переплывете реку и пошлете из ближайшего почтового отделения телеграммы,
которые я вам дам. Понятно?
другое...
старик, холодный и беспощадный боец, сорок лет боец, а может быть даже с
пеленок боец, страшное и восхищающее порождение мира, где ценность
человеческой жизни равна нулю, ничего не знающий, кроме борьбы, - и в его
внимательных прищуренных глазах Максим как в книге читал свою судьбу на
ближайшие несколько лет.
действовать вслепую. Я не намерен заниматься делами, которые, на мой
взгляд, нелепы и не нужны.
работа ничего не стоит. Но я считаю, что дисциплина должна быть разумной,
подчиненный должен быть уверен, что приказ разумен. Вы приказываете мне
быть связным. Я готов быть связным, я годен на большее, но если это нужно,
я буду связным. Но я должен знать, что телеграммы, которые я посылаю, не
послужат бессмысленной гибели и без того несчастных людей...
остановили его.
объясняли, зачем это нужно. Я видел, что это глупая и смертельная затея,
но я выполнил приказ. Я потерял троих товарищей, а потом оказалось, что
все это - ловушка государственной прокуратуры. И я говорю: хватит! Я
больше не намерен нападать на башни. И более того, я намерен всячески
препятствовать операциям такого рода...
Максима. - Другими словами, Мак, вы хотите знать, все планы штаба?
хватает, чтобы описать, какой ты наглец!.. Слушай, Вепрь, а он мне
нравится. Не-ет, глаз у меня верный...
Такое доверие надо заслужить на низовой работе.
сказал Максим. - Я, правда, всего несколько месяцев в подполье, но все это
время я слышу только одно: башни, башни, башни... А я не хочу валить
башни, это бессмысленно! Я хочу драться против тирании, против голода,
разрухи, коррупции, лжи... против системы лжи, а не против системы башен!
Я понимаю, конечно, башни мучают вас, просто физически мучают... Но даже
против башен вы выступаете как-то по-дурацки. Совершенно очевидно, что
башни ретрансляционные, а значит, надо бить в центр, а не сколупывать их
по одной...
инженеру, - сказал Максим пренебрежительно. - А как найти центр - это и
есть задача, которой мы должны заниматься. Не бегать на пулеметы, не
губить зря людей, а искать центр...
во-вторых, массаракш, никто не погиб зря! Каждому мало-мальски грамотному
инженеру, сопляк ты сопливый, должно быть ясно, что повалив несколько
башен, мы нарушим систему ретрансляции и сможем освободить целый район! А
для этого надо уметь валить башни. И мы учимся это делать, понимаешь или
нет? И если ты еще раз, массаракш, скажешь, что наши ребята гибнут зря...
хорошо, а дальше?
Зеф.
излучатели, и вам конец?
на нашу сторону, и не так-то просто им будет сунуться. Одно дело - десяток
так называемых выродков, а другое дело - десяток тысяч озверевших
крестьян...
Каменистый Артем
Афанасьев Роман
Скальци Джон
Посняков Андрей
Афанасьев Роман
Суворов Виктор