read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



делается тоскливо на душе, потому что на синем сукне с золотой бахромой
высится порядочная стопка аттестатов зрелости.
С величавой скрипучестью в голосе директор вызывает к длинному столу
счастливых выпускников.
У меня чуть-чуть замирает сердце.
- Ма-ри-ен-гоф.
О, как я ждал этой минуты!
Стараюсь приблизиться к столу неторопливо, спокойно и с иронической
улыбкой, которой я уже научился прикрывать себя в сложных и неприятных
жизненных обстоятельствах.
А ведь они приходят очень рано. Чуть ли не в тот день, как принимаются
купать человека в цинковой ванночке, и мыло попадает ему в глаза, и человек
начинает горько плакать, орать, реветь от боли, обиды и гнева.
Я все это отлично помню. Помню свои чувства и свои мысли (да, да, свои
мысли!) в эти драматические минуты. Причем помню гораздо лучше, острей, чем
то, что случилось со мной, приближающимся к старости, лет пять тому назад.
А может, это все мое воображение. Ведь уверял же Андрей Белый, лично меня
горячо уверял, что он помнит себя в животе матери.
Директор, издавая трубные звуки, сморкается в большой белый платок
голландского полотна, хотя никакого насморка у господина Пономарева нет.
- Поздравляю, мой друг, с окончанием гимназии.
- Благодарствуйте, Сергей Афанасьевич.
- Желаю вам с честью защищать царя и отечество от тевтонских орд.
Потом величаво встает поп, шурша своей шелковой рясой:
- Сын мой, да не оставит тебя Всевышний на ратном поле!
Я наклоняю голову и мысленно говорю: "Куда угодно - к черту, к дьяволу,
на ратное поле, будь оно проклято, только б выскочить из вашей гимназии".
Поп благословляет. Педагоги благосклонно улыбаются.
- Вот-с! - сипит господин Пономарев. - Вот-с...
И церемонно вручает мне аттестат, который шелестит в руках, так как
напечатан на отличном пергаменте.
Сколько огорчений, волнений, головной боли, сколько дней, месяцев и лет,
выброшенных на ветер, из-за этого листа голубой казенной бумаги, ничего не
говорящей о человеке!
... 27-го мая 1916-го года, при отличном поведении, окончил полный
восьмиклассный курс, причем обнаружены нижеследующие познания:
Закон Божий... три (3)
Русский язык с церковно-славянским и словесность... три (3)
Философская пропедевтика... три (3)
Математика... три (3)
Математическая география... три (3)
И так далее - три, три, три, три...
- Распишитесь, мой друг, в получении аттестата.
Я ставлю четкую подпись.
Директор смотрит, и глаза у него становятся скорбными, страдальческими.
В чем дело?
Оказывается, по домашней привычке, установившейся со времен нашего
журнала с плехановским направлением, я не поставил твердый знак в конце
фамилии.
- Ну, вот-с... - сокрушенно качает директор своими почтенными сединами, -
вы, господин Мариенгоф, окончили гимназию, аттестат зрелости у вас в руках,
вы вольный человек и теперь можете писать без твердого знака!
Мне делается по-человечески жаль старика:
- Простите, Сергей Афанасьевич. Это я по рассеянности. Разрешите,
поставлю.
- Сделайте милость, голубчик, уважьте. Уважьте на прощанье.
- Да, да...
Беру костяную ручку и ставлю жирный твердый знак, столь дорогой его
педагогическому сердцу.
Сергей Афанасьевич доволен, успокоился:
- Спасибо, мой друг, спасибо!
А через семнадцать месяцев произошла Октябрьская революция. Одни ли
твердые знаки она уничтожила?
Я опять забегаю вперед.
Москва.
Военный коммунизм.
- К вам, Анатолий Борисович, гость! - уважительным голосом сообщает
соседка по коммунальной квартире в Богословском переулке.
Выхожу в полутемный коридор.
- Сергей Афанасьевич!..
Сам не понимаю почему, но я очень обрадовался:
- Милости прошу!.. Пожалуйста!.. Пожалуйста, заходите...
И распахиваю дверь в комнату.
Мой бывший директор несколько похудел. Голова и бородка стали как
декабрьский снег, только что выпавший. Но выглядит старик, как говорится,
молодцом.
- Я учительствую, - сообщает он, - в той же нашей с вами гимназии...
Преподаю российскую словесность юным большевикам... Отрокам и девицам...
Славные ребята.
Мысленно улыбаюсь этому слову - новому для Сергея Афанасьевича. Нас он
называл "господами".
- Да, любопытные ребята... И, знаете, даже не командуют мной, а вроде как
я ими. Ладим, ладим.
Разговор переходит на политику.
- Если толком разобраться во всем, что происходит, - продолжает Сергей
Афанасьевич, - можно прийти к выводу, что большевики осуществляют великие
идеи Платона и Аристотеля. "Все доходы граждан контролируются
государством"... Так это же Платон!.. "Граждане получают пищу в общественных
столовых"... И это Платон! А в Фивах, как утверждает Аристотель, был закон,
по которому никто не мог принимать участия в управлении государством, если в
продолжение десяти лет не был свободен от занятия коммерческими делами...
Разве не правильно? Какие же государственные деятели из купцов? Мошенники
они все, а не государственные деятели!
Мне становится весело.
- А как же, Сергей Афанасьевич, с твердым знаком? - спрашиваю не без
ехидства. - Помните, как вы огорчились, когда я отменил его при получении
аттестата зрелости?
Старик добродушно смеется. Он все помнит.
- Теперь, друг мой, прошу просветить меня светом имажинизма. Все
манифесты ваши прочел, все книжицы ваши у меня имеются, да как-то не в коня
корм.
Мне приходится держать ответ перед директором Третьей пензенской
гимназии, принявшим Октябрьскую революцию через Платона и Аристотеля.
5
1916 год.
Западный фронт.
Наша инженерно-строительная дружина сооружала траншеи третьей линии,
прокладывала дороги и перекидывала бревенчатые мосты через мутные
несудоходные речки.
Шла позиционная война - ни вперед, ни назад. Офицеры Напивались
медицинским спиртом, играли в карты и волочились за сестрами милосердия из
ближайших полевых госпиталей. Солдаты били вшей и скучали. Кто по чему. У
каждого была своя скука. Перед заходом солнца по какой-то нелепой привычке
бесцельно стреляли пушки - немецкие и наши. А со снарядами у нас было худо.
В лазаретах бездельничал врачебный персонал. В 27-м эпидемическом занято
было несколько коек дизентерийными.
Мы жили, как на даче: охотились, ловили рыбу, играли в покер. У меня была
двуколка польского образца и под седлом длинноногий злой жеребец по имени
Каторжник. Он обожал, надо не надо, вставать на дыбы или лягаться обеими
задними. После ужина мы отправлялись целоваться в 27-й эпидемический. Либо
сестры приезжали к нам. Но и это надоело. Тогда сообща затеяли спектакль. В
несколько дней я написал свою первую пьесу. Двухактную, в стихах - "Жмурки
Пьеретты". Сережа Громан справедливо за безыдейность испепелил бы ее
молниями своего общественного гнева. Но врачам, инженерам, офицерам и
сестрам милосердия "Жмурки" нравились. Вероятно, тоже за безыдейность, так
как никто из моих персонажей никого не уговаривал драться с немцами до
последней капли крови. А кавалерийский генерал Ломашевич просто таял в
эстетическом восторге. Живот у кавалериста был как на девятом месяце. Шея
толстая, короткая, красная. "Хоть оладьи пеки на ней", - сказала бы
Настенька. Нос приплюснутый, с легким наклоном в левую сторону. Будто
генерал смотрел на улицу, прижавшись к стеклу, а когда отошел - мягкий нос
его, вылепленный из фарша для пельменей, так и не расправился. Но святое
искусство его превосходительство обожал смертельно. "Я, видите ли, первый
театрал на всю Астрахань!" - с гордостью повторял он после каждой выпитой
рюмки, вернее, баночки, - потому что пили мы разбавленный спирт из баночек,
которые при люмбаго ставят на поясницу.
- Как это вы сочиняете? Ну как? Как? - допытывал меня генерал. - Да еще в
стихах! Да еще не о людях обыкновенных, а, видите ли, про арлекинов и
пьеретт!
Откуда было знать его превосходительству, что всего трудней писать о
самых обыкновенных людях?
Генералу я искренне симпатизировал и очень хотел объяснить таинственный
процесс поэтического творчества, но из этого ничего не получалось.
- Туманно-с... Туманно-с, господин поэт, - досадовал генерал.
Это происходило более сорока лет тому назад. Спрашивается: а сумел бы я
объяснить теперь? Вряд ли.
Так провоевал я первую мировую войну. Молитва нашего гимназического попа,
очевидно, была услышана: Всевышний не оставил меня на ратном поле.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 [ 40 ] 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.