Чтение 40–й страницы книги ~Журавленок и молнии~

души почувствовал, что мама в чем-то права. И он сказал: - Кажется
иногда... Ну и что? Разве это плохо?

- Нет, не плохо. Я просто говорю, что это сделало твое горе не
таким сильным. И к тому же оно у тебя было единственным в жизни.

- А дедушка...

- А что дедушка? Ты его не очень-то и знал. Всплакнул немного,
вот и все...

- Это сначала... А потом не так...- тихо сказал Журка.- Когда
письмо прочитал...

- Какое письмо?

Журка встал, снял с полки "Трех мушкетеров", вынул длинный кон-
верт. Не глядя, протянул маме. Потом стал медленно застегивать ру-
башку и слышал, как мама шелестит бумагой. Наконец она сказала:

- Вот какой у тебя дедушка... А что же ты мне раньше не показал
письмо?

Журка, чувствуя какую-то виноватость, шевель нул плечом:

- Не знаю... Не получалось.

- Да... Ты взрослеешь,- со вздохом сказала мама. И вдруг пред-
ложила:- Давай покажем это папе.

- Еще чего!- взвился Журка.

- Зря ты не хочешь. Он бы сразу многое понял. Он тоже мучит-
ся...

- Ничего бы он не понял. И ничего он не мучится,- жестоко ска-
зал Журка.

- Не говори так. Он же тебя очень любит...

- Да?

- Не надо смеяться... Время пройдет, и все уляжется. И вы поми-
ритесь.

- "Помиритесь",- отозвался Журка.- Как во дворе. Поспорили,
когда играли, потом помири лись.. .

- А как же иначе? Как жить дальше? А я что буду делать? Я вас
обоих люблю,- жалобно, как девочка, сказала мама.

Эта жалобность смутила Журку. Но что он мог с собой сделать? Он
отвернулся, запрыгал, натягивая брюки, и проговорил:

- Ты, мама, не волнуйся. Вражды не будет. Все будет... спокой-
но.

В самом деле, все было спокойно. Будто ничего не случилось.
Журка говорил отцу "доброе утро" и "спокойной ночи". Вежливо отве-
чал, если тот о чем-нибудь спрашивал. Но смотрел при этом ему в лоб
или в подбородок-мимо глаз. И никогда теперь Журке не пришло бы в
голову сказать: "Папа, можно я поеду с тобой покататься?" Или с раз-
бега прыгнуть ему на плечи (отец и раньше ворчал на него за такие
трюки, но Журка только хохотал).

Сейчас будто встала между ними прозрачная, но абсолютно нераз-
биваемая стенка. Отец эту стенку, разумеется, чувствовал. Видно, она
крепко мешала ему. Он пытался показать, что все в порядке, делался
иногда слишком веселым и разговорчивым, но это его оживление как бы
расплющивалось о броневое стекло. Тогда он мрачнел, начинал ворчать
на пустяки, но и эта жалкая сердитость разбивалась у прозрачного щи-
та. Журка во всех случаях оставался спокоен и вежлив. Отец, скрип
нув зубами, уходил из дома или просто замолкал.

Мама все понимала, Журка видел, как ей плохо от такой жизни. Но
сделать ничего не мог. И от этого была у него на сердце не сильная,
но постоянная тяжесть. Однако человек привыкает ко всему, привык и
Журка к этой тяжести. Привык, что вечера дома стали тише и молчали-
вее. Только к маминым печальным глазам привыкнуть было трудно.

Мама больше не говорила с Журкой об отце. То ли понимала, что
бесполезно, то ли ждала чего-то. А время шло. И жизнь, хотя и не та-
кая хорошая, как раньше, тоже шла. Были школьные заботы, была Ирин-
ка, был Горька, который уже совсем не пом нил про обиду... Давно уже
переселился домой Федот, потолстевший и окончательно обленившийся в
доме у Лидии Сергеевны. Прошел наконец сбор, на котором Журка расс-
казал об Олаудахе Экиано, а Иринка показала на экране рисунки Игоря
Дмитри евича. Хороший получился сбор, его потом повторили еще для
пятого "Б". Наступили Октябрьские праздники и каникулы - и тоже
прошли. В середине ноября выпал большой снег.

Когда на смену долгой, надоевшей осени прихо дит сверкающая зи-
ма, кажется, что в жизни откры лась новая страница. Показалось так и
Журке. Но ненадолго. Потому что с отцом у них все было по-прежнему.
Стенка...

Однажды под вечер отец привез новый кухонный шкафчик. Красивый,
с голубыми пластмассовыми дверцами. Мама обрадовалась. Отец элект-
родрелью просверлил в кирпичной стене отверстия, забил деревянные
пробки, вогнал в них шурупы. Потом стал навешивать шкаф и позвал на
помощь Журку. Журка молча стал поддерживать шкаф плечом. Отец с на-
тугой сказал:

- Что-то не нравится мне правый шуруп. Не до конца вошел, а
дальше не лезет, отвертка паршивая. Юрий, принеси из ящика ту, что с
деревянной ручкой. Поживей...

- Хорошо,- ровным голосом ответил Журка.- Только, пожалуйста,
придержи мой край, а то шкаф может сорваться.

Он принес отвертку и аккуратно, рукояткой вперед, протянул ее
отцу. А сам смотрел на латунные ручки шкафа... Отвертка вдруг со
стуком полетела в угол.

- К черту!- сказал отец. Сорвавшийся шкаф косо повис на одном
шурупе. Журка отшатнул ся - не от страха, а от неожиданности.

- Идите вы все! -с той же злостью сказал отец. Шагнул к окну,
смял занавески, вцепился в косяки, уткнулся лбом в стекло. Тут же
появилась в кухне мама.

- Что случилось?

Отец молчал, его пальцы на косяках побелели. Мама повернулась к
Журке:

- Юрик, что произошло?

- Я не знаю,- сказал Журка, хотя знал. Понял. И мстительные
струнки ощутимо зазвенели в нем. Очень-очень спокойно он проговорил:

- Кажется, папа чем-то недоволен. Папа, я сделал что-то не так?

Отец размашисто повернулся. Журка снова от четливо увидел на
белых скулах пороховые точки.

- Вы. . - коротко дыша, сказал отец.-Думаете, я не вижу? Я же
для вас... Кто? Я все для дома, башкой бьюсь, вкалываю, как лошадь,
а вы...

- Саша, перестань,- быстро сказала мама.

- Что перестань? - с неприятным визгом спросил он.- Вы же со
мной как с чужим! Живу, как в холодильнике, хоть домой не приходи!
Уйду я к лешему, ну вас...

Журка поднял отвертку и тихо положил на стол. Сказал:

- Раз я пока не нужен, я пойду учить уроки.

Пришел в свою комнату, сел к секретеру и стал перелистывать
учебник ботаники. Просто так...

Из кухни долетали обрывки разговора. Вернее, обрывки маминых
фраз. А то, что кричал отец, Журка слышал полностью:

- Теперь мне что, на пузе перед ним ползать?! Как побитому
псу?!

Мама, кажется, сказала, что побитый-то не он, не отец, а наобо-
рот.

- Надо же, беда какая! Всю жизнь будет помнить? С другими еще
не так бывает...

- С другими - это с другими,-сказала мама.

- Ну, конечно! А вы особые! Тонкая кость, нежное воспитание! А
я бык, дубина неотесанная! Знай свою баранку...

Журка хмуро усмехнулся. Отец и раньше, если злился, любил гово-
рить, что где, мол, ему, необразованному шоферюге, до мамы с ее ху-
дожественными вкусами. Мама иногда смеялась, а иногда отвечала, что
сам виноват: не надо было бросать учебу в техникуме. Кажется, и сей-
час так сказала.

- Ну и что техникум?!- крикнул отец.- Ну и кончил бы! Это все
без разницы! Технарь - он все равно технарь! Это вы - интеллиген-
ция...

Мама что-то ответила. Потом Журка услышал ее шаги: она шла в
Журкину комнату. Он замер над учебником.

Мама вошла, постояла за Журкиной спиной и тихо спросила:

- Неужели тебе его ни капельки не жаль?

Журка чуть шевельнулся. Жаль?.. Если бы отец вдруг подошел,
сказал бы: "Юрка, ну что же ты? Мне тоже не сладко, я сам не пони-
маю, как это случилось. Юрка, давай будем, как раньше..."- тогда,
может быть, по броневому стеклу прошла бы трещинка. Только отец это-
го не сделает... А такого, как сейчас, было не жаль.

Мама устало села на тахту. Журка насупленно спросил:

- А что ему от меня надо? Я его слушаюсь, не грублю...

- Ты над ним издеваешься.

- Я?!- Журка резко повернулся вместе со стулом.- А не наоборот?

- Но то, что случилось, это один раз! Нельзя же из-за этого ка-
лечить всю жизнь...

- Я ничего не калечу,- тихо, но упрямо произнес Журка.- Но об-
ниматься с ним я не могу... Мама, можно, я к Иринке схожу? Я обе-
щал...

Он пошел к двери. Но мама сказала вслед:

- Подожди.

Журка остановился у порога. Заметил на крашеном косяке ржавое