Чтение 40–й страницы книги ~Маятник Фуко~

попробуйте работать с подобными показаниями. Ладно, я говорил про пиджак.

Там оказалось довольно много денег, я бы сказал, чересчур много...
Значит, эти люди искали не деньги. Единственную подсказку в данном деле я
могу получить от вас. У полковника были какие-то документы? Как они
выглядели?

- Коричневая папка, - сказал Бельбо.

- А по-моему, красная, - вмешался я.

- Коричневая, - повторил Бельбо. - Но я не очень запомнил.

- Красная или коричневая, - сказал комиссар, - но здесь нет никакой.

Вчерашние посетители унесли ее. Значит, именно эта папка - ядро
детектива.

Я думаю, что ваш Арденти совсем не собирался публиковать книгу. Он
накопал какие-то данные, чтобы шантажировать Раковского, и пытался
использовать издательские контакты как пружины давления на того. Вполне в
его стиле. Что дает нам возможность выдвинуть новые гипотезы. Парочка
уходит, ограничившись угрозами. Арденти перепуган и решает оторваться,
бросает все на свете и забирает только папку. И неизвестно ради какой цели
устраивает так, чтобы старик засвидетельствовал, что видел его труп. Хотя
это немного слишком романтично и не объясняет перерытую комнату. С другой
стороны, если те двое его убили и забрали папку, зачем им забирать еще и
труп? Ладно, будем разбираться. Извините, мне необходимы ваши документы. Он
повертел мой студенческий билет. - Философия, так, так.

- Не я один, - парировал я.

- Лучше бы вас было меньше. Значит, занимаетесь тамплиерами. Что я должен
читать, чтобы понять все про этих тамплиеров?

Я назвал ему две книги, популярные, но достаточно серьезные. Добавил, что
настоящие сведения о тамплиерах относятся только к периоду до процесса, все
что было потом - голословные измышления.

- Понятно, понятно, - сказал он. - Еще и тамплиеры на мою голову. На эту
группировку у меня еще досье не было.

Появился Маурицио с телефонограммой. - Только что получено из Парижа.

Комиссар прочитал. - Очень прекрасно. В Париже Раковского знать не знают,
паспорт с этим номером украден два года назад. Очень превосходно. Господина
Раковского на свете нет. Вы говорили про как его там... - он заглянул в свои
записи, - "Журналь дю секрэ". Запросим информацию. Но я и без нее знаю, что
либо такого журнала нет вовсе, либо он прекратил выходить еще при царе
Горохе. Хорошо, господа. Спасибо вам за сотрудничество, может быть, мне
придется еще раздругой вас потревожить. А кстати, последний вопрос.

Этот Арденти намекал на свои связи с какими-либо политическими
объединениями?

- Нет, - сказал Бельбо. - Намекал, что оставил политику ради сокровищ...

- ...а не был вытурен за бездарность. - Комиссар повернулся ко мне: -
Вам, наверно, полковник не понравился.

- Этот тип людей мне несимпатичен, - ответил я. - Но я не давлю их
железными проволоками. Разве что мысленно.

- Конечно, конечно. Возиться вам лень. Не беспокойтесь, господин Казобон,
я не из тех, кто считает, что все студенты террористы. Идите с богом.

Счастливого диплома.

Прощаясь, Бельбо спросил: - Простите, комиссар, просто чтоб знать. Вы из
угрозыска или из органов?

- Тонкий вопрос. Мой коллега из угрозыска был тут ночью. Так как потом в
архивах обнаружилось кое-что на вашего друга Арденти, к делу подключили
меня. Я из органов. Но не знаю, хорошо ли подхожу на свое место. Жизнь не
так проста, как можно подумать по детективам.

- Я и сам догадывался об этом, - процитировал старый комикс Бельбо. Пожал
руку комиссару и вышел.

Мы ушли, но определенную неловкость я продолжал ощущать. Не в комиссаре
было дело, он как раз оказался неплохим, - а во мне самом, я впервые в жизни
очутился в скользком положении. Лгал. И Бельбо лгал тоже. При прощании у
подъезда "Гарамона" обоим было не по себе. - Да ничего мы страшного не
сделали, - сказал Бельбо виноватым голосом. - Будет комиссар знать об
Ингольфе и катарах или не будет - что это меняет? Зачем повторять такой
бред? Полковник мог улетучиться по тысяче причин. Может быть, Раковский из
Моссада и наконец восстановил справедливость. Может быть, он работает на
какого-нибудь крутого босса, которого наш полковник обжулил.

Может быть, это старый дружок по Иностранному легиону и они что-нибудь не
доделили. Или киллер из Алжира. Скорее всего, погоня за тамплиерскими
кладами занимает второстепенное место в судьбе полковника. Да, я понимаю,
исчезла только та папка, красная или коричневая... М-да. Хорошо, что вы мне
возразили, тем самым твердо дали понять, что я видел ее только краем
глаза... Я молчал, а Бельбо не знал, как ему закончить.

- Ну, скажите, что я опять сбежал, как тогда на демонстрации.

- Глупости какие. Все правильно. Я пойду. Мне было его жалко, потому что
он чувствовал себя подлецом. Я же не чувствовал, потому что меня еще в школе
научили, что полиции надо врать. Из принципа. Но правы те, кто говорит, что
от нечистой совести дружба портится.

С того дня мы не встречались. Я был бы для него ходячим упреком, он - для
меня.

Но этот случай еще раз доказал ту закономерность, что студент всегда
выглядит подозрительнее, нежели выпускник университета. Я проработал еще год
и написал двести пятьдесят страниц о суде над тамплиерами. В те времена
защита диплома равнялась свидетельству о лояльности по отношению к
государству, и поэтому на защите со мной обошлись мягко.

Через несколько месяцев многие студенты приступили к вооруженным акциям,
эпоха больших демонстраций под открытым небом заканчивалась.

У меня было ужасно мало идеалов. Но имелось алиби: в лице Ампаро я
обнимал стопроцентное воплощение третьего мира. Ампаро отличалась красой,
марксистской идеологией, бразильским подданством, энтузиазмом,
раскованностью. Все было при ней: восхитительно перемешанная кровь и годовая
стажировка в Италии, увы, близившаяся к концу.

Мы встретились на одной вечеринке и я повел себя спонтанно, предложив ей
сразу же заняться любовью. Предложение имело успех. Спустя некоторое время
та же Ампаро переслала мои бумаги в университет Рио, где как раз требовался
преподаватель итальянского. Со мной заключили контракт на два года при
возможности продления. В Италии мне становилось тесно, и я уезжал с
удовольствием. К тому же в Новом Свете, сказал я себе, не будет тамплиеров.

Какая ошибка, прокомментировал я эту мысль в субботу вечером в музее, в
перископе. Взойдя по ступеням "Гарамона", я был введен во Дворец. Говорил же
Диоталлеви: Бина есть Дворец, который вырастает из первоначального замысла,
Заложенного в сефире Хохма. Хохма - это источник, Бина - река, берущая
начало из него, до тех пор, покуда все не ввергнутся в великое море
последней из сефирот, а в сефире Бина уже заранее оформлены все формы.

Древнегреческий философ II в.н.э., последователь Платона.Назад

0Исход 3-14. 2Назад

1 Джеймс Альфред ван Аллен (род. в 1914 г.) - американский физик,
открывший пояса радиации, опоясывающие Землю. Назад

2 Данте, канцона CIV, 1. Перев. Е. Солоновича (изменено Е.Костюкович "Три
донны" вместо "Три дамы").

Три дамы к сердцу подступили вместе, Расположась кругом, Затем что в нем
самом Любви угодно было воцариться.

{Речь идет об аллегориях Справедливости, Правды и Законности) Назад

3 Тех женщин, что я знал, на горизонте тень: Их жесты жалобны и взоры их
печальны, Как семафоры под дождем... (Блез Сандрар). Назад

4 Finis Austriae - кризис австро-венгерской империи накануне первой
мировой войны (термин С.Цвейга). Назад