Чтение 40–й страницы книги ~Настоящий полковник~

дохода. Отчего сильно падает боеспособность важного, возможно,
стратегического объекта.

Клюнут они на это?

Вполне.

Потребуется им встреча с человеком, передавшим данную информацию?

Безусловно.

Можно с ними торговаться и просить у них защиты взамен информации?

Наверное.

Ну и, значит, вопрос решен. Надо вводить в дело военных! Все-таки у них
армия и военно-морской флот. Против которых возражать затруднительно.

Вот только к кому в этой армии обратиться? Очень хочется к министру
обороны. Но затруднительно даже к местному военкому. Нужна протекция. Или
гарантированно работающий канал передачи информации.

Какой?

Приемная министра? Через этих не прорвешься. Они для того и созданы, чтобы
переправлять информацию в мусорную корзину. Министр недосягаем, как Эверест
для паралитика.

Может быть, попробовать дотянуться до каких-нибудь менее защищенных
бюрократическими препонами замов? Мол, здрасьте, я хочу вам сообщить важные
сведения, но приехать не могу, так как пребываю в КПЗ по подозрению в
убийстве...

Погоди, погоди, а почему каких-нибудь? Когда есть именно те, что нужны.
Ведь армия - это отдельное государство, у которого есть свои собственные
службы безопасности.

Есть прокуратура.

И есть Главное разведывательное управление. ГРУ!

Вот к кому следует обращаться! А чтобы сообщение привлекло к себе внимание,
обращаться к конкретному лицу. Желательно - к знакомому лицу. К очень
хорошо знакомому лицу. К тому, что однажды уже спасал его. Вначале -
переиграв по всем статьям.

Полковник дернулся, вспомнив ослепительные огни десятков зависших над
точкой вертолетов и громовой голос, звучащий с небес.

Деваться некуда. Помочь, если захочет, может только Он. Он один!

Адресат был найден.

Осталось дать ему весточку. Чего бы это ни стоило - дать...

Полковник забарабанил в дверь камеры.

- Чего тебе?

- Позовите мне следователя!

- Он уже домой ушел.

- Звоните домой,

- Ты что, до утра потерпеть не можешь?

- Не могу. Приспичило показания давать.

- Потерпишь.

- Если ты сейчас не вызовешь следователя, завтра я скажу, что ты
отговаривал меня от чистосердечного признания. И начальство тебя как самого
крайнего...

- Ладно. Заткнись.

Надзиратель с грохотом захлопнул кормушку.

- Вас вызывают, - позвонил он только пришедшему домой следователю.

- Чего?

- Вас просит прийти подследственный Зубанов.

- Чего?!

- Он сказал, что, если вы придете сейчас, он даст показания.

- Ладно, сейчас приеду.

Следователь, вернувшийся с порога дома назад, матерясь про себя, вошел в
КПЗ.

- Где он?

- Как где? В камере.

- Ах, ну да...

Следователь прошел по коридору и остановился возле камеры, ожидая, пока
надзиратель ее откроет.

- Ты меня звал? - усмиряя свою злобу, спросил следователь.

- Я?

- Ну да... Ты сказал, что, если я приду теперь, ты будешь давать показания?

- Я так сказал?

- Не изображай дурака! Я из дома вернулся!

- Насчет показаний я ничего не говорил. Мне нужно передать информацию
фээсбэшному майору. Который приходил ко мне. Ему нужно сказать, что я хочу
с ним переговорить.

- Я только для этого...

- Да.

Маленькая месть состоялась.

- Ну ты паразит!

- В таком случае я могу передумать. Следователь сцепил зубы и повернулся к
выходу.

- Я хочу поговорить с ним сегодня. Сейчас.

- Ну ты!..

Через полчаса в камеру зашел знакомый Зубанову майор ФСБ.

- Привет энкавэдэшникам!

- Здравствуйте. Мне сказали...

- Правильно сказали. Я готов ответить на ваши вопросы.

- Я рад, что вы сделали правильный выбор.

- Готов, но не здесь, не в камере.

- Хорошо, я договорюсь сейчас с кабинетом.

- Только там должен быть телефон.

- Зачем?

- Зачем может быть нужен телефон? Орехи колоть.

- Извините, я неправильно выразился. Я хотел спросить - вы хотите
кому-нибудь позвонить?

- Хочу.

- Можно спросить кому?

- Жене.

- У вас есть жена?

- У меня была жена. И я хотел бы ей позвонить. Надеюсь, это не самая
большая плата за мои признания?

- Ну что вы? Разговор не идет о торговле. Мы просто хотим вам помочь...

- Ну вот и помогите. Поговорить с женой.

- Ты бы не выдрючивался! - подал голос стоящий в стороне милицейский
следователь. - А то...

- Погодите, - повернулся к нему майор И вновь обратился к Зубанову: - Можно
узнать, о чем вы хотите поговорить с женой?

- Об интимном.

- Дело в том, что разговоры подследственных с кем бы то ни было запрещены.
И, помогая вам в этом вопросе, я беру на себя ответственность. Поэтому
хотел бы знать о содержании разговора. Хотя бы в общих чертах.

- Я хочу попросить приюта. Потому что после того, что я вам здесь скажу, в
этом городе мне не жить.

- Мне кажется, вы преувеличиваете.

- Да? Мой прежний шеф Боровицкий думал так же.

- Хорошо, я постараюсь выполнить вашу просьбу.

- Я не сомневался, что вы проявите великодушие. Фээсбэшник и следователь
вышли. И зашли через пять минут.

- Ваша просьба будет удовлетворена.

- Когда?

- Когда вы пожелаете. Хоть даже сейчас.

- Тогда сейчас.

- Прошу.

Майор отступил в сторону Зубанов вышел из камеры. К нему подступил
надзиратель.

- Руки за спину. Пошли.

Зубанов шагнул вперед. За ним надзиратель. За надзирателем фээсбэшный
майор. За майором следователь.

- Направо. Прямо. Стой

Дверь была незнакомая. - Заходи!

Полковник переступил порог предупредительно распахнутой двери.

- Что мне делать теперь^9- спросил надзиратель.

- Подождать. В кабинете подождать.

- Я бы хотел быть в кабинете один, - попросил Зубанов.

- Это невозможно, - ответил майор.

- Тогда без этих, - показал Зубанов на надзирателя и следователя.

- Почему без них?

- В их присутствии я не могу говорить нежно. В их присутствии я могу
разговаривать только матом.

- Ты бы заткнулся, пока мы!.. - рявкнул следователь.

- Помолчите! - потребовал майор. - Я не могу их убрать. Это их кабинет.

Три здоровых, натасканных на драку мужика против одного полковника было
много. Слишком много.

- В таком случае я не буду никуда звонить.

- Как угодно.

- И не буду давать никаких показаний.

- Ну я же говорил! - почти радостно сказал следователь. - Он просто
издевается над нами! Из дома непонятно за каким выдернул!..

- К сожалению, я ничего не могу сделать, - с подчеркнутым сожалением сказал
майор.

- Я тоже.

Разговор зашел в тупик. Но закончиться не мог, потому что стороны были
заинтересованы друг в друге. Майор в Зубанове и его показаниях. Зубанов в
майоре и стоящем за ним на столе телефоне.