часть его речи я изложу подробно и даже от первого лица, чтобы иметь
возможность время от времени вставлять собственные комментарии.
стихотворец, Никифор Сипяга. Я отправился обследовать его квартиру и
убедился в том, что этот человек действительно принадлежал к числу
"Любовников Смерти". Полиция даже не поинтересовалась, кто оплачивал нищему
студенту это вполне пристойное жилище. Я же установил, что жилье для
покойного снимал некто Сергей Иринархович Благовольский, человек необычной
судьбы и экстравагантного образа жизни. Наблюдение за домом господина
Благовольского подтвердило мои предположения -- тайные собрания происходили
именно здесь.
необъяснимым образом одна за другой появились три черные розы, которые эта
впечатлительная и одержимая самоубийственной обсессией женщина восприняла
как зов Смерти. Я довольно легко установил, что черные розы несчастной
Лорелее подкладывала ее сожительница, создание алчное и недалекое. Она и в
мыслях не держала ничего дурного. Думала, что помогает очередному поклоннику
таланта поэтессы. За исполнение этого странноватого, но на первый взгляд
вполне невинного поручения незнакомец платил ей по пяти рублей, обусловив
вознаграждение требованием хранить тайну. При первом разговоре с этой особой
я отметил ее испуг -- она уже знала, к чему привело ее пособничество. Когда
же она сказала, что засохшие розы были букетом, я сразу понял: она лжет --
ведь все три цветка находились в разных стадиях увядания.
правду. Она во всем призналась и кое-как описала таинственного ухажера.
Свидетельница сказала: высокий, страшный, бритый, с грубым голосом. Больше я
от нее ничего не добился -- она неумна, ненаблюдательна, да и подслеповата.
Теперь-то ясно, что к ней приходил Калибан, однако в тот момент я все еще
подозревал господина Благовольского и понял лишь, что моя версия
несостоятельна. Если бы я проявил чуть больше проницательности, и гимназист,
и репортер, да, вероятно, и сам Калибан остались бы живы".
из наших, воспользовавшись наступившей тишиной, спросил: "Но зачем Калибану
понадобилось одних доводить до самоубийства, а других убивать, да еще так
жестоко?"
кошмары и галлюцинации, связанные с темой каннибализма. К себе он относился
с лютым отвращением. В первую же неделю лечения проглотил ложку и осколок
тарелки, но не умер. Дальнейших попыток самоубийства не предпринимал, решив,
что недостоин смерти. В конце концов Папушина выпустили с условием, что он
будет являться для осмотра и беседы с врачом. Он сначала приходил, потом
перестал. Во время последней встречи выглядел успокоенным и сказал, что
нашел людей, которые помогут ему "решить его вопрос".
смерти. Он с нетерпением ждал своей очереди и мучительно ревновал к "успеху"
других. Каждый раз, когда выбор падал на кого-то иного, он впадал в
отчаяние: Смерть по-прежнему считает его недостойным присоединиться к
обществу убитых и съеденных товарищей. А ведь он переменился, очистился
раскаянием, он так верно служит Смерти, так страстно ее любит и желает!
почему Папушин вздумал подталкивать некоторых из соискателей к самоубийству.
От Офелии, скорее всего, он просто захотел избавиться, чтобы прекратились
спиритические сеансы -- разуверился, что рассерженные духи "любовников" его
когда-либо вызовут. Тут, как и в случае с Аваддоном, Калибан проявил
недюжинную изобретательность, какой я в нем и не подозревал. Впрочем,
известно, что личности маниакального склада бывают необычайно хитроумны. Не
буду посвящать вас в технические подробности, это сейчас к делу не
относится.
своей чрезмерной экзальтированностью. С несчастной Лорелеей Папушин сыграл
злую шутку, которая, наверное, показалась его больному, извращенному
сознанию очень остроумной. Другой мотивации предположить не могу.
расположением, которое якобы выказывала ему Смерть. История с пятничными
рифмами и в самом деле поразительна -- слишком много совпадений. Я
заподозрил нечистую игру и хотел проследить за шарманщиком, чью песенку
Гдлевский воспринял как последний из Знаков. Но бродяга будто сквозь землю
провалился. Я обошел в тот вечер все окрестные улицы, но так его и не
нашел...
страстно, как любят роковых женщин. Должно быть, именно так Хосе любил
Кармен, а Рогожин Настасью Филипповну -- мучаясь, сгорая от нетерпения,
отчаянно ревнуя к более счастливым соперникам. А гимназист еще и куражился
своим воображаемым триумфом. Убив Гдлевского, Калибан уничтожил соперника.
Он нарочно обставил все так, чтобы вы, остальные, поняли: никакое это не
самоубийство, мальчишка -- самозванец, Смерть не пошла с ним к алтарю. Если
выражаться языком газет, это было самое настоящее преступление страсти".
убийство. Опять Папушин?"
Калибан каким-то образом раскрыл журналиста. За несколько минут до гибели
репортер телефонировал в редакцию (судя по всему прямо из этой квартиры,
больше неоткуда) и обещал доставить какую-то невероятную новость. Не знаю,
что он имел в виду, но хорошо помню события того вечера. Сирано отошел к
книжным полкам, посмотрел на корешки и взял один из томов. Потом вышел и
больше уже не возвращался. Это было около десяти часов вечера. Вскрытие
установило, что умер он никак не позднее одиннадцати".
вечером в кабинете! Я подслушивал Сирано из коридора, а Калибан тем временем
притаился с другой стороны, в столовой. Тогда-то он и раскрыл
корреспондента!
Жемайло скончался от удушения, однако на шее покойного кроме
странгуляционной борозды видны еще и отчетливые следы пальцев. Очевидно,
Папушин последовал за журналистом, догнал его на бульваре, совершенно
пустынном в этот поздний час, и задушил, благо силой его природа не
обделила. Рыхлый и низкорослый Сирано никак не мог оказать разъяренному
бухгалтеру сколько-нибудь серьезного сопротивления. Затем Калибан подвесил
труп на дереве, использовав для этого брючный ремень убитого. Это было уже
не преступление страсти, но акция возмездия. С точки зрения Калибана,
воспринимавшего членство в клубе как священное служение, Сирано был подлым
предателем, заслуживающим иудиной участи. Именно поэтому было выбрано иудино
дерево -- осина".
бы со мной этот сумасшедший, если бы узнал о нашей с Вами переписке. Вы хоть
понимаете, какому чудовищному риску я подвергался, выполняя Ваше поручение?
слушал уже менее внимательно, поэтому завершение речи передаю в несколько
скомканном виде.
озлобление подтолкнули Папушина к новому преступлению. Он решил умертвить
Коломбину, новую фаворитку Смерти. Особенно мучительным безумцу должно было
показаться унижение, которому он подвергся, когда заветное послание от
Вечной Невесты было публично объявлено фальшивкой. Коломбина же утверждала,
что ее Знаки в огне не горят.
убеждению, в котором его всячески укреплял наш дож, -- самоубийство является
наивысшей формой ухода из жизни, или, как выразился Стерн, аристократом
среди смертей. Не дав Коломбине умереть по собственной воле, Калибан тем
самым разоблачил бы ее как узурпаторшу -- точно так же, как ранее он
поступил с Гдлевским.
мадемуазель Коломбины, я не отправился провожать ее до дому. Мы простились у
подъезда, но я решил последить за ее окнами, чтобы немедленно вмешаться,
если замечу что-нибудь подозрительное. Разумеется, мне и в голову не
приходила мысль об убийстве -- я опасался лишь того, что барышня
вознамерится наложить на себя руки.
Было уже очень поздно, но мадемуазель Коломбина все не ложилась. Меня
одолевали мучительные колебания. Не подняться ли наверх? Но как будет
выглядеть ночной визит мужчины к одинокой девушке? Нет, это было совершенно
немыслимо.
двора, через черный ход. В четверть третьего мне послышалось, будто сверху
доносятся приглушенные крики, однако я не мог бы поручиться, что не
обманываюсь. Я весь обратился в слух, и через несколько секунд уже вполне
явственно донеслось: "Нет! Нет! Черепа! Черви!"
сейчас не понимаю, что имела в виду мадемуазель Коломбина, однако немедленно
бросился к парадному. Как оказалось, вовремя. Несколько мгновений
промедления, и было бы поздно".
на грудь, говорила бессвязные слова и несколько раз поцеловала его в лоб и
щеки, нанеся некоторый урон прическе и воротничкам этого франта. Когда же
девицу напоили водой и усадили в кресло, Заика сказал нам в заключение:
распущенным. Нет никакой Смерти с большой буквы. Это раз. Той смерти,
которая существует, любовники с любовницами не нужны. Это два. Придет время,
Контровский Владимир
Земляной Андрей
Куликов Роман
Русанов Владислав
Доценко Виктор
Соломатина Татьяна