Раз ты проявила свои способности, Айз Седай ни за что тебя не отпустят - до
той минуты, в которую мы станем достаточно мудры, чтобы по крайней мере не
лишить себя жизни из-за необразованности.
усмехнулась. - Кое-что повидала на своем веку. Захочу - и сумею увернуться
от рук Айз Седай, вот увидишь! - Она старалась успокоить не только Илэйн, но
и себя тоже. А вдруг мои знания еще слишком слабы? Может, я еще мало знаю о
мире и еще меньше о Силе? Ведь тогда убить меня сможет даже неловкое
прикосновение к ней! Но размышлять об этом ее сознание отказалось. Мне
следует узнать еще очень многое, но все же я не позволю им пресечь мне путь!
сказанное тем Белоплащником - правда. Никогда бы я не подумала, что
когда-нибудь буду питать надежду на подобную правду! Но если Белоплащник
солгал, то мать, вернее всего, закует нас обеих в цепи и отошлет обратно.
Тогда научишь меня житью-бытью деревенского жителя?
на какую удочку!
отпрянула от слухового отверстия, испуганная. Она услышала, как грохнула
дверь и по ту сторону стены. Через миг в ее комнату вошла улыбающаяся
Фаолайн, с порога воззревшаяся на крошечную дырочку под кроватью.
Большинство из келий, где проживали послушницы, соединялись между собой
подобными отверстиями, и о них ведала любая женщина, когда-либо прошедшая
курс начального обучения.
поинтересовалась Принятая в кудряшках. - Да, я все понимаю, ожидать в полном
одиночестве, как решится твоя судьба, довольно несладко. Славненько
поболтали, надеюсь?
предупреждала ее, отвечать следует на вопросы Айз Седай. А не на чьи-то там.
Эгвейн равнодушно взирала на Принятую и ожидала развития событий.
слетело фальшивое сочувствие к Эгвейн.
скажи спасибо, я не слышала вашей болтовни. Живей!
быстро, будто те были уже настоящими Айз Седай, однако Эгвейн поднималась с
койки неторопливо и оправляла свое платье, не экономя времени, но как можно
медленнее. Она сделала перед Фаолайн бесстрастный реверанс и улыбнулась едва
заметно. По физиономии Фаолайн блуждали столь сочные ругательства, что
улыбочка Эгвейн росла и расширялась до тех пор, пока она не напомнила себе о
необходимости сдерживаться, дабы не доводить Принятую до крайности. Выпрямив
с достоинством свой стан и делая вид, будто у нее вовсе не дрожат коленки,
Эгвейн последовала за Фаолайн в коридор.
отважной героини, ее стерегла Принятая со щечками, точно яблочки. Каким-то
образом Илэйн удалось создавать у окружающих впечатление, будто Принятая на
самом деле является ее горничной, отвечающей за чистоту перчаток строгой
госпожи. Эгвейн надеялась, что и у нее получается почти столь же блестящий
фарс.
вверх, в виде пустотелой колонны, и столь же торжественно ниспадали, ведя ко
двору послушниц. Никаких посторонних женщин Эгвейн в поле своего зрения не
замечала. Но даже если бы свое место в отделении занимала сейчас каждая из
послушниц, занятой оказалась бы всего четвертая часть всех комнат. Четыре
молодые женщины в полной тишине проходили по пустынным галереям и спускались
вниз по спиральным пандусам. Однако никто не вынес бы вдруг прозвучавших
здесь голосов, которые лишь подчеркнули бы неизмеримость окружающей пустоты.
помещения, занимаемые Амерлин. Коридоры здесь были достаточно широки, чтобы
по ним мог проехать фургон, не задевая стен своим кузовом, но вверх они
простирались намного свободнее, чем в ширину. По стенам висели ярко
вытканные гобелены, представляющие дюжину разных стилей - от примитивных, с
изображением растении и сцен охоты, до повествующих о героических свершениях
и несущих усложненные орнаменты, а некоторые из них ввиду своей древности
выглядели так, будто готовы рассыпаться в прах от первого же прикосновения к
ним. Туфли женщин громко цокали по ромбовидным плиткам пола, раскраской
повторяющих цвета всех семи Айя.
проплывающие там и тут своей величавой походкой, не имея ни времени, ни
желания обращать внимание на проходящих мимо них Принятых или новичков.
Повстречались им также пять или шесть Принятых, с важностью проходивших
скорым шагом, слеша исполнить задание начальства или на занятия; пробежали
мимо Эгвейн и Илэйн несколько молодых служанок, несущих куда-то уставленные
яствами подносы, или пушистые швабры, или стопки простыней да полотенец,
пробежали несколько учениц, спешивших исполнить свой долг еще ревностнее,
чем служанки.
высокой шеей, Теодрин. Никто ни словом друг с другом не обменялся. Найнив
оказалась теперь облачена в платье Принятой, белое, с семью цветными
полосками на подоле, но пояс и сумка у нее оставались собственные. Она
одобряюще улыбнулась Эгвейн и Илэйн и крепко их обняла. Эгвейн сразу же
стало легче дышать: еще одно лицо благожелательного к ней человека, друга, и
она тоже обняла Найнив, замечая при этом, как ведет себя ее подруга, точно
утешающая детей наставница. Все, однако, продолжали поспешно одолевать
пространство, а Найнив уже по старой привычке то и дело подергивала себя за
косу.
редко, и Эгвейн заметила лишь двоих: то были Стражи, идущие рядом рука об
руку, разговаривая между собой, у одного из них на поясе висел меч, а у
другого оружие было спрятано за спину. Страж помладше был невысок и строен,
даже тонок, а старший почти столь же широкоплеч, как и высок, тем не менее
оба они двигались с кошачьей грацией. Больно стало бы любому, кто задержал
свой взгляд на плащах Стражей, переливающихся узорами разных тонов, к тому
же казалось иногда, будто края их плащей исчезают в камне стен. Эгвейн
видела, как Найнив пыталась смотреть на них не отрываясь, и качала головой.
Ей нужно что-то решить с Ланом. Если после сегодняшних событий кто-то из нас
еще сохранит способность хоть что-то делать.
бы достаточно великолепна, хотя и непритязательно выглядели расставленные
здесь стулья для ожидающих приема, но Эгвейн во все глаза уставилась на
Лиане Седай и ничего иного не замечала. Хранительница носила узкий палантин,
свидетельствующий о ее высоком посте, палантин был голубого цвета, дабы все
знали: прежде она принадлежала к Голубой Айя. Лицо Лиане казалось вырезанным
из твердого коричневатого камня. Больше в приемной никого не было.
малейшим намеком не выдавал ни гнева ее, ни сочувствия.
голос.
Фаолайн, указав на Эгвейн. Голос ее звенел негодованием. - Она артачится,
будто запамятовала, какая строгая дисциплина утверждена в Белой Башне!
Фаолайн, к Маррис Седай и спроси у нее позволения хорошенько поразмыслить
над сказанным, пока тебе придется граблями подравнивать дорожки в Весеннем
Саду. - Лиане отправила на свободу не только Фаолайн, но и остальных двух
Принятых, так что все трое присели перед ней в глубоком реверансе. При этом
Фаолайн выстрелила в Эгвейн взглядом, вырвавшимся из самого яростного
закоулка ее непогрешимой души.
никакого внимания. Всю свою заинтересованность она перенесла на оставшихся
молодых женщин. Глядя на них, она до тех пор пощелкивала себя пальчиком по
губам, пока Эгвейн не ощутила, до каких тайных глубин она и ее подруги
промерены дюйм за дюймом и взвешены с точностью до унции. У Найнив глаза
сверкнули негодованием, и она сжала кончик своей косы в кулаке.
каждой створки кусал себя за хвост Великий Змей, имеющий шаг в поперечнике.
побуждением к действиям. Илэйн крепко стискивала ладонь подруги, да и сама
Эгвейн сжимала с не меньшей силой руку Илэйн. Лиане ввела всех трех девушек
в кабинет и встала у стены, как раз между послушницами и столом,
возвышавшимся посреди комнаты.
посетительниц она не спешила. Найнив, не стерпев ее равнодушия, открыла было
рот, чтобы начать речь, но, заметив острый взор Хранительницы, плотно сжала
губы. Три беглянки, выстроившись в шеренгу перед столом Амерлин, ожидали
мудрых слов власти. Все силы Эгвейн уходили на то, чтобы уговорить себя не
вертеться и не переминаться. Одна за другой тянулись томительные минуты,
казавшиеся девушкам часами, пока Амерлин не соизволила поднять голову,
однако под взглядом ее голубых глаз, заново пронзающих каждую из своевольниц
по очереди, Эгвейн почувствовала, что могла бы дожидаться интереса к себе и
подольше. Взор Амерлин вонзался ей прямо в сердце, точно две сосульки,
пробуравившие девушке грудь. В помещении было довольно прохладно, но по
спине Эгвейн потекла струйка пота.
Корнев Павел
Жюль Верн
Никитин Юрий
Пехов Алексей
Майер Стефани
Сертаков Виталий