Мальоре), но это будет уже совсем другая улица. Вместо того, чтобы
увидеть по правую руку от себя кинотеатр, вы увидите под собой шесть -
или все-таки восемь? - рядов несущихся машин. Он многое знал о новой
дороге. Он усвоил эту информацию из сообщений по радио и телевидению, из
статей в городских газетах, но не путем сознательной концентрации
внимания, а с помощью своего рода информационного осмоса. Он хранил
добытые сведения инстинктивно, как белка хранит свои орешки. Он знал,
что строительные компании, подрядившиеся на работы по созданию нового
участка, почти покончили с собственно дорожными работами на эту зиму, но
знал он также и то, что они собираются закончить все необходимые
подрывные работы <подрывные работы - ничего себе выраженьице, я думаю,
оно должно тебе понравиться, а, Фред? - Фред опять не поднял перчатку> в
черте города к концу февраля. Включая снос Крестоллин, Запад. В этом
была какая-то ирония. Если бы они с Мэри жили на милю дальше, то их дом
снесли бы только поздней весной - в мае или даже в начале июня
следующего года. А если бы да кабы, да во рту росли грибы, то был бы не
рот, а целый огород. Кроме того, в результате собственных наблюдений уже
сознательного характера, он установил, что большинство дорожной техники
стоит на стоянке как раз рядом с тем местом, где вершилось убийство
улицы Грэнд.
справиться с рулем и восстановил контроль над машиной. Двигатель работал
без перебоев, шины оставляли четкие отпечатки на почти девственном снегу
- следы последней проехавшей до него машины были практически
неразличимы. По непонятной причине вид свежевыпавшего снега на мостовой
привел его в благостное расположение духа. Хорошо было двигаться вперед,
хорошо было действовать. Он неторопливо ехал по Грэнд с постоянной
скоростью в двадцать пять миль в час, а мысли его тем временем вернулись
к Мэри, а также к понятию греха - смертного и простительного. Она
получила католическое воспитание, училась в приходской школе, и хотя к
тому времени, когда они встретились, она отказалась - во всяком случае,
на рациональном уровне - от большинства религиозных представлений о
мире, что-то к ней все-таки прилипло и осталось с ней навсегда. По
словам самой Мэри, монахини покрыли ее шестью слоями лака и тремя слоями
воска. После того, как у нее родился мертвый ребенок, ее мать послала к
ней в больницу священника, чтобы она могла как следует исповедоваться, и
Мэри разрыдалась, увидев его. От ее рыданий у него чуть не разорвалось
сердце - с тех пор ему довелось испытать такие муки только один раз.
простительных грехов, и хотя она изучала их на занятиях по закону божию
двадцать, двадцать пять, а то и тридцать лет назад, список казался (ему,
по крайней мере) полным и безупречным. Но некоторые пункты он никак не
мог для себя прояснить. Иногда один и тот же поступок считался смертным
грехом, а иногда - простительным. Вроде бы, это зависело от состояния
души и ума грешника. Сознательная воля ко злу. Интересно, это она ему
сказала во время тех стародавних обсуждений, или это Фредди только что
шепнул ему на ушко? Эта формулировка озадачила его и поселила в его
сердце тревогу. Сознательная воля ко злу. В конце концов ему показалось,
что он установил для себя два самых важных и самых серьезных смертных
греха - самоубийство и убийство. Тут уж не могло быть никаких
кривотолков. Однако один из последующих разговоров - с Роном Стоуном,
кажется, да, точно, с ним - внес дальнейшую неясность. Иногда, по словам
Рона (они разговаривали в баре, за выпивкой, и было это лет десять
назад), убийство могло быть и простительным грехом. А может быть, и
вообще не грехом. К примеру, если ты хладнокровно отправлял на тот свет
человека, который изнасиловал твою жену, то это мог оказаться
простительный грех. А если ты убивал кого-то в справедливой войне - так
в точности Рон и сказал, он почти слышал его голос в отдаленной комнатке
сознания, - то это вообще был не грех. Рон был уверен, что все
американские солдаты, убивавшие нацистов и япошек, будут в полном
порядке, когда наступит Судный День.
велись дорожные работы. Впереди показались черно-белые заградительные
барьеры с круглыми сверкающими рефлекторами и оранжевыми табличками. На
одной из них было написано:
дальний свет и вышел из машины.
и ты проклят навеки. Можешь славить Деву Марию, пока язык не отвалится,
но все равно неминуемо отправишься в ад. Но Мэри сказала, что так бывает
не всегда. Что существуют такие вещи, как исповедь, раскаяние,
искупление. Все это сбивало с толку. Христос сказал, что убийца не
наследует жизнь вечную, но он также сказал и о том, что тот, кто верует
в него, не погибнет. Тот, кто верует. Похоже, в библейской доктрине
столько же уловок, сколько в договоре о купле-продаже, составленном
каким-нибудь стряпчим по темным делам. Вот только с самоубийством все
ясно. В самоубийстве нельзя исповедоваться, в нем нельзя покаяться, за
него нельзя получить отпущение, потому что этот грех одним махом отрезал
серебряную ниточку жизни и посылал тебя в странствия по загробным мирам.
А... А, собственно говоря, почему он обо всем этом размышляет? Он никого
не собирается убивать и уж наверняка не совершит самоубийства. Он даже
никогда не задумывался о самоубийстве. Во всяком случае, вплоть до
самого последнего времени.
пробирается к нему под пальто.
с ядром. В своей задумчивой неподвижности он приобрел вид, внушающий
благоговейный трепет. Со своей устремленной в снежную черноту
скелетоподобной стрелой он напомнил ему молящегося богомола, впавшего в
зимнюю спячку.
Потом он вернулся к машине, завел ее и врубил первую передачу. Машина
медленно поползла вперед к краю дороги и вниз по склону, утрамбованному
регулярно проезжавшей по нему тяжелой техникой. По грязи машина
скользила не так сильно, как по льду Съехав вниз, он снова поставил
передачу на нейтраль и выключил фары. Выйдя из машины, он поднялся вверх
по склону и поставил барьер на место. Потом спустился вниз.
обошел машину кругом и поставил его на пол перед сиденьем, на котором
стояла картонная коробка с бутылками. Он снял с ведра крышку и, напевая
с закрытым ртом какую-то мелодию, старательно вымочил каждый фитиль в
бензине. Покончив с этим, он взял ведро с бензином, подошел к крану и
стал взбираться в незапертую кабину, изо всех сил стараясь не
поскользнуться. Он был охвачен сильным волнением, сердце его билось
часто-часто, горло сжалось и пересохло от нервного перенапряжения.
он шагнул на узкий покрытый заклепками уступ, шедший вокруг двигателя, и
вылил остатки бензина под капот. В воздухе стоял сильный запах. Перчатки
его промокли, руки онемели почти сразу же. Он спрыгнул вниз, сдернул
перчатки и запихнул их в карман пальто. Первая коробка спичек выпала из
его онемевших пальцев. Он принялся за вторую коробку, но ветер задул
первые две спички, которые ему удалось зажечь. Тогда он повернулся
спиной к ветру, скрючился в три погибели над коробком и ухитрился-таки
зажечь одну спичку. Он поднес ее к остальным, и они с шипением
вспыхнули. Он бросил пылающий коробок в кабину.
Но потом раздался глухой хлопок, и языки пламени вырвались из кабины в
яростном порыве, заставив его отступить на два шага. Он поднес руку к
глазам, защищая их от распускающегося ярко-оранжевого цветка.
мгновение, а потом юркнула внутрь. На этот раз звук взрыва не был
глухим. КХА-БУУУУМ! И неожиданно капот сорвало и подкинуло вверх, так
что он почти скрылся из виду, переворачиваясь и гремя в воздухе. Что-то
просвистело совсем рядом с его ухом.
разорванной огненными сполохами темноте. Лицо его исказилось в экстазе
настолько сильно, что, казалось, еще немного, и его черты разлетятся на
миллионы улыбающихся осколков. Он сжал руки в кулаки и размахивал ими
над головой - Урааааааааа! - кричал он, и ветер подхватывал его крик и
завывал в ответ. - Уррраааааааа! Черт возьми! Это победааа! Ураааааа!
это обстоятельство спасло ему жизнь, так как в тот же самый момент
бензобак крана взорвался, усыпав все вокруг обломками в радиусе сорока
футов Раскаленный кусок металла пробил правое стекло "ЛТД", покрыв его
пьяной паутиной трещин.
снова надел перчатки, чтобы не оставлять отпечатков пальцев, хотя в
конце концов мысль об этих предосторожностях показалась ему смешной. Он
завел машину, почти не ощущая ключа в одеревеневших пальцах, и надавил
изо всех сил на педаль газа; "газанул" - так они называли это, когда
были детьми, и мир был молод. Микроавтобус швыряло из стороны в сторону.
Кран яростно пылал - он и не рассчитывал, что пожар будет таким сильным.
Кабина превратилось в ад, огромное лобовое стекло вылетело.
возьми! Он объехал кран, и на мгновение огненные сполохи превратили его