Чтение 40–й страницы книги ~Хелот из Лангедока~

А глиняные чашки вдруг подскочили и повисли в воздухе. Потом они начали сами собой раскачиваться и ударяться одна об другую, как будто руки невидимого жонглера перебрасывали их из одной ладони в другую. И наконец они полились меж невидимых рук – влево-вправо, влево-вправо, и семь цветов стали сливаться в семь полос радуги, и Гисборн понял, что не может сделать ни шагу. Он еще видел сарацина, исчезающего в стене, но дотянуться до него рукой уже не мог. И когда Гай сделал еще один шаг, на него неожиданно посыпались глиняные чашки и две или три больно ударили его по голове.

Трактир был пуст. Хозяин, встретивший Греттира у двери, немедленно ушел, шаркая разбитыми кожаными башмаками, и унес с собой единственную горящую свечу. Юноша постоял некоторое время в кромешной тьме, потом глаза привыкли, и он различил впереди себя лестницу. Осторожно поднялся на второй этаж. Дверь комнаты, занимаемой Гури Длинноволосым, была распахнута, и Греттир пошел на тусклый свет. Он остановился на пороге. Сегодня одиночество замучило его настолько, что он согласен был терпеть даже невыносимого Гури, лишь бы не оставаться наедине с Сантой и своими печальными мыслями.

Но Гури он не обнаружил. Прямо перед Греттиром на сундуке сидел и сосредоточенно грыз ногти Хелот из Лангедока.

– Привет, – сказал он равнодушно.

– Хелот! – Греттир бросился к нему навстречу и вдруг остановился как вкопанный. Таким он своего друга еще никогда не видел. Ни после плена в баронском замке, ни после сражения в Гнилухе, когда его хотели повесить. – Вы убили его, сэр? – прошептал Греттир. Другого объяснения отсутствию Гури он найти не мог.

Хелот тускло посмотрел на него:

– Кого я убил? – Ну, этого негодяя Гури.

– Я и есть Гури, дурачок, – ровным голосом, без интонации ответил Хелот. – Зачем пришел?

– Я рад вас видеть, и... – Греттир опустился в кресло.

– Тянуло, вот и пришел.

– Бросай ты этот Ноттингам, – сказал Хелот с визгливой интонацией Гури Длинноволосого. – Дохлое дело, в натуре. Поезжай лучше в отцовский замок.

Хелот слез с сундука и вышел из комнаты. Свесившись с перил, крикнул в темноту:

– Хозяин!

К великому удивлению Греттира, внизу тотчас мелькнул огонек.

– Хозяин, принеси нам, пожалуйста, вина. И чего-нибудь на ужин.

– Остались только бобы, сэр. И эль. Это для простонародья, – неуверенно отозвался хозяин и подавил зевок.

– Сойдет и это, – одобрил Хелот. Хозяин покорно зашаркал на кухню.

– Зачем вам понадобился этот Гури, сэр? – нетерпеливо спросил Греттир.

– А ты меня узнал?

– Нет. – Юноша покраснел. – Как я мог узнать вас, сэр, ведь вы были со шрамом и в парике... А как вам удалось сделать шрам?

– С помощью клея.

– Так для чего вы это сделали?

– У меня было одно дело на соляных копях, – спокойно ответил Хелот. – На днях я его успешно завершил. После чего собственноручно прирезал старину Гури. Тебе его будет не хватать?

– Избави Боже. Я так рад, что вы здесь, сэр.

– Это ненадолго, – утешил его Хелот. – Я наломал здесь столько дров, что не сносить мне головы. – Его лицо передернуло, как от боли, и он добавил совсем тихо: – Я не могу больше видеть эти болота. Может быть, если я уйду отсюда, я перестану думать...

Греттир осторожно коснулся его руки: – Почему вы так мучаетесь?

Хелот обернулся – тощий, бледный, под глазами круги, скулы торчат.

– Я должен был предвидеть, что Гай явится в дом отшельника. Уверен, что это его рук дело, уверен так, будто видел все своими глазами! Ты хоть знаешь, малыш, что я сделал? Я украл с соляных копей своего Алькасара. Да, понимаю, почему кривишься. Я отвез его в надежное, как мне казалось, место – к отшельнику. Как-то раз я лечил тебя его травами. Я оставил там этого несчастного ребенка, который мне поверил.

– Какого ребенка?

– У Гури был слуга, помнишь?

Греттир поднял брови:

– Как не помнить... Гури запугал его так, что бедняга и пошевелиться не смел.

– Не думал, что ты обратил на это внимание. Как бы то ни было, мальчик остался на болоте. Я сам велел ему пожить у отшельника. А когда я вернулся туда, чтобы забрать их с Алькасаром и убраться из этих краев подобру-поздорову, я увидел... – Горло у Хелота перехватило, и он замолчал.

За спиной послышались шаги. Хелот резко обернулся: – Кто здесь?

– Да я это, я, господин, – ответил трактирщик. С подкосом в руках он осторожно карабкался по лестнице. На подносе оплывала свечка. Хелот забрал у него поднос, и хозяин канул в темноте.

– Совсем я загонял его, – пробормотал Хелот. Он поставил поднос на плоскую крышку сундука.

– Хочешь есть?

Греттир кивнул.

– Тогда садись поближе.

Они устроились прямо на полу. Хелот аккуратно разлил по кружкам эль.

– Что вы увидели на болоте, сэр? – напомнил Греттир, решив довести разговор до конца.

Хелот поднял голову и посмотрел ему в глаза, словно удивляясь наивности вопроса.

– Пепелище, – ответил он. – Я нашел там простое пепелище. Дом сожгли, а людей, как я понимаю, просто перерезали. Господи, они даже не могли себя защитить! Отшельник человек мирный, Алькасар был болен, руки поднять не мог, а Тэм...

– Он прикусил губу.

Они помолчали немного. Греттир допил свой эль и тихо сказал:

– Почему же вы не доверились мне, сэр? Почему не рассказали все с самого начала?

– Боялся, что проболтаешься, – признался Хелот. – Ты слишком много пьешь, Греттир.

– Я бросил, – машинально ответил Греттир.

Хелот залпом допил свой эль, грохнул кружку на сундук и сказал горько:

– Ничего нельзя вернуть. Я ушел и бросил их на произвол судьбы. Никогда нельзя доверять ощущению безопасности.

Хелот вспомнил, как шел под дождем по лесной дороге, как впереди замаячила внушительная фигура Малютки Джона. Тот всматривался, не понимая, кто это движется ему навстречу под моросящим дождиком, не замедляя и не убыстряя шагов, забрызганный глиной до колен. А потом Джон улыбнулся во весь рот и крикнул:

– Да это же Хелот вернулся! И лес ожил. Лес зашумел, затрещал, на дороге один за другим стали появляться вольные стрелки. Загорелые веселые лица обступили со всех сторон, и каждый что-то говорил, скалился, толкался. И Локсли стоял в толпе стрелков, конопатый, сероглазый, в мокром зеленом плаще с откинутым капюшоном...

В этот момент дом на Дальшинской Чисти уже горел.

– Зло, – сказал Хелот угрюмо, – Зло гнет нас и ломает, как ему вздумается, оно превращает нас в диких зверей... Кто здесь?! – Он снова резко повернулся к двери.

Там никого не было. Но Хелот осторожно протянул руку к своему оружию, лежавшему на полу, за сундуком, взял тяжелый нож и неслышно подкрался к выходу. Греттир наблюдал за ним с недоумением: он не замечал ничего подозрительного.

Однако за дверью действительно кто-то был. И этот кто-то сказал жалобно:

– Мне нужен Хелот из Лангедока, господин. Хелот толкнул дверь ногой:

– Я здесь.

Дверь стукнула незваного гостя по лбу. Он охнул, схватился за голову и покачнулся. Выронив нож, Хелот бросился к нему:

– Мать Эпона! Тэм Гили! – Он обнял мальчика за плечи. – Ты жив! Тэм сказал тихонько: – Ага... Только голова болит. Хелот вздохнул:

– Ты голоден, Тэм?

Тэм покивал. Хелот снова устроился на полу. Тэм, робея, вошел, поклонился Греттиру. Тот смерил его взглядом, но вынужден был смириться с тем, что грязный и оборванный мальчишка-раб сидит рядом и жадно ест из его тарелки.

– Кто еще жив? – спросил Хелот.

– Не знаю, сэр... По-моему, святой Сульпиций погиб. Гай кричал что-то о колдовстве, о порче, о том, что его сестру принесли в жертву каким-то... как он сказал? Что-то о сатане, Слезы Тэма закапали в тарелку. Хелот высморкал ему нос двумя пальцами и велел продолжать.

– Я не знаю. Он избил меня и вышвырнул из дома, когда начался пожар.

– Кто?

– Гай Гисборн.

– Господи... – простонал Хелот. – Почему он это сделал?

– Не знаю. Мне показалось... мне показалось, что он сделал это ради вас, сэр. Потому что он назвал ваше имя.

– И что он сказал?

Тэм нахмурился, стараясь припомнить получше.

– Кажется, он сказал: «дурак твой Хелот» или что-то в этом роде...

– Что ж, – вздохнул Хелот, – это, пожалуй, лучший подарок, какой только можно придумать. Ты ешь, Тэм, ешь. На рассвете мы с тобой уходим из этого города.

Моросил дождь. Дорога вывела двоих путников из леса к полю. За полем снова начинался лес. Небо еще светилось, но в лесу было уже темно. Хелот и Тэм остановились на краю поля.

Греттир провожал их целый день. Он вел своего коня в поводу и беспрерывно мучил Хелота разговорами, пытаясь наговориться напоследок. Когда путники остановились, Греттир как раз говорил: