поднимались на второй этаж в спальню.
удовольствием оттянула минуту близости. Была бы их жизнь вообще без этого.
Как хорошо, как красиво жили бы с Павлом... Но что уж тут поделаешь. Любишь
кататься... Преодолевая парализующую вибрацию в низу живота, легла на
широкую кровать, а откинула одеяло... Сейчас откроется дверь и... Улыбнуться
и сказать что-нибудь приветливое. Что-нибудь...
Он поерошил распавшиеся по плечам ее волосы, подержал кудрявую прядку в
ладони, медленно спустился к ногам.
сдерживаемых движениях.
на халате и даже не взглянул на белье, сбрасывая в беспорядке под ноги.
Зачем-то расстегнул застежку чулка, и так со спущенным притянул слабо
упирающуюся Таню к себе. Его рот впивался в ее губы. Сопя, навалился всей
тяжестью своего веса.
плоть боль захлестнула, опрокидывая в глубокий обморок.
откачивать. Умудрился порезать себе палец. Куском ваты с нашатырем перекрыл
ей кислород. Она дернулась.
соображал, что к чему.
раскаяния. Виноватя себя, он осыпал Таню поцелуями, молил о прощении, ругал
свою дурью голову. Манатки бесхозно валялись на полу, кресле, создавая
атмосферу скабрезного французского бурлеска. "А ну их!" - подумалось Тане. И
она принялась за воспитание Павла.
преступления. Заметив пятно на простыне, он ужаснулся. Ей все было противно,
переполняло чувство униженной гадливости, усугубленное мыслью о предстоящем
утреннем визите мамаш. Представив картинку проверки, она захотела поскорее
все это смыть с себя и с Павлушиной помощью проковыляла в ванную, пустила
воду...
VII
Ады, Таня повела за руку Большого Брата в их новое логово. Павел принял его,
как незаслуженную роскошь. Его что-то тяготило. Таня имела представление об
интересах его круга со всеми воздыханиями по поводу бардовской песни и
шепотками вокруг самиздата и тамиздата. Сложностей в этом кругу она не
испытывала. Ах, Феллини, ах, Антониони! Бертолуччи-Ркацители! Много ли труда
надо? Роль достойной жены своего ученого мужа играла увлеченно. Предложила
справить новоселье, но кого звать? Слишком разными были их друзья... В
результате пришли ближайшие родственники. Скучное застолье, слякоть за
окном, хмурый Дормидонтыч, деревянная Елка, а у женщин - всплеск
воспоминаний. Полный кобздец...
все организовать. Таня согласно кивала, не вслушиваясь в поток оправданий.
увиливая от супружеских обязанностей, не надо делать степенное лицо.
прилив нежности. Соорудив из петрушки веночек, она водрузила его на блюде с
канапками и сказала:
ликерчику.
до Пасхи.
что подбирает подходящую музыку. Она чувствовала что-то двойственное: то ли
хотелось остаться одной, никуда не выходить и расслабиться, утонуть в уюте
дома, то ли гульнуть в отсутствие мужа на полную катушку. Нет, с Павлом ей
было хорошо. Но напряженно. Никогда она не испытывала такого. Ни одна
интрига не была столь интересна, как эта виртуозная лепка совместного
счастья... Звуки, полившиеся из динамиков, заполнили полумрак гостиной
удивительной мелодией. Тане представились вечерние огни большого города,
блики фонарей, многоцветные сполохи рекламы, вспышки мелькающих фар. Как
диковинные насекомые, быстро пробегали автомобили по широким трассам. Мокрый
асфальт и звезды. Космические пульсары мигали над бессонным городом...
просвет. От медленного покачивания играли хрустальные грани.
золотом.
свечение, кидая отсветы на стены, потолок... Таня поставила рюмку, и Павел
увидел, что в ее ладони на свисающей с пальцев золотой цепочке играет всем
спектром искусной огранки голубой алмаз. Как он появился, он и не заметил.
Таня влекла его в какую-то странную, прекрасную игру. Она спустила каплю
медальона, медленно раскачивая цепочку на пальце, нараспев, грудным голосом
произнося непонятные самой слова не то молитвы, не то заговора:
движения, набирал амплитуду, как маятник ритмично качался - от нее к Павлу.
хозяйка твоя, Сардион. Да будет воля моя.
рухнул на пол.
перетащила мужа на диван, расстегнула рубашку, проверила пульс на шее.
испугалась потерять Павла. Что-то подсказывало ей - такое возможно.
рассчитывала. Специалисты кардиологического отделения Свердловки, где лежал
Павел, явно чего-то не договаривали. По всему было видно, что случай в их
практике неординарный, и атлетического сложения заведующий пытал в своем
кабинете ближайших родственников пациента. Он был заметно растерян.
Популярно говоря, Павел поступил с симптоматическими показателями обширного
инфаркта.
ими кардиограммы выдала даже остановку, то есть клиническую смерть. Но
сейчас ничто не говорило о присутствии хоть каких-то признаков острой или
хронической болезни. Павла обследовали, как космонавта перед полетом. А он и
здоров, как космонавт. Хоть сейчас допуск на орбиту давай.
понимала.
интересуясь любой стоящей информацией от Лиды. Но для приличного анамнеза -
ровным счетом ничего.
обследование необходимо. Павел в палате буянил. Валяться в постели, когда
горит работа, не хотел хоть тресни. Урезонить вызвалась Таня. С ее подачи
Павла перевели из интенсивной терапии в палату на две койки. Заведующий
уверил Таню, что от "подселения" он оградит.
трепались, разглядывая западные журналы, которые она неизвестно где
доставала.
страничкам. Таня читала вслух, переводя с листа...
потолще первой. - Но мне кажется, английский Гумберт интересней. В русском
он зануда и извращенец.
мужиком. Естественно, мыши в его башке и завелись. Да и язык попроще, без
длиннот критического реализма...
Роллинс Джеймс
Ковальчук Вера
Круз Андрей
Белов Вольф
Грабб Джеф
Смит Кордвейнер