Чтение 40–й страницы книги ~Возвращение в Брайдсхед~

-- Бедный Рекс,-- сказала леди Марчмейн.-- Знаете, это даже внушает к
нему симпатию. Вы должны обращаться с ним, как с умственно отсталым
ребенком, отец Моубрей.

Так наставления в вере были продолжены, и отец Моубрей Дал наконец
согласие принять его в лоно святой церкви за неделю до свадьбы.

-- Казалось бы, они должны были из кожи вон лезть, чтобы меня
заполучить,-- жаловался Рекс.-- Я могу им во многих отношениях быть очень
полезен. А они жмутся, как те типы, что раздают членские карточки в казино.
И кроме того,-- добавил он,-- Корделия совсем заморочила мне голову, я и не
знаю, что написано в катехизисе, а что она придумала.

В таком положении были дела за три недели до свадьбы; приглашения были
разосланы, подарки прибывали каждый день; подружки невесты были в восхищении
от сшитых для них туалетов. Вот тут и взорвалась, как назвала это Джулия,
"бомба Брайди".

Со свойственной ему беспощадностью он безо всякого предупреждения
обрушил свой запас взрывчатки прямо на мирное семейное сборище. Под
свадебные подарки была отведена в Марчмейн-хаусе просторная библиотека; там
сошлись леди Марчмейн, Джулия, Корделия и Рекс, занятые развертыванием и
разборкой подношений. Вошел Брайдсхед и некоторое время молча наблюдал за их
работой.

-- Китайские вазы, все в трещинках, от тети Бетти,--говорила
Корделия.-- Старые-престарые. Я помню, они стояли на лестнице в Бакборне.

-- Что здесь происходит?

-- От мистера, миссис, а также мисс Пендл-Картуэйт -- один утренний
чайный сервиз. Куплено у Гуда за тридцать шиллингов. Старые скряги.

-- Можете запаковать все это снова.

-- Брайди, что ты такое говоришь?

-- Только то, что свадьбы не будет.

-- Брайди!

-- Я решил навести кое-какие справки о моем сговоренном зяте, поскольку
больше никто не интересовался,-- сказал Брайдсхед.-- Окончательный ответ
мною получен только сегодня. В девятьсот пятнадцатом году в Монреале он
вступил в брак с некой мисс Сарой Эвангелиной Катлер, каковая проживает там
и в настоящее время.

-- Рекс, это правда?

Рекс стоял, держа в руке и придирчиво рассматривая нефритового дракона;
он аккуратно поставил его на подставку из черного дерева и открыто и
доверчиво всем улыбнулся.

-- Ну да,-- подтвердил он.-- Что ж с того? Чего вы все так
разволновались? Она для меня никто и ничто. Да я и был-то желторотый юнец.
Такие ошибки со всяким случаются. Я еще в девятнадцатом году получил развод.
И даже не знал, где она, пока вот Брайди мне не сказал. К чему такой
переполох?

- Могли бы мне рассказать,-- проговорила Джулия.

-- Но вы же не спрашивали. Честное слово, я давно забыл о ее
существовании.

Его искренность была так очевидна, что им пришлось сесть и все спокойно
ему объяснить.

-- Неужели вы не понимаете, несчастное чудовище, что, будучи католиком,
вы не можете жениться при живой жене?-- недоуменно спросила Джулия.

-- Но у меня нет никакой жены. Я ведь сказал вам только что, я развелся
с ней шесть лет назад.

-- Но вы не можете разведись, раз вы католик.

-- Я тогда не был католиком и прекрасно развелся. У меня и бумаги
где-то лежат.

-- Разве отец Моубрей не объяснял вам насчет брака?

-- Он говорил, что я не смогу развестись с вами. Я и не собираюсь. Мало
ли что он мне объяснял -- священные мартышки, полное отпущение грехов,-- да
если бы я запоминал все его объяснения, у меня бы не хватило времени ни на
что другое. А между прочим, как насчет вашей итальянской кузины Франчески?
Она ведь была замужем дважды?

-- Она получила аннуляцию.

-- Хорошо, пожалуйста. Я тоже получу аннуляцию. Сколько они стоят? Где
их берут? У отца Моубрея можно раздобыть? Я хочу сделать, чтобы все было как
надо. Ведь мне никто не сказал

Понадобилось много времени, чтобы внушить Рексу, что к его свадьбе
имеются серьезные препятствия. Обсуждение длилось до ужина, затаилось у
стола в присутствии слуг, снова разгорелось, как только они остались одни, и
продолжалось за полночь. Вверх, вниз, вокруг вился разговор, точно чайка, то
вдруг взмывающая ввысь, к облакам, и парящая невидимо среди посторонних
соображений и многократно повторенных истин, то камнем устремляющаяся из
поднебесья на волну, где покачиваются лакомые отбросы.

-- Что я должен сделать? -- не переставал спрашивать Рекс.-- К кому мне
надо обратиться? Не говорите мне, пожалуйста, что нет такого человека,
который может все уладить.

-- Вы ничего не можете сделать, Рекс,--ответил ему Брайдсхед.-- Это
просто означает, что вашей свадьбе не бывать. С точки зрения всех
заинтересованных, очень жаль, что это выяснилось так неожиданно. Вам
следовало самому нам все рассказать.

-- Послушайте,-- сказал Рекс.-- Может быть, то, что вы говорите, так и
есть; может быть, строго по закону мне нельзя венчаться в вашем соборе. Но
ведь собор уже заарендован; там никто не будет задавать вопросов; кардиналу
ничего не известно; отцу Моубрею тоже. Никто, кроме нас самих, ничего не
знает. Так зачем же затевать всю эту катавасию? Мы -- молчок, и пусть все
совершится законным порядком, словно ничего и не было. Кому от этого хуже?
Ну, допустим, я рискую угодить в ад. Хорошо, я согласен, иду на риск. Ну а
еще-то кому что до этого?

-- В самом деле,-- сказала Джулия.-- Я не верю, что святым отцам все
известно. И не верю, что за такие вещи попадают в ад. И уж не знаю, верю ли,
что он вообще существует. И, во всяком случае, это наша забота. Никто вас не
просит рисковать своим вечным спасением. Только не лезьте, и все.

-- Джулия, я тебя ненавижу! -- выпалила Корделия и хлопнула дверью.

-- Мы все устали,-- сказала леди Марчмейн.-- Если не все еще сказано,
предлагаю вернуться к обсуждению завтра утром.

-- Но тут нечего обсуждать,-- возразил Брайдсхед,-- разве только, как
наиболее тактично поставить точку в этой истории. Мы с мамой решим все сами.
Вероятно, надо будет поместить объявление в "Тайм" и в "Морнинг пост";
подарки придется разослать обратно. Мне не известно, как в таких случаях
следует поступать с туалетами подружек невесты.

-- Одну минутку,-- сказал Рекс.-- Одну минутку. У вас, может быть, есть
возможность воспрепятствовать нашей свадьбе в вашем соборе. Ну и хорошо, к
черту, тогда мы обвенчаемся в протестантской церкви.

-- Я могу воспрепятствовать этому тоже,-- сказала леди Марчмейн.

-- Да, мамочка, но ты этого не сделаешь,-- возразила Джулия.-- Видите
ли, я уже давно любовница Рекса и останусь ею, венчанная или невенчанная.

-- Рекс, это правда?

-- Нет, черт подери! И очень жаль.

-- Я вижу, нам все равно придется вернуться завтра утром к этому
обсуждению,-- слабым голосом проговорила леди Марчмейн.-- Сейчас я
продолжать не в силах.

И ей пришлось, подымаясь в спальню, опереться на руку сына.

-- Что могло побудить тебя брякнуть такое матери? -- спросил я, когда
спустя многие годы Джулия описала мне эту сцену.

-- Рекс тоже задал мне этот вопрос. Я думаю, наверно, я считала, что
это правда. Не в буквальном смысле -- хотя не забывай, мне было только
двадцать лет, а "реалии жизни" нельзя усвоить с чужих слов,-- но я, конечно,
не имела в виду, что это была правда в буквальном смысле. Просто я не знала,
как иначе выразиться. Я чувствовала, что слишком глубоко связана с Рексом,
чтобы просто сказать: "Назначенное бракосочетание отменяется" -- и на том
покончить. Я хотела быть порядочной женщиной. Я, если на то пошло, этого и
потом все время хотела.

-- А дальше?

-- А дальше разговоры все продолжались и продолжались. В них приняли
участие святые отцы, в них приняли участие тетки. Было выдвинуто много
разных предложений: чтобы Рекс поехал в Канаду; чтобы отец Моубрей поехал в
Рим и выяснил, нельзя ли как-нибудь подать на аннуляцию; чтобы я поехала на
год за границу. В самый разгар всего этого Рекс просто взял и телеграфировал
папе: "Джулия и я предпочитаем свадьбу по протестантским канонам. Будут ли
возражения?" Папа ответил;

"Весьма рад",--и это положило конец маминому законному праву
вмешательства. Потом было еще много всяких уговоров -- меня возили для бесед
со святыми отцами, с монахинями, с тетками. А Рекс спокойно -- или почти
спокойно -- вел свою линию.

О Чарльз, что это была за жалкая свадьба! Тогда разведенных венчали в
Савой-Чейпел -- убогой, жалкой церквушке, совсем не такой, как мечталось
Рексу. Я была за то, чтобы просто зайти в одно прекрасное утро в бюро
регистрации и покончить с этим делом, пригласив двух прохожих в свидетели,
но Рексу во что бы то ни стало нужны были подружки, и флердоранж, и
"Свадебный марш". Это было кошмарно.

Бедная мама держалась, как святая мученица, и настояла, чтобы я,
несмотря ни на что, взяла ее кружева. Правда, она не могла бы, в общем-то,
поступить иначе -- свадебное платье было задумано вокруг них. На свадьбу
пришли, конечно, мои друзья и всякие Рексовы сообщники, которых он именовал
друзьями; остальные гости подобрались очень странно. Из маминых родных не
было, разумеется, никого; из папиных -- двое или трое. Важная публика не
пришла -- все эти Энкореджи, Чазмы, Ванбруги,--и я про себя думала: "Ну и
слава богу, что не пришли, они и без того всегда смотрели на меня свысока",
но Рекс был в ярости, потому что ему-то как раз они и были нужны.

Сначала я надеялась, что гостей вообще не будет. Мама сказала, что в
Марчерс мы не можем приглашать, а Рекс хотел телеграфировать папе и набить