молодостью. Беззаботность -- мать долголетия. Редкостный талант достался
человеку.
Стригункову четыре тоненькие папочки.
не делать, все -- в памяти. Приду через час.
названиями. Труфанов дал ему командировочные предписания. Объяснил, что
требуется от старшего инженера отдела.
Настала очередь Труфанова запоминать цифры, даты, названия. Когда же опекун
в главке раскричался, Анатолий Васильевич скромно заметил, что стиль работы
его, Труфанова, не является исключением. Что он хочет этим сказать?! А вот
что: над темой номер восемь работают два НИИ, над темой четырнадцатою -- три
НИИ, над темой... Опекун смешался, сказал, что разберется. В главке
зашевелились, осторожно проверили скромные замечания директора НИИ,
быстренько разорвали черновичок намечаемого приказа о "недостатках в работе
научно-исследовательского института, руководимого тов. Труфановым А.В.".
Разорвали неслышно и невидимо, так, что следов черновичка не осталось, ни
клочка бумажки, ни разговоров о бумажке. Существует, однако, удивительное
свойство у всех уничтожаемых за вредностью документов: они изъяты, сожжены,
пепел развеян ветром времени, а написанное сохраняется вживе каким-то
неестественным образом. Опекающего товарища потащили к ответу -- не за
мягкость к Труфанову (о нем уже забыли), а за твердость в желании скрыть
свои ошибки.
институте полно. Анатолий Васильевич продиктовал секретарше приказ о
назначении Стригункова заместителем Немировича по техническим вопросам.
Немедленно прибежал Баянников -- объясняться и возмущаться.
посмеивался Труфанов.
нет? Разговорчики начнутся, шепоток поползет. Не беда. Все -- к лучшему.
Руководитель (Труфанов усмехнулся), руководитель должен иметь слабинку,
какой-то недостаток, обладать простительной слабостью. Он недосягаем, он
свиреп, но он -- свой. Неспроста некоторые директора рьяно опекают
футбольные команды, вопят на стадионах. За вопли прощается холодная вода в
душевых и ругань в переполненной столовой.
предполагали некоторые. Он никого не дергал, на доклады к себе не вызывал,
демократически обходил по утрам лаборатории, кого-то продвинул, кого-то
снял. У Немировича сразу образовалось так нужное ему время для проталкивания
докторской диссертации, и когда однажды директор спросил его о Стригункове,
он ответил с воодушевлением:
зачастил во второй цех. Он обрел финансовую независимость, в долг у Шелагина
денег больше не брал.
регулировку. -- Что с вами? Где ваш пыл? Где горение на работе? Я начинаю
приходить к мысли, что вы попали в сети иностранной разведки...
давать отпор, нужно ли гнать нахала?
Котоминой, сестры Валентина одобрили ее внешность, благословили брата. Сорин
не щеголял отныне в грязных халатах, не пил даже после получки, мата от него
не услышишь, переиначивал его в совсем необидную брань.
получила четвертый разряд, работала по пятому, умела поругаться с
нормировщицей из-за десяти копеек в наряде. Ей не десять копеек нужны были,
она отстаивала свою юность, свою независимость, хотела, как все девушки
цеха, получать больше и одеваться лучше: купила английские туфли и
югославскую кофточку за четыреста рублей, часики "Эра". Она еще слабенькая,
и Чернов посадил ее к самому окну, здесь не так душно, здесь светлее. В цехе
красавиц много, подружки не ссорятся -- некого делить, -- а Лена вовсе не
красавица, просто хорошенькая, в ней "что-то есть". У нее много знакомых --
по школе. Если задерживается в цехе -- идет к комплектовщице, Степан Сергеич
всем разрешает звонить. Лена говорит в трубку сухо и кратко: "Сегодня не
могу". По вечерам и ей, как другим девушкам, звонят из города, девушки дают
знакомым телефон комплектовщицы, в цехе два телефона подключаются к
городской сети, не будет же Виталий Андреевич бегать подзывать тебя, а
комплектовщица крикнет, Степан Сергеич, тот тоже подойдет, скажет, что
просят к телефону.
подготавливал невесту к замужеству. В том, что Котомина будет невестой, он
не сомневался: все женщины теряли благоразумие от его киноулыбки. Пока же он
по совету сестер следил за нравственностью Котоминой, обрывал вредные для
нее знакомства.
десяти вечера, домой ушли только сборщики. Дважды комплектовщица кричала:
"Котомина! К телефону!" Дважды Сорин ругался на всю регулировку. Наконец
пригрозил:
телефону, если позвонят Лене. Вдруг Петров засмеялся, давясь и всхлипывая.
Выбежал в коридор, увидел Туровцева, потащил за собой. Быстро договорились.
Туровцев тоже смеялся.
поднимался, следил за Валентином. Вот к Сорину подошла комплектовщица,
что-то шепнула. Тот бросил все, помчался к телефону, не заметив, как Петров
выскользнул следом за ним и скрылся в комнате Туровцева.
прося Котомину, что звонит из города.
друзей Лены.
Брось закручивать Лене шарики. Она не для тебя, подонок.
подонку "обломать рога".
фольклоре, собеседник вполне квалифицированно отвечал тем же. Договорились:
метро "Новокузнецкая", десять часов вечера, по три человека с каждой
стороны. Комплектовщица слушала все это, зажав уши.
тебя.
заплакала горько и недоуменно. В ее светлый мир десятиклассницы влезли
страшные слова, грязные намеки. Она плакала, спрятав лицо, и паяльник
дымился в руке ее, а кругом возмущенно галдели девушки. Ничего не понимавший
Сорин не мог перекричать их и ушел.
пойдет со мной? -- спросил он.
длительное сидение на жестком стуле: вытягивал руки, ноги, выгибал спину.
колонна соблюдает законность, пока законность крепка. Как только дала она
трещину -- творить беззакония можно. Так?
выточить ножи подлиннее и повострее. Где наша не пропадала, не дадим
Валентина в обиду.
моряка, потому у него и прозвище было -- Боцман. Запасным в команду вызвался
Перумов Ник
Лукин Евгений
Посняков Андрей
Влодавец Леонид
Сертаков Виталий