остался один стебель, побелевший и увядший, как кости человека!
вождям, стоящим за ним. Из рядов его войск выбежало вперед четыре человека.
На плечах они несли носилки, а на носилках лежал сверток из сырых воловьих
кож, туго стянутый ремнями. Воины отдали честь царю и положили перед ним
свою ношу.
обсыпанное солью лежало тело девушки, когда-то высокой и стройной.
топором. -- Если цветок ее еще существует, то, во всяком случае, не здесь.
виновник ее смерти погиб также и не мог более искупить свою вину.
беру себе скот и пленных. Будьте благодарны за то, что я не отнимаю у вас
жизни: во-первых, за то, что вы осмелились воевать без моего разрешения, а,
во-вторых, за то, что повели воину неудачно и принесли мне только труп той,
которую я желал получить!
Умслопогас мрачно улыбнулся и взглянул на свои войска. Отдав честь царю, он
повернулся, чтобы идти. Но в эту минуту из рядов его воинов выскочил человек
и обратился к Дингану.
тени царя?
когда три человека вышли из пещеры, а вернулись всего двое, тот, которого
Умслопогас лишил почетного места.
царь! Я был начальником стражи у выхода из пещеры в ночь избиения
Галакациев. Три человека подошли к выходу из горы -- Булалио, Волк Галаци и
еще один. Он был высок, строен и нес щит перед собою. Когда этот третий
человек проходил сквозь ворота, плащ, надетый на него, задел за меня и
раскрылся. Под плащем скрывалась не мужская грудь, царь, то была женщина,
почти белая и очень красивая. Поправляя плащ, она опустила щит. За щитом
скрывалось не мужское лицо, царь, но лицо девушки, прекраснее луны, с
глазами, блестящими, как звезды. Три человека вышли из пещеры, царь, но
вернулись только двое; я смотрел им вслед, и мне казалось, что я вижу, как
третий их спутник бежит по равнине, быстро, как бегают девушки, царь. Кроме
того, Слон, Булалио солгал мне, когда я в качестве начальника стражи спросил
его о третьем человеке, вышедшем из ворот, он отвечал, что выходило только
двое. Также он не призвал пленных, чтобы признать тело девушки, теперь,
конечно, слишком поздно; человек же, лежащий рядом с нею в пещере, был убит
не Галаци, он был убит перед пещерой ударом дубины воина Галакациев. Я
своими глазами видел, как он пал мертвым, и сам заколол его убийцу. Еще,
царь мира, знай, что лучшие пленные и лучший скот не приведены тебе в
подарок, их послали в крааль Булалио, вождя племени Секиры. Все это я
рассказал тебе, о царь, потому, что сердце мое не любит лжи. Я сказал правду
и теперь прошу тебя защитить меня от свирепых и жестоких Братьев-Волков!
все ближе и ближе к нему, пока не остановился так близко, что мог
прикоснуться к нему вытянутым копьем. Никто не заметил этого, исключая меня,
Мопо, да еще, может быть Галаци; все следили за выражением лица Дингана, как
люди следят за грозой, готовой разразиться.
красными глазами. -- Лапа льва охраняет тебя, слуга мой!
прямо к изменнику, не говоря ни слова, глаза его были ужасны. Он подскочил к
нему, схватил его руками, не поднимая оружия, и, благодаря своей страшной
силе, сломал его, как ребенок ломает палку. Не знаю, каким образом, все
произошло слишком быстро. Он сломал его и, высоко подкинув мертвого, бросил
к ногам Дингана и вскричал громким голосом:
испуга; подобный поступок еще никогда не совершался в присутствии царя, со
времен Сенцангаконы Корня. Динган заговорил, голос его хрипел от ярости, и
весь он дрожал.
Неужели вы будете ждать, чтобы вас перебили эти опаленные крысы? -- И своим
топором он указал на воинов, невредимо вышедших из огня, но лица которых
были опалены.
смех. Воины Умслопогаса кричали:
направо и налево, чтобы встретить врага, пока по всем их рядам слышался шум
потрясаемых щитов. Умслопогас отскочил назад, чтобы стать во главе своих
людей, вперед кинулись воины Дингана, желая, по возможности, исполнить волю
царя. Галаци-Волк бросился к Дингану и, размахивая своей дубиной, закричал
громким голосом:
лежала на голове Дингана.
блестящей дубины холодком легла на его лоб, и опять задрожал, но на этот раз
от страха.
стал отступать к своим войскам, говоря: -- Хвалите царя! Царь приказал своим
детям идти с миром!
ярость вернулась к нему, он собирался приказать своим воинам совершить
нападение на народ Секиры, но я остановил его, говоря:
твоих малочисленных воинов, и снова дубина взглянет на тебя!
него оставались только те воины, которые избегли огня, все остальные были
посланы в Наталь, чтобы истребить буров. Но он жаждал крови, а потому
обратился ко мне.
как та собака со своим неверным слугой! -- И он бросил в меня ассегай,
который держал в руке.
избегнул его. Затем я повернулся и пустился быстро бежать, а за мной
погнались часть царских воинов. Бежать пришлось недалеко, до последней роты
народа Секиры; воины увидели меня и под предводительством Умслопогаса,
шедшего сзади всех, устремились ко мне навстречу. Воины, гнавшиеся за мною
для того, чтобы убить меня, отстали.
Умслопогасу.
Мопо, посадил его на царство и я один мог там его держать. Так скажите ему,
что будет еще хуже, если он станет разыскивать меня; тот день, когда мы еще
раз встретимся лицом к лицу, будет днем его смерти. Так сказал Моповрач,
который еще никогда не предсказывал того, что не сбывалось!
этот крааль для того, чтобы предать пламени все, что Динган не уничтожил.
Когда же я опять встретился с Динганом... но рассказ об этом впереди, отец
мой.
препятствовать.
я не стану.
Умслопогаса, опасаясь смерти, которую я обещал навлечь на него. Раньше, чем
исчез его страх, Дингана отвлекла война с Анабоонами, причиной которой стало
избиение белых людей, и у него не оставалось свободных воинов, чтобы мстить
незначительному вождю.
обыкновению, он умертвил много невинных людей, чтобы удовлетворить жажду
мщения.
нападении на Галакациев, и о своей встрече с Надой.
лицо старой колдуньи, которая вечно сидит на высоте и ждет кончины мира; в
ту же ночь мы дошли до крааля народа Секиры и с громким пением вступили в
него. Галаци не вошел с нами, он отправился на гору собрать свою стаю
волков: проходя у подножия горы, мы слышали, как волки приветствовали его
громким воем.
навстречу; во главе их шла Зинита, старшая жена Умслопогаса. Встретили они
нас радостно, но, увидя, как много не хватает воинов, которые месяц назад
выступили в поход, радость их сменилась печалью, и рыданья вознеслись к