Чтение 395–й страницы книги ~Виконт де Бражелон или десять лет спустя~

быть весла лучше ваших, но вот эти доказывают мне, пожалуй, обратное.

- Еще бы! - воскликнул один из гребцов. - Их двенадцать, а нас только
восемь.

- Двенадцать! - удивился Гурвиль. - Двенадцати гребцов! Это просто
непостижимо!

Восемь - это было предельное число гребцов на габарах, и даже король
довольствовался теми же восемью веслами Такая честь была оказана и супе-
ринтенданту финансов, впрочем, скорее ввиду спешности его поездки, чем
для того, чтобы достойно принять его.

- Что это значит? - сказал Гурвиль, тщетно стараясь разглядеть путе-
шественников под парусиной уже хорошо видной палатки.

- Основательно же они спешат, - заметил хозяин габары. - Только это
никак не король.

Фуке вздрогнул.

- Почему вы думаете, что там нет короля? - поинтересовался Гурвиль.

- Прежде всего потому, что нет белого знамени с лилиями, которое
всегда развевается на королевских габарах.

- И, - добавил Фуке, - потому, что еще вчера король был в Париже.

Гурвиль бросил на него взгляд, который должен был означать: "Но ведь
и вы там были вчера".

- А из чего видно, что они так уж спешат? - спросил он, чтобы выиг-
рать время.

- Из того, сударь, - ответил хозяин, - что эти люди должны были вые-
хать гораздо позже, чем мы, а между тем они почти догнали нас.

- Но кто вам сказал, что они не выехали из Божанси или, быть может,
даже Ниора?

- Ниже Орлеана мы не видели ни одной столь же быстроходной габары.
Эти люди едут из Орлеана и очень торопятся, сударь.

Фуке и Гурвиль обменялись взглядами. Хозяин лодки заметил их беспо-
койство. Гурвиль, чтобы ввести его в заблуждение, как бы походя бросил
ему:

- Это, должно быть, кто-нибудь из наших друзей; он побился об заклад,
что догонит нас. Ну что ж, заставим его проиграть пари и не дадим ему
одержать верх над нами.

Хозяин не успел раскрыть рта для ответа, что это решительно невозмож-
но, как Фуке высокомерно произнес:

- Если кто-нибудь хочет приблизиться к нам, давайте предоставим ему
эту возможность.

- Можно попробовать, монсеньер, - робко вставил хозяин габары. - Эй,
вы, пошевеливайтесь!

- Нет, - приказал Фуке, - напротив, сейчас же останови гесь!

- Монсеньер, что за безумие! - прошептал Гурвиль.

- Остановитесь сейчас же! - настойчиво повторил Фуке.

Восемь весел разом остановились и, сопротивляясь точению, дали габаре
обратный ход. Она застыла на месте.

Двенадцать гребцов на другой габаре сначала не заметили этого маневра
первой габары и продолжали сильными рывками продвигать лодку вперед, так
что она подошла на расстояние мушкетного выстрела. У Фуке было плохое
зрение. Гурвилю мешало солнце, светившее ему прямо в глаза; один лишь
хозяин с зоркостью, присущей людям, привыкшим бороться с разбушевавшими-
ся стихиями, отчетливо видел пассажиров соседней габары.

- Я их хорошо вижу! - воскликнул он. - Их только двое.

- А я ничего не вижу, - заметил Гурвиль.

- Скоро и вы их увидите: еще несколько ударов веслами, и между ними и
нами останется каких-нибудь двадцать шагов.

Но предсказанного хозяином не случилось; вторая габара сделала то же,
что по приказанию Фуке сделала первая, и, вместо того чтобы приблизиться
к мнимым друзьям, резко остановилась посредине реки.

- Ничего не понимаю! - сказал хозяин.

- И я, - проговорил следом за ним Гурвиль.

- Вы так хорошо видите пассажиров этой габары, хозяин, - попросил из
своей каюты Фуке, - постарайтесь же, пока мы не удалились от них, опи-
сать их наружность.

- Мне казалось, что их там всего двое; теперь, однако, я вижу лишь
одного.

- Каков он собой?

- Черноволосый, широкий в плечах человек с короткою шеей.

В этот момент темное облако закрыло собою солнце. Гурвиль, продолжав-
ший смотреть, прикрыв рукою глаза, увидел то, что искал, и, бросившись с
палубы в каюту Фуке, произнес взволнованным голосом:

- Это Кольбер!

- Кольбер? - повторил Фуке. - Как странно! Нет, это никак не возмож-
но!

- А я утверждаю, что это он, и никто иной; и он тоже узнал меня и
скрылся в палатке, что на корме. Быть может, король посылает его, чтобы
передать нам повеление возвратиться.

- В таком случае он подошел бы поближе, а не стоял бы неподвижно на
месте. Что ему нужно?

- Он, должно быть, следит за нами.

- Я не люблю неясностей! - воскликнул Фуке. - Пойдем прямиком на не-
го!

- О, не делайте этого, монсеньер, не останавливайтесь, молю вас; его
габара полна вооруженных людей.

- Неужели вы думаете, что он арестует меня? Почему же он не делает
этого?

- Монсеньер, я считаю, что идти навстречу чему бы то ни было, даже
собственной гибели, значит уронить ваше достоинство.

- А терпеть, чтобы за тобой следили, как за преступником?

- Ничто не говорит о том, что за вами следят; немного терпения, мон-
сеньер.

- Что же нам делать?

- Больше не останавливаться; вы плывете с такой быстротой исключи-
тельно из-за желания выполнить поскорее приказ короля. Придется налечь
на весла. Скоро все выяснится.

- Это верно. Раз они продолжают стоять, поехали! Трогайте!

По знаку хозяина гребцы снова взялись за весла: подгоняемое дружными
усилиями отдохнувших людей судно быстро понеслось по реке. Не успела га-
бара Фуке отойти на сто шагов, как вторая, двенадцативесельная, также
тронулась с места. Это состязание длилось весь день; расстояние между
судами не уменьшалось и не увеличивалось.

Под вечер Фуке решил узнать намерения своего преследователя. Он при-
казал гребцам приблизиться к берегу, как бы затем, чтобы выйти на землю;
габара Кольбера повторила маневр и поплыла наперерез к тому же самому
берегу.

Случайно в том месте, в котором Фуке якобы имел намерение высадиться,
конюх замка Ланже вел на повода по цветущему прибрежному лугу трех лоша-
дей. Должно быть, люди из двонадцативесельной габары подумали, что Фуке
направляется к лошадям, приготовленным для о; о бегства, так как четверо
или пятеро человек, вооруженных мушкетами, соскочили на берег.

Фуке, довольный тем, что принудил врага к демонстрации, принял это,
как говорится, к сведению и велел продолжать плавание. Люди Кольбера
возвратились на спое судно, и состязание между двумя габарами возобнови-
лось с новым упорством.

Видя происходящее, Фуке почувствовал, что опасность совсем ужо навис-
ла над ним, и он едва слышно сказал пророческим тоном:

- Ну, Гурвиль, не говорил ли я за нашим последним ужином, не говорил
ли я, что я накануне гибели?

- О, монсеньер!

- Эти два судна, следующие одно за другим и так упорно соревнующиеся
друг с другом, как если бы Кольбер и я оспаривали между собой приз на
гонках, не олицетворяют ли они две наши судьбы, и не думаешь ли ты, мой
добрый Гурвиль, что одного из нас в Нанте ожидается крушение?

- Исход этой гонки, - возразил Гурвиль, - все же остается неясным; вы
предстанете перед генеральными штатами, вы воочию покажете всем, что вы
такое; ваше красноречие и ваши таланты послужат вам мечом и щитом, и вы
сможете защищаться, а быть может, и победить. Бретонцы вас совершенно не
знают; но пусть они познакомятся с вами, и ваша сторона возьмет верх. О,
Кольберу нужно быть начеку, его габара может опрокинуться так же легко,
как наша! Обе они несутся с исключительной быстротой; его, правда, нем-
ного быстрее, чем ваша; посмотрим, какая из них первой встретит круше-
ние.

Фуке, взяв руку Гурвиля в свою, произнес:

- Друг мой, все уже заранее предрешено; вспомним пословицу: "Кто пер-
вое, тот и правее". Впрочем, Кольбер, надо думать, не имеет желания
обогнать меня. Он человек в высшей степени осторожный, этот Кольбер.

Он оказался прав. Обе габары шли до самого Пант, наблюдая одна за
другой. Когда лодка Фуке подходила к пристани, Гурвиль все еще продолжал
надеяться, что ему удастся тотчас же найти в Нанте убежище для Фуке и
подготовить подставы на случай, если придется бежать.

Но у самого причала второе судно нагнало поркес, и Кольбер, сойдя на
берег, подошел к Фуке и поклонился ему с величайшим почтением. Этот пок-
лон был настолько приметным и изъявления почтения настолько подчеркнуто,
что вокруг них на набережной сразу же собралась толпа.

Фуке полностью сохранял власть над собой; он понимал, что и в послед-
ние минуты его величия у него есть обязанности по отношению к себе само-
му и что ему по подобает забыть о своем достоинстве. Он считал, что если
ему суждено упасть, то он должен упасть с такой высоты, чтобы его паде-
ние раздавило хоть кого-нибудь из врагов. Если рядом с ним г-н Кольбер,
тем хуже для г-на Кольбера.

Подойдя к нему, суперинтендант спросил, презрительно сощурив глаза: