Чтение 40–й страницы книги ~Норма~

- Угу.
Председатель наморщился.
- Что, не слыхал?
- Да не припомню что-то...
Коренастый, тем временем пристально разглядывающий комнату ма-ленькими рысьими
глазками, отрывисто проговорил сиплым голосом:
- Еще бы ему не помнить. Он на собрания своего зама шлет. Сам не ездит.
И, тряхнув квадратной головой, не глядя на Тищенко, повернулся к высокому:
- Вот умора, бля! Дожили. Секретаря райкома не знаем.
Высокий вздохнул, печально закивал:
- Что поделаешь, Петь. Теперь все умные пошли.
Тищенко минуту стоял, открыв рот, потом неуклюже выскочил из-за стола, потянулся
к высокому:
- Тк, тк вы - товарищ Кедрин? Кедрин? Тк, что ж вы, что ж не предупредили. Что ж
не позвонили, что ж...
- Не позвонили, бля! - насмешливо перебил его рыжий, - пока гром не грянет -
дурак не перекрестится... Потому и не звонили, что не звонили.
Он впервые посмотрел в глаза Тищенко и председатель заметил, что лицо у него
широкое, белесое, сплошь усыпанное веснушками.
- Тк мы бы вас встретили, все б значит, подготовили и... да я болел просто
тогда, я знаю, что вас выбрали, то есть назначили, то есть... ну рад я очень.
Высокий рассмеялся. Хмыкнул пару раз и рыжий
Тищенко сглотнул, пропел рукой по начавшей потеть лысине и зачем-то бросился к
столу:
- Тк мы ж и ждали, и готовились...
- Готовились?
- Тк конечно, мы ж старались и вот познакомиться рады... раздевайтесь... тк, а
где ж машина ваша?
- Машина? - Кедрин неторопливо расстегнул пальто и распахнул; мелькнул защитного
цвета китель с кругляшком ордена:
- Машину мы на твоих огородах оставили. Увязла.
- Увязла? Тк вы б сказали, мы б...
- Ну вот что, - перебил его Кедрин, - Мы сюда не лясы точить приехали. Это, - он
мотнул головой в сторону рыжего, который, подойдя к рассохшемуся шкафу,
разглядывал корешки немногочисленных книг, - мой близкий друг и соратник по
работе, новый начальник районного отдела ГБ товарищ Мокин. И приехали мы к тебе,
председатель, не на радостях.
Он достал из кармана мятую пачку "Беломора", ввинтил папиросу в угол губ и резко
сплющил своими жилистыми пальцами:
- У тебя, говорят, падTж?
Тищенко прижал к груди руки и облизал побелевшие губы.
- ПадTж, я спрашиваю? - Кедрин захлопал по пальто, но белая веснушчатая рука
Мокина неожиданно поднесла к его лицу зажженную спичку. Секретарь болезненно
отшатнулся и осторожно прикурил:
- Чего молчишь?
- А он, небось, и слова такого не слыхал, - криво усмехнулся Мокин, - чем
отличается падTж от падежа не знает.
Кедрин жадно затянулся, его смуглые щеки ввалились, отчего лицо мгновенно
постарело:
- Ты знаешь что такое падеж?
- Знаю, - выдавил Тищенко, - это... это, когда скот дохнет.
- Правильно, а падеж?
- Падеж? - председатель провел дрожащей рукой по лбу, - ну это...
- Ты без ну, без ну! - повысил голос Мокин.
- Падеж - это в грамоте. Именительный, дательный...
- До дательного мы еще доберемся, - проговорил Кедрин, порывисто повернулся на
каблуках, подошел к шкафу:
- Чем это у тебя шкаф забит? Что это за макулатура? А? А это что? - он показал
папиросой на красный шелковый клин, висящий на стене. По тусклому,
покоробившемуся от времени шелку тянулись желтые буквы: ОБРАЗЦОВОМУ ХОЗЯЙСТВУ.
- Это вымпел, - выдавил Тищенко.
- Вымпел? Образцовому хозяйству? Значит ты - образцовый хозяин?
- Жопа он, а не хозяин, - Мокин подошел к заваленному бумагой столу, - ишь,
говна развел.
Он взял косо неписаный лист:
- "Прошу разрешить моей бригаде ремонт крыльца клуба за наличный расчет.
Бригадир плотников Виктор Бочаров"... Вишь что у него... А это: "За неимением
казенного струмента просим выдать деньги на покупку топоров - 96 штук, рубанков
- 128 штук, фуганков - 403 штуки, гвоздей десятисантиметровых - 7,8 тоны,
плотники Виктор Бочаров и Павел Чалый". И вот еще. Уууу... да здесь много, -
Мокин зашелестел бумагой, - "Приказываю расщепить казенное бревно на удобные
щепы по безналичному расчету. Председатель Тищенко". ... "Приказываю
проконопатить склад инвентаря регулярно валяющейся веревкой. Председатель
Тищенко". ... "Приказываю снять дерн с футбольного поля и распахать в течении 16
минут. Председатель Тишенко". ... "Приказываю использовать борова Гучковой
Анастасии Алексеевны в качестве расклинивающего средства при постройке плотины.
Председатель Тищснко"... "Приказываю Силельниковой Марии Григорьевич
пожертвовать свой частно сваренный холодец в фонд общественного питания.
Председатель Тищенко"... "Приказываю использовать обои фу-тбольные ворота для
ремонта фермы. Председатель Тищенко". Вот, Михалыч, смотри, - Мокин потряс
расползающимися листками.
- Да нижу, Ефимыч, вижу, - заложив руки за спину, Кедрин рассмат-ривал плакаты,
неряшливо налепленные на стены.
- Товарищ Кедрин, - торопливо заговорил Тищенко, приближаясь к секретарю. - Я не
понимаю, ведь...
- А тебе и не надо понимать. Ты молчи громче, - перебил его Мокин, садясь за
стол. Он выдвинул ящик и, после минутного оцепенения, радостно протянул:
- Еоошь твою двадцать... Вот где собака зарыта! Михалыч! Иди сюда!
Кедрин подошел к нему. Они склонились над ящиком, принялись рассматривать его
содержимое. Оно было ни чем иным, как подробнейшим макетом местного хозяйства.
На плотно утрамбованных, подкрашенных опилках лепились аккуратные, искусно
изготовленные домики: длинная ферма, склад инвентаря, амбар, мехмастерские,
сараи, пожарная вышка, клуб, правление и гараж.
В левом верхнем углу, где рельеф плавно изгибался долгим и широким оврагом,
грудились десятка два разноцветных изб с палисадниками, кладнями дров, колодцами
и банями. То здесь, то там вперемешку с телеграфными столбами торчали одинокие
деревья с микроскопической листвой и лоснящимися стволами. По дну оврага,
усыпанному песком, текла стеклянная речка, на шлифованной поверхности которой
были вырезаны редкие буквы РЕКА СОШЬ.
- Тааак, - Кедрин затянулся и, выпуская дым, удивленно покачал головой, - это
что такое?
- Это план, товарищ Кедрин, это я так просто занимаюсь, для себя и для порядку,
- поспешно ответил Тищенко.
- Где не надо - у него - порядок, - склонив голову, Мокин сердито разглядывал
ящик. - Ты что, и бревна возле клуба отобразил?
- Да, конечно.
- Из чего ты их сконстролил-то?
- Тк из папирос. Торцы позатыкал, а самоих-то краской такой желтенькой... -
Тищенко не успевал вытирать пот, обильно покрывающий его лицо и лысину.
- Бревна возле клуба - гнилые, - сумрачно проговорил Кедрин и, покосившись на
серый кончик папиросы, спросил: - А кусты из чего у тебя?
- Тк из конского волосу.
- А изгородь ?
- Из спичек.
- А почему избы разноцветные?
- Тк, товарищ Кедрин, это я для порядку красил, это вот для того, чтобы знать,
кто живет в них. В желтых - те, которые хотели в город уехать.
- Внутренние эмигранты?
- Ага. Тк я и покрасил. А синие - кто по воскресеньям без песни работал.
- Пораженцы?
- Да-да.
- А черные?
- А черные - план не перевыполняют.
- Тормозящие?
Председатель кивнул.
- Вишь, порасплодил выблядков! - Мокин в сердцах хватил кулаком по столу, -
Михалыч! Что ж это, а?! У нас в районе все хозяйства образцовые! В передовиках
ходим! Рекорды ставим! Что ж это такое, Михалыч!
Кедрин молча курил, поигрывая желваками костистых скул. Тищенко,
воспользовавшись паузой, заговорил дрожащим захлебывающимся голосом:
- Товарищи. Вы меня не поняли. Мы и план перевыполняем, правда на шестьдесят
процентов всего, но перевыполняем и люди у меня живут хорошо, и скот в норме, а
падTж, тк это с каждым бывает, это от нас не зависит, это случайность, это не
моя вина, это просто случилось и все тут, а у нас и порядок и посевная в
норме....
- Футбольное поле засеял! - перебил его Мокин, выдвигая ящик и ставя его на
стол.
- Тк засеял, чтоб лучше было, чтоб польза была!
- Веревкой стены конопатит!
- Тк это ж опять для пользы, для порядку...
- Ну вот что. Хватит болтать, - Кедрин подошел к столу, прицелился и вдавил
окурок в беленький домик правления. Домик треснул и развалился. Окурок зашипел.
- Пошли, председатель, - секретарь требовательно мотнул головой. - На ферму.
Смотреть твой "порядок".
Тищенко открыл рот, зашарил руками по груди:
- Тк куда ж, куда я...
- Да что ты раскудахтался, едрена вошь! - закричал на него Мокин. - Одевайся
ходчей, да пошли!
Тищенко поежился, подошел к стене, снял с гвоздя линялый ватник и принялся его
напяливать костенеющими, непослушными руками.