казачьих донских полков. Войска эти составлены были из
престарелых казаков, выслуживших уже срочное время, и молодых
людей, еще не достигших зрелости лет. Они двинулись с берегов
Тихого Дона по предварительному зову своего атамана и внезапным
прибытием много обрадовали самого Светлейшего Князя, который о
воззвании ничего дотоле не ведал. Приятно было видеть ополчения
сил, в рядах которых бодрые юноши являлись между воинами,
заслугами, ранами и сединами украшенными. Отцы встречали тут
детей, и даже внуки находили дедов. Целые семейства переселились
с Дона на поле брани. Прибытие их сделалось тотчас известным и
страшным неприятелю. Армия французская увидела себя, так сказать,
осыпанной многочисленными роями конницы, которая, с быстротою
ветра носясь вокруг ее, смерть и страх повсюду рассеивала.
Войска наши неослабно преследовали неприятеля, забирая на биваках
его множество повозок, награбленными корыстьми навьюченных.
Несколько церквей, бывших в руках неприятеля, представляли
разительный вид поруганной святыни. Престолы были разрушены,
иконы ниспровергнуты, в алтарях спали солдаты, а на помосте
храмов стояли лошади, наполняя ржанием своим те священные стеньг,
в которых раздавалось дотоле одно благоговейное пение в честь
божеству. Лики святых употреблены на построение шалашей.
Ужасно опустелые места, где гнездились сии поборники злочестия,
представляли самую мрачную картину опозоренного человечества и
все ужасы дикой пещеры разбойников.
В одном месте лежали груды тлеющих трупов французских, погребения
не удостоенных, в другом разбросанные церковные утвари,
изломанные оклады с образов; далее скелеты издохших лошадей,
которых мясо съедалось голодными завоевателями. Предметы, пышную
роскошь и крайнюю бедность представляющие, вместе тут глазам
являлись. Целые головы сахару, вина и прочие лакомства брошены
были подле жареного конского мяса и пареной ржи. Богатые одежды,
зеркала, бронзы, обрызганные кровью, члены человеческие валялись
вместе с членами убитых скотов.
Множество больных, всякого призрения лишенных, разбросанные по
полям, бледные, обезображенные, умирали в мучительных терзаниях
совести, наполняя воздух стоном и проклятиями.
Между сими несчастными жертвами честолюбия было много женщин и
малых детей.
Невинные младенцы, не находя пищи в груди мертвых матерей своих,
с жалостным воплем умирали на охладевших телах.
Итак, укрепленные высоты Тарутина остались необагренными кровью!
Да пребудут до позднейших времен сип твердыни, заслонившие сердце
России, знаменитым памятником ее спасения и вместе священнейшим
мавзолеем для всех, великий подвиг сей совершавших!.. Да не
коснется их разрушение от руки человеков, доколе тяжелые стоны
лет и столетий, медленно переходящих в вечность, не изгладят их.
Когда мирный землепашец поздних времен, возделывая нивы на тихих
берегах Нары, с благоговейным содроганием взирать будет на сии
громады древних лет: пусть каждый просвещенный отец семейства с
восторгом указывает их питомцам своим; пусть, раскрыв книгу
бытописаний, напоминает им о днях мрака, бурь и треволнений,
когда дым, пламень и кровь покрывали землю русскую, когда скорбь,
рыдания и смерть были общим, круговым горем. Пусть напоминает им
о днях неслыханных битв, повсеместных ополчений и великих
пожертвований. Пусть, с сердечным умилением, указывает опять эти
же высоты, как места священные, где занялась первая заря свободы
плененного отечества, где первый луч надежды, посланник небес,
осветил сердца вернейших сынов России; где первое "ура!"
известило бегство неприятелей и первая улыбка радости блеснула на
лице полков. Пусть, наконец, представит им, сколь велик бог,
спаситель земли нашей, сколь тверд был государь ее, сколь
мужествен народ, сколь мудры полководцы и сколь храбры войска,
истребившие неисчислимых врагов!..
Малый Ярославец, занятый войсками генерала Милорадовича,
представил глазам их позорище, еще ужаснейшее того, которое
видимо было на биваках французских после сражения 6-го числа.
Улицы, кровью политые, усеяны обезображенными трупами. Сотни
французских раненых, умерших и умирающих, раздавлены и по членам
раздроблены проездом собственных их пушек. Все церкви ограблены и
поруганы. На одной из них читали надпись: "Конюшня генерала
Гильемино".
Быстрота и неутомимость необходимы были для достижения
неприятеля. Для сего должно было забыть о пище, отдыхе и сне.
Генерал Милорадович, разъезжая перед войсками, ободрял их
примером и речами, напоминая всем и каждому прежние походы с
Суворовым, трудные пути Альпийских гор, поощряя через то
преодолевать всякое препятствие, забывать всякую нужду, помня
только о единой славе и свободе отечества. Такие увещания не были
напрасны; солдаты с удовольствием внимали им - и темные осенние
ночи, влажные студеные туманы, скользкие проселочные дороги,
томительный голод и большие переходы не могли остановить рвение
войск, кипевших желанием настичь бегущего врага. Солдаты наши
дышали мщением; но мщение становится страстью благородной и
похвальной, когда оно имеет целью обиды отечества. Притом и
сладкая надежда о скором возвращении прежней славы немало
подкрепляла передовые войска среди неописанных трудов их.
Уже город Вязьма в виду; неприятель беспрестанно тесним и
поражаем на пространстве 15 верст. Кровопролитное сражение
решается в пользу нашу. Победа явно к нам благосклонна... Пушки
наши во множестве гремят. Войска наполняют воздух восклицаниями
"ypa!" - и толпы неприятеля бегут... Но день меркнет, и темная
осенняя ночь готова скрыть бегущих.
Победители сетуют, для чего нет власти, могущей сказать солнцу:
постой! Но краткость времени замедляется быстротой: 11 и 26
отделение войск под начальством генерал-майора Паскевича и
Чоглокова вместе с Белозерским полком, сомкнув строя свои,
стремятся выбить запершегося в городе неприятеля. Перновский
пехотный полк, впереди всех стоявший, с распущенными знаменами и
барабанным боем первый врывается в город, очистив по трупам
неприятельским путь другим. С другой стороны генерал Милорадович
сам с некоторыми генералами вводит все полки конницы в объятый
пламенем город Вязьму.
Неприятель стреляет еще из домов; разбросанные бомбы и гранаты с
громом разряжаются в пожаре; горящие здания упадают, пылающие
бревна с треском катятся по улицам; но ничто не сильно остановить
ревности войск и мужества начальников.
Неприятель прогнан - и еще один отечественный город, в котором
имел он твердое намерение держаться и который в неистовстве своем
стремился обратить в пепел, вырван из хищных его рук.
6 ноября поутру получает генерал Милорадович известие, что маршал
Ней с 30000, закрывая отступление французской армии из Смоленска
к Красному, показался перед сим последним городом. Желая нанести
чувствительнейший удар неприятелю, его высокопревосходительство
не удовольствовался беспокоить его только со стороны, но отрезал
ему совершенно путь, став твердой ногой на дороге и расположа
войска по обеим сторонам оной. Войска генерал-лейтенанта
Раевского стали по правую сторону; князя Голицына - по левую;
князя Долгорукого 2-го на самой дороге; генерал-лейтенант Уваров
начальствовал конницею, устроенной за пехотой. Глубокий ров
простирался перед всей нашей линией. Генерал-майор барон Корф с
кавалерийским корпусом сильно беспокоил неприятеля с тыла.
Прозоров Александр
Флинт Эрик
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Свержин Владимир
Смит Кордвейнер