над ней - теперь он парус на остроносом корабле...
вижуzzz.
больше, волна постепенно смыкалась кольцом вокруг одинокой фигуры
человека. Это был воин, но меч его сам собой растворился на гладкой меди
котла. Исчез круглый щит. Упал к ногам и бесследно пропал шлем. Извилистая
линия, сперва тонкая, становилась все более явной, все более выраженной, и
все больше она напоминала змею, кусающую себя за хвост...
пространств. - Забвение и одиночество! Тоска! Утрата!
птицей. Откуда-то издалека, на крыльях чужого ветра, прилетел чей-то
глухой стон, низкий горловой звук, не имевший ни начала, ни конца. Кто-то
страдал там, в неведомых дальних мирах - маялся, скучал, томился,
изнемогал... Тихий этот звук пробирал до костей, заставляя содрогаться
даже ведьму, снявшую барьеры и открывшую путь древним сновидениям в
пространство и время Ахена.
не могла точно сказать, долго ли она просидела в забытьи. Когда она вновь
открыла глаза, было утро. Между деревьев лежал снег, ровный, белый. Ветер
уже унялся. Синий огонь горел спокойно, варево почти выкипело, и в мутной
жиже на дне котла что-то поблескивало.
никогда не бывает настоящего тепла, которое могло бы согреть человека.
оглядываясь, ведьма начертила в воздухе узловатым пальцем магический знак,
и перед ней возникла тень Анны-Стины Вальхейм. Тень была серой,
полупрозрачной, но Имд разглядела девушку, одетую в строгое платье с
маленьким воротничком и тяжелыми крахмальными юбками. На плечах у нее
лежала лисья шуба - подарок Торфинна. Русые волосы, заплетенные в косу,
скручены в узел на затылке. В руке она держала старинный кремневый
пистолет с оленем на рукоятке пожелтевшей слоновой кости.
Торфинн решил все за тебя сам.
ведьма смотрела прямо на девушку.
своего брата во власть Торфинна. Хватит с тебя и этого... Дай-ка мне
пистолет.
варева маленький предмет, который блестел на дне котла сквозь густую жижу
осадка. Это была пуля. С оханьем ведьма принялась заряжать пистолет. Она
то всовывала ее в дуло, то искала подходящее отверстие в рукоятке и,
наконец, сдалась. Уронив руки в подол, Имд поглядела в строгое лицо
молодой девушки и хитро прищурилась.
там нужно было насыпать порох, положить пулю и сунуть фитиль, а потом
быстро-быстро наводить на врага, чтобы не застрелиться... Ты не знаешь,
моя красавица, куда эту штуковину вкладывать?
смотрела, вытягивая шею и кивая с явным уважением.
Все-то знаешь, все-то умеешь, пальчики ловкие...
конус замка, где навсегда остался ее брат. Было ли это взаправду, или
только почудилось ей, но порыв ветра принес ей чей-то еле различимый
жалобный голос, который коснулся слуха и бесследно растаял над болотами...
Как ни старалась она держать себя в руках, губы у нее задрожали.
Прерывающимся голосом Анна-Стина спросила тролльшу:
глянулись...
глаза, Анна-Стина вдруг со страхом подумала, что еще немного - и она
увидит все то, что прошло перед этими старческими глазами за долгие века.
запутались мох и хвоя, упали ей на лицо. Из-за этой завесы донеслось: -
Тебе лучше сразу смириться с этим, Анна-Стина Вальхейм. Поверь мне. Лучше
сразу смириться.
своего крахмального платья. Ведьма долго смотрела ей вслед. Девушка шла
медленно. Но вот она скрылась из виду, и остались только черные деревца на
заснеженном болоте, холодный металлический конус замка, пронзительное
синее пятно магического костра и зловещая старуха в пестром меховом
плаще...
костра на Пузановой сопке. Его длинные волосы угольно чернели на снегу.
груди, нестерпимо сверкала на солнце. Легкий ветер касался бледного,
мрачного лица чародея. Упираясь кулаками в бедра, широко расставив ноги,
Торфинн стоял лицом к лицу с Орденом. Пленник, которого он принес на
плечах и свалил на землю, как неодушевленный предмет, был для него лишь
объектом торговли.
возлежал Великий Магистр. Разенна понимал, что от него в данном случае
ничего не зависит, но пренебречь долгом и уронить авторитет не мог. Потому
и возлежал.
Магистра, Сефлунс - слева. Фуфлунс поигрывал своим острым, как бритва,
каменным ножом. Тагет пристроился на той же розовой подушке в ногах у
Ларса, тем самым вынудив того поджать колени.
Синяки. Юноша стоял, прислонившись к сосне, одиноко растущей возле хибары.
За эти дни он еще больше похудел и осунулся. Но синие глаза горели ярко, и
он не опускал их под пристальным взором Торфинна.
Косматого Бьярни ногой в сапоге с медными пластинами.
раз ты отказался... - Он передернул плечами.
прижался спиной к дереву - ему опять стало дурно.
свой расшатываемый авторитет.
Косматого Бьярни жестом, достойным этрусского царя.
друга:
Еще у живого... Как поступали все древние этруски! Я имею в виду, конечно,
- тут он бросил уничтожающий взгляд на Фуфлунса, с которым недавно
повздорил, - уважающих себя этрусков.
брызгая слюной:
одновременно с тем удушая...
перебил его, с жаром припоминая нечто совершенно невразумительное:
этот поток сознания, вытянул шею, посмотрел куда-то за спину Разенны и
произнес:
тоже поднялись. Один только Синяка не шевельнулся и даже не удосужился
посмотреть в ту сторону, откуда приближалась девушка. Незачем было ему
смотреть. Он и без того знал, что она идет к Разенне, потому что Торфинн
отобрал у нее брата. Идет к последнему на земле человеку, который говорил
Корнев Павел
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс