одеяло,-- утром я тебя отколочу. Я не люблю индусов.
слышались голоса и музыка. Ким два раза просыпался, слыша, что
кто-то зовет его по имени. Во второй раз он пошел посмотреть в
чем дело, но закончилось тем, что он разбил себе нос о ящик,
который, несомненно, говорил на человеческом языке, хотя тембр
его голоса был совершенно не свойствен человеку. На ящике,
видимо, была жестяная труба, и он соединялся проволокой с
ящиком меньших размеров, стоявшим на полу: так, по крайней
мере, понял Ким, на ощупь исследуя вещи. А голос, очень жесткий
и жужжащий, выходил из трубы. Ким потер себе нос и,
рассерженный, стал, по своему обыкновению, думать на хинди.
и, что вдвое важнее, ученик школы в Накхлао... Да (тут он
перешел на английский), я ученик школы св. Ксаверия. К черту
мистера Ларгана!.. Это какая-то машина вроде швейной. Ну и
наглость с его стороны!.. Но мы в Лакхнау таких пустяков не
пугаемся... Нет!-- Потом снова стал думать на хинди.-- Однако
чего он добивается? Ведь он простой торговец... А я нахожусь в
его лавке. Но Крейтон-сахиб -- полковник... и я думаю, что
Крейтон-сахиб приказал сделать так. Ну уж, и изобью же я этого
индуса утром! Что такое?
самых отчаянных ругательств, которые Ким когда-либо слышал, и
от этого у мальчика на мгновение встали дыбом короткие волосы
на шее. Но вот скверная штука перестала ругаться, и Кима
успокоило мягкое жужжание, похожее на жужжание швейной машины.
позади себя, и это пробудило в нем решительность.-- Чуп, или я
тебе голову проломлю!
щелкнуло и приподнялось; очевидно, он открыл крышку. Ну, если
дьявол сидит там внутри, теперь ему конец... Он понюхал...
пахло, как от швейных машин на базаре. Сейчас он задаст этому
шайтану. Он снял с себя куртку и сунул ее в пасть ящика.
послышалось жужжанье, и голос умолк, как это и должно
случиться, если запихнуть куртку на толстой подкладке в
механизм дорогого фонографа и придавить восковой валик. Ким со
спокойной душой заснул опять.
него сверху вниз.
Ночью какой-то ящик ругал меня. Поэтому я его остановил. Это
был ваш ящик? Человек протянул ему руку.
Я держу такие вещи потому, что они нравятся моим друзьям --
раджам. Этот сломался, но он был дешевый. Да, мои приятели,
владетельные князья, очень любят игрушки... и я тоже, по
временам.
потому, что одевался как сахиб. Но произношение его, когда он
говорил на урду, и интонации, когда говорил по-английски,
доказывали, что он кто угодно, но только не сахиб. Казалось, он
понимал все, что приходило на ум Киму, раньше, чем мальчик
успевал открыть рот, он не старался выражаться понятно, как это
делали отец Виктор или лакхнауские учителя. Но что было всего
приятней, он обращался с Кимом как с равным -- таким же, как
он, азиатом.
парня. Он говорит, что прирежет вас или отравит. Он ревнует,
поэтому я поставил его в угол и не буду разговаривать с ним
сегодня. Он только что пытался убить меня. Придется вам помочь
мне приготовить завтрак. Сейчас он слишком ревнует, чтобы ему
можно было доверять.
жаром передал бы этот случай. Ларган-сахиб рассказал о нем так
же просто, как Махбуб Али, бывало, рассказывал о своих
похождениях на Севере.
смотря вниз, можно было заглядывать в печные трубы соседей, что
для Симлы обычно. Лавка пленила Кима еще больше, чем завтрак в
чисто персидском вкусе, который Ларган-сахиб состряпал
собственными руками. Лахорский музей был обширнее, но здесь
было больше чудес: ритуальные кинжалы и молитвенные цилиндры из
Тибета; ожерелья из бирюзы и необточенного янтаря; браслеты из
зеленого нефрита; причудливо упакованные курительные палочки в
кувшинах с инкрустацией из неграненых гранатов; вчерашние
дьявольские маски и стена, сплошь задрапированная ярко-синими,
как хвост павлина, тканями; золоченые статуэтки Будды и
переносные лакированные алтарики; русские самовары с бирюзой на
крышках; хрупкие, как яичная скорлупа, фарфоровые сервизы в
диковинных восьмиугольных камышовых футлярах; распятия из
желтой слоновой кости -- как ни странно, они, по словам
Ларгана-сахиба, были вывезены из Японии; пыльные тюки ковров,
отвратительно пахнущие, сложенные позади рваных и трухлявых
ширм с узором в виде геометрических фигур; персидские кувшины
для омовения рук после еды; курительницы из тусклой меди,
некитайской и неперсидской работы, с орнаментом, изображающим
фантастических чертей; потускневшие серебряные пояса, которые
свертывались, как пояса из невыделанной кожи; головные шпильки
из нефрита, слоновой кости и халцедона; оружие разного рода и
вида и тысячи других редкостей были спрятаны в ящики, сложены в
кучи или просто разбросаны по комнате, так что свободное
пространство оставалось только вокруг колченогого, заменявшего
прилавок стола, за которым работал Ларган-сахиб.
обводит глазами комнату.-- Я покупаю эти вещи потому, что они
красивы, а иногда продаю их... если покупатель мне нравится.
Работа моя на столе... часть ее.
красного, синего, зеленого пламени, пронизанные кое-где лукавой
голубоватобелой искоркой бриллианта. Ким широко раскрыл глаза.
солнце. К тому же они дешевые. Но с больными камнями дело
обстоит иначе!-- Он снова наполнил тарелку Кима.-- Никто, кроме
меня, не может исцелить больную жемчужину и заставить бирюзу
поголубеть заново. Опалы,--пожалуйста,--опалы всякий дурак
может вылечить, а больную жемчужину -- один я. Предположим, я
умру! Тогда никого не останется... О, нет! Вы не годитесь для
драгоценных камней. Хватит с вас, если вы научитесь немного
разбираться в бирюзе... когданибудь.
фильтра в тяжелый пористый глиняный кувшин. -- Хотите пить?
стола, положил на кувшин руку. В следующее же мгновение кувшин
очутился у локтя Кима, полный почти до краев,-- только по
складке на белой скатерти можно было догадаться о том, с какой
стороны он скользнул на место.
колдовство.-- Улыбка Ларгана-сахиба говорила, что комплимент
ему приятен.
куски, а вода потекла между плохо пригнанными досками пола.
кусок.
полу. Ким пристально смотрел; Ларган-сахиб мягко коснулся рукой
его затылка и погладил его два раза, шепча:
Сначала большой кусок срастется с двумя другими, лежащими
справа и слева... справа и слева. Смотрите! Ким даже ради
спасения своей жизни не смог бы обернуться. Легкое
прикосновение держало его словно в тисках, а кровь, приятно
покалывая, струилась по телу. Там, где раньше лежали три куска,
теперь был один, а над ним вздымалось туманное очертание всего
сосуда. Пока сквозь него еще была видна веранда, но с каждым
биением пульса его очертания становились определеннее и темнее.
Но ведь кувшин... как медленно текут мысли! ...кувшин разбился
на его глазах. Новая волна колючего пламени побежала по его
шее, когда Ларган-сахиб шевельнул рукой. -- Смотрите! Он
приобретает форму,-- сказал Ларган-сахиб. До сих пор Ким думал
на хинди, но тут дрожь пробежала по его телу и с усилием
окруженного акулами пловца, который старается насколько
возможно выше высунуться из воды, сознание его вырвалось из
поглощавшей его тьмы и нашло убежище... в таблице умножения на
Свержин Владимир
Посняков Андрей
Березин Федор
Никитин Юрий
Шилова Юлия