текла из разбитого носа капитана и сочилась из его порезов. Если бы моряки
были пиратами, и собирались скормить Шонсу пираньям, это был самый
подходящий момент для того, чтобы воткнуть Ннанджи в живот его собственный
меч. Однако ему уже не в первый раз угрожали мечом, и ничего не оставалось
делать, кроме как ждать и смотреть, и он ждал. Рука его была неподвижна -
рука же капитана тряслась. Другие моряки наблюдали за ними. Это было очень
важно
успокаивалось, но в конце концов Ннанджи почувствовал, что они меняются
ролями - уже не моряку было интересно, боится ли он меча у своего живота, а
ему самому было интересно - не боится ли моряк вернуть ему меч. Наконец
Томияно опустил меч, вытер лезвие тряпкой и протянул его Ннанджи, рукояткой
вперед.
чтобы посмотреть, приготовлена ли уже постель... и у двери снова столкнулся
лицом к лицу с Хонакурой. Старик явно оправился от потрясения - он
иронически улыбался, в своей обычной манере.
много за один день, это может быть вредно.
свежий, но чем дальше, тем труднее его проглотить.
дело до конца?
того дел по горло.
старика.
Брота посмотрела на него, молча бросив взгляд в сторону Ннанджи, затем
вперевалку вышла. Остальная команда последовала за ней.
и бледен как... просто очень бледен. Ннанджи взял его заколку для волос,
перевязь и меч. Он сел на один из сундуков и проверил мешочки. Шонсу говорил
ему о сапфирах, но Ннанджи лишь присвистнул при их виде и поспешно положил
их в собственный мешочек, прежде чем кто-либо увидит. Затем он пересчитал
все деньги своего наставника. "Мое добро - твое добро", но он намеревался
хранить их отдельно. Пока он выложил свои собственные монеты на сундук. Из
окна подул холодный ветер, шевеля его косичку.
время разглядывал седьмой меч, прежде чем убрать его в ножны за спиной. Он
пожалел, что у него нет зеркала - наверняка ни одному Четвертому еще не
приходилось носить подобного меча. С некоторой неохотой он спрятал в свою
сумку и зажим для волос.
наставник, - удивленно ответил Катанджи.
помощи пальцев:
медных.
хотели, но Брота не позволила - пока. Капитана отвели в трюм. Он... он будет
жить?
выражение, которое их мать называла "вареным".
подобающем воину... и вспомнил.
быстротой он обернул вокруг бедер дурацкую повязку - словно боялся, что
Ннанджи может передумать. Затем он привязал к поясу мешочек с деньгами и
убежал. Однако будет еще достаточно времени, чтобы сделать из него воина,
когда они все покинут этот проклятый плавучий сарай.
была лучшая оборонительная позиция, какую только можно было найти, и при
этом он мог следить за Шонсу. Раненый находился в сознании, но не полностью.
Когда к нему обращались, он открывал глаза и, похоже, понимал, но большую
часть времени просто лежал и постоянно метался, часто прося пить, и Джия
давала ему воды через соломинку. Потом он снова ложился и закрывал глаза. Он
непрерывно дрожал и потел. Она не покидала его. У двери был положен
свернутый матрас, чтобы Виксини случайно не уполз, но ребенок пока вел себя
хорошо.
основном он думал об искусстве фехтования. Техника боя на борту корабля была
очень интересной; очень мало работы ногами, и лишь короткие шаги. Огромная
работа для руки и плеча - уколы, а не удары лезвием. Он бы не смог сражаться
на равных с Томияно, даже на суше. Но он наверняка победил бы там Тану - она
бы даже не сумела приблизиться к нему. И тем не менее, на корабле он со всей
очевидностью снова выглядел новичком. Хороший воин должен уметь сражаться в
любых условиях, и Шонсу определенно умел.
сражался более длинным мечом, чем тот, к которому он привык. Добавим ему за
это пол-ранга и отнимем один, поскольку он находился на собственной палубе,
и по крайней мере два за то, что сражался мечом против рапиры. Проблема была
в том, как оценить Шонсу. Уровня Седьмых никто не измерял. "Чтобы быть
Седьмым, - любил говорить Бриу, - нужно просто быть непобедимым". Шонсу был
лучшим в Мире, может быть, и не в одном?
пятым и шестым. И притом он был моряком! Где он научился так сражаться?
Вероятно, от своего покойного брата, о котором упоминала Тана. Если не от
него, то, вероятно, вокруг были и другие не хуже него, поскольку очень
трудно намного превосходить своих партнеров по фехтованию.
он вспомнил свой поединок с Таной, а затем поединок Шонсу, тщательно
воспроизводя в памяти каждый шаг и каждый выпад.
женщины, прожившей всю свою жизнь в тропиках. Дул легкий ветер, и Река была
широкой и светлой. Следовало признать, что день был прекрасный; для ее
комплекции это был лучший климат. В Аусе говорили, что в этом направлении
безопасно, нет отмелей или неожиданных преград. Движение было не слишком
оживленным. Команда предусмотрительно держалась поодаль от нее, пока она
размышляла над своим решением, так что она сидела в одиночестве у руля, и
ничто ее не отвлекало.
хотя обычно оказывалось, что сон часто помогает в разрешении возникших
проблем. Единственное, что пришло ей на ум во сне - она поняла, чего именно
не хватает. Она была уверена, что оно - он - непременно появится, и нужно
лишь ждать. Хороший торговец умел быть терпеливым, так что она могла
предоставить ему сделать первый ход.
Казалось, он понимал обращенную к нему речь, но мог отвечать, лишь мыча и
кивая головой. Она никогда прежде не видела, чтобы из одного тела вытекло
столько крови. Даже в Йоке ее палуба не в такой степени напоминала бойню.
какое-то время продержать его в таком состоянии. Если он оскорбил богов, то
со всей определенностью должен был за это ответить. Слава Всевышней, у него
не была сломана ни одна кость, но он был основательно избит. Снотворное
могло помочь ему легче перенести полученные увечья. Он начал становиться
раздражительным, еще до того, как началась эта пытка, и Тана тоже. Тана
Лукин Евгений
Ильин Андрей
Сертаков Виталий
Андреев Николай
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк