камень. Но пара темных, горящих, медленно вращаемых глаз, зорко наблюдавших
за малейшим движением траппера и его товарища, неоспоримо доказывали, что
шар наделен жизнью.
индейской росписи и в индейских хитростях! - проворчал старик. Он оперся на
свое ружье и твердо, с невозмутимым спокойствием смотрел на странный
предмет. - Он хочет нас одурачить, вот и придал себе такой вид, чтобы мы
приняли голову краснокожего за камень, покрытый осенними листьями. А может,
у него на уме иная какая-нибудь чертовщина?
вообразил, что открыл новый, не описанный доныне вид!
в былые дни... Был бы глуп краснокожий, если бы посмел показаться вот так
одному охотнику, которого я назвал бы вам по имени.., но который теперь
слишком стар и близок к концу своих дней, а потому он уже не охотник -
только жалкий траппер! Надо бы заговорить с чертенком: пусть узнает, что
перед ним не безбородые мальчишки, а мужчины. Вылезай-ка, приятель, -
продолжал он на языке дакотов, принятом у множества индейских племен, - в
прерии найдется место еще для одного воина.
догадке траппера, был не чем иным, как человеческой головой, начисто
обритой, по обычаю западных воинов) лежал по-прежнему неподвижно и не
подавал других признаков жизни.
млекопитающих и уж никак не человек.
торжествуя. - Да, так судит человек, который глядел в такое множество книг,
что его глаза уже не могут отличить, где лось, где рысь! А вот Гектор, он
собака по-своему образованная; и, хотя его грамотности недостало бы, чтобы
разобрать хоть один стих в молитвеннике, а уж такою шуткой вы мою собаку не
обманете! Коли вы думаете, что эта тварь не человек, я покажу вам ее сейчас
во весь рост, и тогда неграмотный старый траппер, который за всю жизнь и дня
не просидел по доброй воле рядом с букварем, скажет, как ее назвать! Не
бойтесь, я не собираюсь учинить насилие - только припугну чертенка, чтобы он
вылез из своей засады.
все необходимые эволюции, постаравшись при этом выказать как можно больше
враждебности. Когда он решил, что индеец достаточно встревожен, он так же
медленно и внушительно поднял ружье к плечу и громко крикнул:
нами в самом деле не человек, как здесь утверждал более мудрый из нас, так
что не будет никому вреда, если пальнуть в эту кучу листьев!
старик взял верный и, как могло бы оказаться, роковой прицел, когда
стройный, высокий индеец выскочил из-под покрова листьев и ветвей (которые
он сгреб на себя при появлении белых) и, выпрямившись во весь рост, громко
крикнул;
Глава 18
радуясь своей счастливой выдумке. Натуралист отвел глаза от дикаря и
уставился на старика.
так, точно спящие аллигаторы, которые во сне измышляют всякие дьявольские
подвохи; но, когда им покажется, что надвинулась настоящая опасность, они,
как все прочие смертные, думают только о том, как бы вернее спастись. Но это
лазутчик в боевой раскраске; значит, поблизости есть еще воины из его
племени. Надо бы выведать у него правду, потому что отряд враждебных
индейцев окажется для нас опасней, чем скваттер со всей своей семьей.
доктор, когда его оцепенение прошло и он наконец вздохнул всей грудью. - Это
буйная порода, ее нелегко отнести к определенному разделу по общепринятым
признакам различия. Поговорите с ним, но пусть ваши слова будут вполне
миролюбивы.
чтоб увериться, в самом ли деле незнакомца не сопровождают другие индейцы,
и, подняв раскрытую ладонь - обычный знак мирных намерений, - смело двинулся
вперед. Индеец между тем не выдавал своего беспокойства - и лицо, и осанка,
и весь его вид выражали удивительное достоинство и бесстрашие. Он дал
трапперу подойти совсем близко - возможно, осторожный воин полагал, что при
различии в оружии сокращение расстояния между ним и пришельцами ставило его
в более равные с ними условия.
внешнем облике целой расы, пожалуй, стоит задержать течение нашего рассказа
и предложить читателю хотя бы несовершенное его описание. Когда бы Олстон
или Гриноу <Олстон Вашингтон (1779 - 1843) и Гриноу Горацио (1805 - 1832) -
американские художники.> хотя бы ненадолго отвели свой взор от образцов
античного искусства и присмотрелись к этому гонимому народу, тогда немного
бы осталось сделать таким, как мы, неискусным художникам.
удивительной соразмерностью сложения. Сбросив свою маску - наспех собранные
разноцветные листья, - он, как и подобало воину, явил важный, достойный и,
мы добавим, грозный вид. Его лицо было на редкость благородно и приближалось
к римскому типу, хотя кое-какие второстепенные черты указывали скорей на
азиатских предков. Своеобразный оттенок кожи был как будто от природы
предназначен создавать впечатление воинственности, чему немало
способствовала особая военная раскраска, придававшая лицу выражение дикой
жестокости. Но, словно презирая обычные ухищрения своего народа, он не
изуродовал лицо свое шрамами, как обычно делают дети лесов для поддержания
славы храбрецов - подобно тому как гордятся шрамами на лицах наши усачи
кавалеристы. Он ограничился тем, что навел на щеки широкие черные полосы,
резко и красиво оттенившие яркий отлив его смуглой кожи. Голова его была, по
обычаю, обрита до самой макушки, а с макушки свешивался, как вызов врагам,
широкий рыцарский чуб - так называемая "скальповая прядь". Подвески,
продеваемые в уши, были сейчас сняты - разведчику они могли помешать.
Несмотря на позднюю осень, тело его было почти обнажено; всю одежду
составлял плащ из тонко выделанной оленьей шкуры, покрытый красивой, хоть и
безыскусственной росписью, изображающей некие славные подвиги. Этот плащ был
накинут небрежно - как будто ради красоты, а не в заботе о тепле, постыдной
для мужчины. На ногах у него были суконные красные гетры - единственное
свидетельство, что он поддерживает некоторое общение с бледнолицыми
торговцами. Но, как будто затем, чтоб искупить эту единственную уступку
женственному тщеславию, они от завязок колен до мокасин на ступнях были
сплошь отделаны страшной бахромой из человеческих волос. Одной рукой он
придерживал короткий лук из гикори, в другой же, почти не опираясь на него,
сжимал длинное, с изящным ясеневым древком копье. За спину был закинут
колчан из шкуры кугуара, украшенный хвостом этого зверя, а с шеи на шнуре,
свитом из сухожилий, свешивался щит в причудливых рисунках, повествующих о
других его воинских подвигах.
позу, не выказывая ни нетерпеливого желания выяснить, что представляет собой
приближающийся, ни хотя бы тень намерения укрыться самому от пытливого
осмотра. Только глаза его, темней и ярче, чем у лани, метали взгляд то на
одного, то на другого пришельца, не успокаиваясь ни на миг.
вглядевшись в раскраску и приметив другие признаки, по каким наметанный глаз
распознает в американских пустынях воинов разных племен, как моряк различает
далекий парус.
без коня в пустынном месте?
моем вигваме голод.
неотрывно глядя в недвижное лицо молодого воина. - Но он, я вижу, смел, и,
конечно, многие вожди предлагали ему в жены своих дочерей. Только он взял по
ошибке (старик указал на стрелу, зажатую в пальцах руки, опиравшейся на лук)
стрелы с зазубренным наконечником - такие не годны в охоте на буйвола. Разве
пауни, убивая дичь, любят сперва истерзать ее ранами?
скрывать.
- И посмотреть на него - он крепкий паренек и храбрый. Только слишком молод
- едва ли какой-нибудь важный вождь. Все-таки разумней будет говорить с ним
по-хорошему; если дойдет до схватки со скваттером и его семейкой, лишняя
рука на той или другой стороне может решить исход. Ты видишь, мои дети
устали, - продолжал он на языке прерий, указывая на свой маленький отряд,
уже подошедший поближе. - Мы хотим сделать привал, и поесть. Мой брат
считает это место своим?
сговорилось со смуглолицыми, которые живут за Соленой водой, и что прерии
теперь стали полем охоты Длинных Ножей!
Но мой народ вступил в сделку с французами, а не с теми людьми, которые
завладели Мексикой.
Володихин Дмитрий
Афанасьев Роман
Маккарти Кормак
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Суворов Виктор