Чтение 40–й страницы книги ~Слепой стреляет без промаха~

серый "фиат" поравнялся с его "волгой". Нога Соловьева не успела
коснуться асфальта, как прогремел выстрел. Соловьев вздрогнул и уткнулся
головой в руль. На прорезиненный коврик, на колени полилась кровь.

Дверь черной "волги" открылась, и Соловьев рухнул на асфальт.
Прогремел еще один выстрел. Соловьев вздрогнул. Боковое тонированное
стекло в сером "фиате" быстро поднялось, мотор взревел, и автомобиль,
резко развернувшись, помчался к арке.

Глеб слушал музыку. Его лицо было сосредоточено. Ровно в десять он
поднялся с кресла. Еще через десять минут он забеспокоился. А вскоре он
услышал вой сирены "скорой помощи", и его сердце судорожно сжалось.

- Не может быть! Нет! Нет! - сказал он сам себе, уже понимая, что
произошло.

Он выбежал из мастерской, затем остановился и, припав щекой к стеклу,
глянул на улицу. Прямо у подъезда стояла черная "волга" Соловьева,
милицейская машина и машина "скорой помощи". Дверь черной "волги" была
открыта. Внизу о чем-то громко говорили.

Глеб напряг слух и смог услышать:

- Убили мужчину... Вот так, прямо на дворе. Да я сама слышала, как
два раза стреляли, два раза, - говорила женщина.

Послышался собачий лай.

- Тузик, успокойся, замолчи. Видите, Мария Ивановна, даже пес
испугался крови. Такая лужа...

- А что за мужчина?

- Да не из нашего двора, я его не знаю.

- Что же это делается! Как во время войны!

- И не говорите...

Глеб быстро вбежал в мастерскую, закрыл за собой дверь. Отодвинув
стеллаж, открыл свой тайник и вытащил из зеленого ящика немецкий
карабин, оптический прицел, две гранаты и сверток одежды.

- Скорее! Скорее! - торопил себя Глеб, чувствуя, как в нем закипает
ярость и ненависть. - Серега... Серега... Как же ты так неосмотрительно?
Сам же говорил, что за тобой следят... Я знаю, кто это, я все сделаю. Я
перестреляю этих мерзавцев!

Через пять минут все вещи стояли на своих местах. И Глеб с тяжелой
спортивной сумкой на плече уходил по чердаку, покидая свою мастерскую.

Тем же вечером Петр Петрович Мартынов уже знал, что полковник ФСБ
Сергей Соловьев убит. Тем же вечером два его киллера уехали пассажирским
поездом на юг. Там их должен будет встретить человек Седого, и эти двое
навсегда исчезнут.

А деньги, которые им пообещал Седой, он передаст Гоге. Тот будет
просто счастлив.

Накрапывал мелкий дождь. Вор в законе Седой сидел на мостках под
зонтиком.

Он внимательно следил за поплавками своих удочек. Лицо его было
сосредоточенно и спокойно.

Все шло по плану. Бортеневский даст согласие, Седой прекрасно
понимал, что деться банкиру уже некуда, что почва выбита у него из-под
ног, и теперь можно делать с ним все, что угодно.

Красное перышко поплавка дрогнуло и медленно ушло под воду. Седой не
спеша наклонился, взял сильной рукой удилище, сделал короткую подсечку и
потянул на себя. Удилище выгнулось. Седой аккуратно подвел крупного
окуня к мосткам, опустил подсачек, подхватил рыбу и поднял из воды.
Окунь был действительно хорош, граммов на четыреста.

Шагах в десяти за его спиной прохаживались два телохранителя. Время
от времени Седой оборачивался и грозил им кулаком. Те двое тут же
останавливались и замирали как вкопанные.

Седой шипел:

- Отвалите, болваны, всю рыбу распугаете.

Те отходили шагов на пять в сторону по высокой мокрой траве. Седой
цеплял червяка и забрасывал удочку. А затем замирал, глядя неподвижными
глазами на покачивающиеся на мелких волнах красные поплавки.

- Ну, еще... еще... - шептал Седой и облизывал пересохшие губы.

Рыбалка и деньги - вот две страсти, которым отдавался Седой. Правда,
деньгам он уделял куда больше внимания, а вот на рыбалку выбирался
редко. Но если уж представлялся случай, то он уже не видел ничего вокруг
себя. Он даже забывал о деньгах, вернее, ему казалось, что забывает, но
его мозг продолжал работать. Он был похож на бухгалтера в отпуске,
который, занимаясь любым делом, продолжает складывать, умножать и делить
суммы.

Еще трое телохранителей стояли под развесистыми ивами. Им было
получше, чем тем двоим, расхаживающим у края тростника. Седой сидел на
мостках, перед ним простиралась старица, на которой не было ни одной
лодки.

На одном из берегов были расположены дачи важных чинов из
Министерства иностранных дел. Тут же находился и дом Седого. Он уже
давным-давно выкупил его. Сумма была заплачена немалая, но, ясное дело,
наличными. По бумагам прошли куда меньшие деньги. Седой очень дорожил
этим своим убежищем - большим домом на берегу водоема в старом сосновом
лесу.

Седой был так увлечен созерцанием неподвижно застывших поплавков, что
даже не смотрел на противоположный берег. А там в кустах, одетый в
камуфляжную форму, лежал Глеб Сиверов. Он следил в армейский бинокль за
Седым. Он лежал уже полтора часа. Цель находилась от него довольно-таки
далеко, и Глеб не был уверен, что сможет уложить его с одного выстрела.
А на второй времени уже не оставалось. Выстрели он два раза - и его
позицию засечет охрана. Но Глеб этого не боялся. Во-первых, им надо
преодолеть старицу, а во-вторых, им еще надо будет его догнать.

Глеб освободил карабин от брезентового чехла, в котором обычно
рыболовы носят удочки и спиннинги, затем приладил оптический прицел,
загнал патрон в патронник и припал глазом к окуляру. Затем вспомнил и
приподнял крышечку объектива. Дальний берег мгновенно приблизился.

Седой был так близко, что Глебу даже показалось, стоит протянуть руку
- и коснешься плеча Седого. Он медленно повел карабином из стороны в
сторону, а затем остановил перекрестье прямо на переносице Седого.
Указательный палец лег на спусковой крючок.

Но в это время поплавок качнулся, Седой наклонился, потянувшись к
удилищу.

Глеб выругался.

Поклевка оказалась ложной. Седой, морщась, занял прежнее положение и
принялся едва заметно покачиваться на маленьком складном стульчике.

- Что, ноги затекли? - прошептал Глеб, и его палец вновь почувствовал
рифленый язычок курка. - Сейчас ты пойдешь кормить рыб, - сказал Глеб,
мягко нажимая на курок.

Пуля вошла точно между глаз. Седой качнулся, затем завалился на бок и
упал с мостков в воду. Глеб еще несколько секунд видел в окуляре одиноко
стоящий под зонтиком маленький складной стул, затем он быстро спрятался
за куст, опустил ветви, за считанные секунды разобрал карабин, убрал его
в чехол и, пригнувшись, побежал к старым соснам на пологом берегу.

А на другой стороне старицы уже был переполох. Двое телохранителей
Седого прямо с мостков бросились в воду, на поверхности которой
расплылось розовое пятно. Они втащили своего шефа на мостки. Но он был
мертв. Тут же один из телохранителей стал истерично вопить, подзывая
тех, что были под деревьями.

Еще через полчаса Глеб Сиверов с брезентовым чехлом за плечами, в
камуфляжной форме, в резиновых коротких сапогах, с рюкзаком за плечами
стоял в тамбуре пригородной электрички, которая мчалась к Москве. У него
был немного усталый вид. Он смотрел в стекло, забрызганное дождем, и
время от времени на его губах появлялась горькая улыбка.

- Извините, у вас не будет закурить? - услышал Глеб немного охрипший,
прокуренный голос.

Он резко обернулся, готовый к любым неприятностям. Перед ним стоял
невысокий сухощавый мужчина в интеллигентных очках на небритом лице.

- Ну, как рыбалка? - глядя в глаза Глебу, поинтересовался мужчина.

- Да не очень. Двух окуней взял - и все.

- А что так слабо?

- Да что-то не идет рыба. А вот закурить у меня нет - некурящий.

- Как это так - рыбак, и некурящий? А хотите, я угощу вас яблоком?

Мужчина наклонился, сдернул с лукошка белую тряпку, взял в руку
большое красное яблоко и подал Глебу.

- Спасибо, - ответил тот.

- Не за что. Надоела эта дача. Возишься, возишься, а толку -
никакого.

- А по-моему, яблоки прекрасные, - сказал Глеб, рассматривая тяжелый
плод.

- Яблоки эти не мои. У меня такие не растут. Это из соседского сада.

- Ну, может, и у вас вырастут такие.

- Я не умею всем этим заниматься. Ни садовник из меня не получается,
ни огородник. Моя профессия - физик. Но кому это сейчас надо? А вы,
прошу прощения, чем занимаетесь?

Глеб на мгновение задумался, а затем, глядя в глаза мужчине, сказал:

- Пишу статьи о музыке.

- Так вы критик или музыкант?

- Я занимаюсь музыкой, в частности, оперой.

- Оперы пишите или оперу? - пошутил дачник.

- Сейчас пишу книгу о Верди.

- Понятно, - сказал дачник...

Глеб с хрустом надкусил яблоко и только сейчас почувствовал, как
пересохло у него во рту. Ведь ему пришлось бежать пять километров до
станции, где он сел в пригородную электричку. Даже если кто-то и выйдет
на его след, догнать его уже будет невозможно.