надежной защиты - и все из-за того, что один человек решил отправиться в мир
иной - если он верил в него, - прихватив с собой сотни других людей. Какой
урок можно из этого извлечь, черт побери? Райан, долгие годы изучавший
поведение людей, не мог ответить себе на этот вопрос и продолжал смотреть в
пол, слыша рыдания осиротевшего ребенка, эхом отдававшиеся под сводами
церкви.
***
мужчина, этот президент, если с трудом удерживает слезы. Разве он не знает,
что смерть - часть жизни? Разве он сам не заставлял умирать других? Неужели
тогда он не знал, что такое смерть, и только теперь начинает понимать это?
Другие собравшиеся в церкви знали это лучше его. Видно по лицам. Они были
торжественно-хмурыми, на похоронах так принято, но ведь жизнь же не
бесконечна. Райан не может не знать этого, ведь он сам смотрел в лицо
смерти, правда, с тех пор прошло много лет, напомнил себе мужчина, а со
временем люди склонны забывать о таких вещах. У Райана были все основания
забыть о хрупкости человеческой жизни - его надежно защищала
правительственная охрана. Удивительно, как много можно узнать за несколько
секунд, внимательно глядя на человеческое лицо, подумал мужчина. Но это
упрощает положение, не правда ли?
***
Премьер-министр Индии тоже считала себя знатоком человеческой натуры. Главе
государства негоже так себя вести. В конце концов, глава государства -
актер, выступающий на мировой сцене, и он обязан держать себя в руках, не
давать волю чувствам. За свою долгую жизнь ей пришлось присутствовать на
многих похоронах - ведь у политических деятелей немало партнеров, молодых и
старых; хотя не всегда это друзья, - от политика требуется
продемонстрировать уважение своим присутствием на этих печальных церемониях,
даже если хоронят того, кого ты презираешь. В последнем случае это бывает
забавным. В ее стране тела умерших обычно сжигают, и тогда она мысленно
говорила себе, что охваченное пламенем тело все еще живо. Особенно это
касалось тех, кого она ненавидела. Это такая хорошая тренировка. Наблюдаешь
за происходящим с печальным и торжественным видом. Годами практикуясь таким
образом, добиваешься того, что окружающие начинают верить тебе - отчасти
оттого, что хотят этого. Ты учишься улыбаться в нужную минуту, и
демонстрировать печаль, и высказывать серьезные мысли. Тебе приходится
поступать так. Политический деятель редко может позволить себе обнаруживать
истинные чувства. Такое поведение говорит окружающим о твоих слабостях, и
всегда найдутся те, кто стремятся использовать их против тебя, так что за
многие годы ты учишься скрывать их все глубже и глубже, пока у тебя почти не
остается истинных человеческих чувств. К этому следует стремиться, потому
что в политике нет места человеческим чувствам.
"самой большой демократической страны в мире". В результате он демонстрирует
всем, кем является в действительности, и, что того хуже, поступает так перед
третью важнейших мировых политиков, перед людьми, которые заметят и запомнят
это, чтобы использовать его слабость в будущем. Как и она. Прекрасно,
заключила премьер-министр, скрывая свои мысли за маской печали и горечи в
знак уважения к человеку, которого она так ненавидела при жизни.
***
и каждый из них до тонкостей знал свой религиозный ритуал. Раввин Бенджамин
Флейшман цитировал отрывки из Талмуда и Торы, он говорил о чести, долге и
преданности, и о благостном Боге. За ним пришла очередь его преподобия
Фредерика Рэлстона, капеллана Сената, - в тот роковой вечер он был в отъезде
и потому остался в живых. Принадлежащий к южной баптистской церкви, видный
теолог и эксперт по Новому завету, Рэлстон говорил о страданиях Христа, о
своем друге сенаторе Ричарде Истмэне из Орегона, лежащем сейчас здесь.
Воздав должное всеми уважаемому члену Конгресса, он перешел к погибшему
президенту, великому государственному деятелю и преданному семьянину, о чем
было известно всем...
Райан. Может быть, было бы лучше, если бы пастор, или священник, или раввин
просто какое-то время молча посидел бы с теми, кто прощаются с покинувшими
их, но они решили иначе, и ему пришла мысль...
лишь театр. Только вот для детей, которые сидят в нескольких футах за
проходом, это не театр, совсем не театр. Для них все гораздо проще. Перед
ними лежат мама и папа, вырванные из их жизни чьим-то бессмысленным
поступком, который лишил их будущего, гарантированного им жизнью, лишил их
любви и родительского слова, лишил возможности нормально расти и
превратиться в нормальных людей. Самыми важными на этой церемонии были Марк
и Эми, однако уроки церковной службы, ее наставления, которые должны были
помочь им, были направлены на других. Все происходящее представляло собой
политическое действо, целью которого было ободрить страну, укрепить веру
людей в Бога, в мировое братство и несгибаемую волю народа. Вполне возможно,
что те, кто смотрели на экраны, куда поступало изображение от двадцати трех
телевизионных камер, расположенных в церкви, действительно хотели это
услышать, но были и другие, нуждающиеся в словах ободрения и утешения
намного больше - дети Роджера и Анны Дарлинг, взрослые сыновья Дика Истмэна,
вдова Дэвида Кона из Род-Айленда и оставшиеся в живых члены семьи Мариссы
Хенрик из Техаса. Вот они были живыми людьми, а их личное горе подчиняли
теперь нуждам страны. Черт побери такую страну! - подумал Джек. Внезапно его
охватила ярость от происходящего и гнев на себя самого за то, что он не
заметил этого раньше и не изменил. У страны есть нужды, но эти нужды
недостаточно велики, чтобы заглушить горе детей, которых постигла такая
ужасная судьба. Кто придет им на помощь? Кто скажет о них?
архиепископ Вашингтонский.
миротворцем. Он был просто папой, и вот теперь папа умер, а это совсем не
абстракция. Трое видных, образованных и очень порядочных священнослужителей
обращались в своих молитвах к нации, а прямо перед ними стояли дети,
удостоенные всего лишь нескольких пустых слов. Кто-то должен обратиться к
ним, выразить вслух их горе, сказать об их родителях. Кто-то должен хотя бы
попытаться, черт побери! Да, он был президентом Соединенных Штатов Америки.
Да, он исполнял свой долг, свою клятву, принесенную перед миллионами
американцев, которые смотрят сейчас на экраны телевизоров, но он помнил, как
его жена и дочь лежали в шоковом центре Балтимора на пороге смерти, и это
тоже не было абстракцией. Это была проблема. Из-за нее напали на его семью.
Из-за нее погибли и эти люди - потому что какой-то обезумевший фанатик
смотрел на всех их как на абстракцию, а не как на людей с их жизнями и
надеждами, их мечтами и.., детьми. Его долг в том, чтобы защищать свою
страну. Он поклялся соблюдать, ограждать и защищать Конституцию Соединенных
Штатов, и он приложит все усилия, чтобы сделать это. Однако целью
Конституции было обеспечить людей благами свободы, а это относилось и к
детям. Страна, которой он служил, и правительство, которым он пытался
руководить, были ни чем иным, как механизмом, целью которого была защита
прав каждой отдельной личности. Этот долг не был абстракцией. Реальное
воплощение этого долга находилось в десяти футах слева от него. Дети всеми
силами пытались сдержать слезы и, наверно, не могли сделать этого, потому
что нет более страшного чувства одиночества, чем то, что испытывали они, а
Майк О'Лири тем временем обращался к нации, а не к ним. Этому театральному
представлению пора положить конец. Прозвучал еще один псалом, и теперь
пришла очередь Райана. Он встал и направился к амвону.
"Фехтовальщик" был сейчас идеальной целью. Подойдя к кафедре, Райан увидел,
что кардинал О'Лири выполнил то, что ему поручили, и положил папку с
президентской речью на деревянный пюпитр. Нет, решил Райан. Нет. Он схватил
руками края кафедры, чтобы сохранить равновесие, окинул взглядом собравшихся
и посмотрел на детей Роджера и Анны Дарлинг. Боль в их глазах пронзила его
сердце. Им пришлось нести бремя, возложенное на них долгом, почему-то
выпавшим на их долю. Неизвестные "друзья" советовали им проявить больше
мужества, чем требовалось в такой момент от любого морского пехотинца,
потому, наверно, что их "мама и папа хотели бы этого". Однако не детское
дело молча и с достоинством выносить такую острую боль. Этим в силу своих
возможностей должны заниматься взрослые. Все, хватит, сказал себе Джек,
здесь начинается мой долг. Первейшая обязанность сильных - в защите слабых.
Его руки крепче стиснули края кафедры, и боль, которую он испытывал, помогла
ему сосредоточиться.
повезло, я имел удовольствие работать с ним и помогать ему в меру своих
возможностей, но на самом деле гораздо больше помог мне он. Я знаю, вы
понимали, что папа и мама выполняют важную работу и не всегда у них остается
время, чтобы провести его с вами, но мне хочется заверить вас, что ваш отец
старался проводить с вами каждую свободную минутку, потому что любил вас
больше всего на свете - больше своих обязанностей президента, больше всего
остального, что давала эта должность, больше всего, о чем только можно
подумать, - разве что за исключением вашей мамы. Он очень любил ее...
***
Посняков Андрей
Роллинс Джеймс
Браун Дэн
Русанов Владислав
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия