понравившейся ему девушкой из простонародья, даря цветы, конфеты и даже
красную, как помидор, "тойоту". Потом ему надоело ломать комедию, он
надрался и поступил с ней, как всегда поступали сеньоры с отданной в
услужение хорошенькой служаночкой.
потихоньку дотлевала вырезка, и прошла в ванную. На ней еще болтались
остатки одежды - разорванная кофточка, пропахшая потом Извольского.
Почему-то эта кофточка ужасно рассердила Ирину - она была у нее любимой и
нарядной, привезенной из Англии, и было совершенно ясно, что вторую такую
кофточку Ирина не скоро купит, а от Извольского в подарок - не возьмет.
кусочек своего тела, внутри и снаружи, от того, что произошло между ней и
насильником двадцать минут назад. Когда она вышла из распаренной ванной,
Извольский по-прежнему спал, только уже перевернулся на бок и сладко
сопел, обняв подушку.
совершенно не представляла. Можно было бы, конечно, подать на Извольского
в суд, но Ирина все же не была настолько наивна, чтобы полагать, будто в
сегодняшней России миллионера можно засадить за изнасилование.
Черяга с васильковыми глазами, - и предлагает деньги. Или, наоборот,
начинает угрожать. Потому что Черяга - начальник службы безопасности, и
наверняка в его компетенцию входит и решение подобных проблем... Ирина
подумала, что ее случай - конечно не первый. Просто там, у себя, в
Ахтарске, где директор по кличке Сляб царь и бог, к нему девиц привозят на
дом, целыми автобусами...
что скажут в милиции?
одиннадцать ночи с коньяком и закусками? И после этого вы, гражданочка,
утверждаете, что навалился пьяный и изнасиловал форменным образом? А вам
не кажется, Ирина Григорьевна, что вы наглейшим образом пытаетесь сорвать
куш с соблазненного вами человека?
уставилась на обои в розовый поблекший цветочек. Часы над ее головой
пробили двенадцать. В комнате заворочался Извольский, всхрапнул,
перевернулся на живот и умолк. "Убить бы тебя", - отстранение подумала
Ирина. Ее голова была как гироскоп, мысли болтались как-то отдельно от
мозга.
клубком. Маша довольно урчала: ей понравилась осетрина и понравился гость,
который осетрину принес.
одеваться. Спустя пятнадцать минут дверь квартиры защелкнулась, оставив
где-то далеко, на развороченной кровати, одиноко сопящего Извольского.
прямо в лицо, кошка Маша в сумке начала жалобно мяукать, и Ирина побежала,
спрямляя дорогу, через сквер, чтобы успеть на метро, пока не ушел
последний поезд.
седока:
выскочит, тогда и поедем...
ГЛАВА ТРЕТЬЯ, ИЛИ ПРАВИЛА ИГРЫ БЕЗ ПРАВИЛ
буркнул что-то и перевернулся на другой бок, отмахиваясь от телефона, как
от мухи, но тот звонил, не переставая, и наконец Извольский, не открывая
глаз, нашарил и взял трубку. Телефон зачирикал голосом Черяги.
окончательно открыл глаза. Башка болела невыносимо, лучи солнца били по
постели прямой наводкой, и Вячеслав долго не мог вспомнить, где он и что.
Потом он вспомнил, что он у Иры, и что вчера... Он, кажется, ужасно
боялся, но все было хорошо. Господи, как все было хорошо. Черяга может
утереться. Теперь не придется думать о том, что он, Вячеслав Извольский,
может только с проституткой, и только, извините, в общем, неважно как...
воде. Десять утра. Два пополудни по ахтарскому времени. Кошмар... Нет,
кажется, все было не так уж хорошо. Он был пьян... где она? Извольский
пошарил рукой, почти уверенный, что Ирина спит рядом, но никого рядом не
было, и простыни с другой стороны неширокой постели были холодные и почти
не смятые. "Встала, - подумал Извольский, - кажется, я как-то не очень
себя..."
развороченных простынь. С ворохом что-то было не так. Нет, не с ворохом. С
ним... Сляб помотал головой и уставился на собственное тело. Он был
почему-то одет. Белая рубашка была смята от сна, из-под задравшихся брюк
торчали ноги в носках с синими строками. Ни фига себе! Память стремительно
возвращалась. "Боже мой, - мелькнуло в голове, - да она меня тряпкой
отхлестает и права будет..."
не было и на кухне тоже. Часы пробили десять. Ну да, она пошла в институт.
У нее же лекция. Черт возьми, какая лекция! Какая, на хрен, лекция...
под холодную воду. Голова потихоньку прояснялась, а вот настроение
оставалось прежним, гадким. Что-то было ужасно не так - в этой пустой
залитой солнцем квартире. В прошлой ночи. Ирины нет. Но ведь кот... кошка
же здесь?
пусто. И самого кота не было. Извольский, похолодев, кинулся к окну. Его
собственный "БМВ" стоял внизу, поблескивая темно-вишневыми отсветами. А
рядышком стояла канареечно-красная "тойота". Если она уехала в университет
- почему она уехала не на ней?
дозванивался минут пять, прежде чем ленивый женский голос сказал:
звоните, если что...
разорванный техпаспорт от "тойоты" и записку: "Вячеслав Аркадьевич! Уходя,
захлопните дверь". И все.
он смотрелся не так, как положено выглядеть счастливому любовнику: глаза у
него были растерянные, как у школьника, получившего двойку по любимому
предмету, щеки отливали нехорошей желтизной, и вообще выглядел директор
так, словно он вчера не много трахался, а много пил. Лицо Извольского было
неожиданно некрасивым и потухшим. "Е-мое, - обеспокоенно подумал Черяга, -
если у него с ней как с секретаршами ничего не вышло..."
же костюм, с отворотами брюк, запачканных грязью, что резко отличало его и
от улыбающегося президента "Росторгбанка" г-на Ростиславцева, и даже от
безукоризненно выглаженных банковских шестерок.
голосом извинившись за вчерашнее свое отсутствие, и долго и со значением
пожимал руку мятого Извольского.
все время сидите в своей Западной Сибири...
роскошью не уступавший спальне высокооплачиваемой проститутки, и расселись
вокруг круглого стола. В этот момент двери кабинета отворились, и в них
показались два новых действующих лица, которых Извольский здесь никак не
ожидал увидеть.
вице-президент банка "Ивеко", и Алгис Аузиньш, начальник металлургического
департамента, тоже из "Ивеко".
вашу позицию, мы решили, что проблема возврата кредита представляется
достаточно сложной. Мы переуступили право требования по иску банку
"Ивеко".
Контровский Владимир
Володихин Дмитрий
Андреев Николай
Никитин Юрий
Посняков Андрей
Акунин Борис