Чтение 396–й страницы книги ~Виконт де Бражелон или десять лет спустя~

- Так это вы, господин Кольбер?

- Чтобы приветствовать вас, монсеньер.

- Вы были в этой габаре?

И он указал на пресловутое двенадцативесельное речное судно.

- Да, монсеньер.

- С двенадцатью гребцами? Какая роскошь, господни Кольбер. Некоторое
время я склонен был думать, что эта королева-мать или сам король.

- Монсеньер... - пробормотал Кольбер, лицо которого покрылось густой
краской.

- Это путешествие недешево обойдется тем, кто за него платит, госпо-
дин интендант, - продолжал Фуке. - Но в конце концов вы здесь, и это
важнее всего. Вы видите, впрочем, что, несмотря на то что у меня было
только восемь гребцов, я все же прибыл чуть раньше.

И он повернулся к нему спиной, оставив его в сомнении, заметила ли
первая габара все увертки второй или нет. По крайней мере, он не доста-
вил Кольберу удовлетворения, какое мог бы доставить, если бы показал,
что боится его.

Кольбер, на которого было вылито столько презрения, тем не менее не
смутился.

- Я прибыл несколько позже, чем вы, монсеньер, - продолжал он, - по-
тому что останавливался всякий раз, как вы останавливались.

- Почему же, господин Кольбер? - воскликнул Фуко, разгневанный такой
дерзостью. - Почему же, ведь у вас было больше людей, почему вы не дог-
нали и не перегнали меня?

- Из почтительности, - сказал интендант и поклонился до самой земли.

Фуке сел в карету, которую неизвестно как и почему ему выслал город,
и направился в нантскую ратушу в сопровождении большой толпы, уже нес-
колько дней волновавшейся в ожидании открытия штатов. Как только Фуке
устроился в ратуше, Гурвиль вышел в город с намерением приготовить лоша-
дей по дороге в Пуатье и Ванн и лодку в Пембефе. Он вложил в эти приго-
товления столько старания и благородства и окружил их такой непроницае-
мой тайной, что никогда Фуке, мучимый приступом лихорадки, не был так
близок к спасению, как в эти чаек, и ему помешал лишь великий разруши-
тель человеческих планов - случай.

Ночью по городу распространился слух, будто король едет на почтовых
лошадях, и притом очень быстро, и прибудет уже через десять или двенад-
цать часов. Собравшиеся в ожидании короля народ приветствовал громкими
криками мушкетеров, только что прибывших со своим командиром г-ном даАр-
таньяном и расставленных на всех постах в качестве почетного караула.

Будучи человеком отменно учтивым, даАртаньян около десяти часов утра
явился к Фуке, чтобы засвидетельствовать суперинтенданту свое почтение.
Хотя министр страдал от приступа лихорадки и был весь в поту, он все же
пожелал принять даАртаньяна, который был очарован этой оказанной ему
честью, как увидит читатель, ознакомившись с разговором, который произо-
шел между ними.

XIX

ДРУЖЕСКИЕ СОВЕТЫ

Подойдя к кровати, где лежал измученный лихорадкой Фуке, даАртаньян
увидел человека, цепляющегося за уходящую жизнь и старательно оберегаю-
щего тонкую ткань бытия, такую непрочную и чувствительную к ударам и
острым углам этого мира. Заметив даАртаньяна в дверях, суперинтендант
сердечно приветствовал его.

- Здравствуйте, монсеньер, - ответил даАртаньян. - Как изволите себя
чувствовать после поездки?

- Довольно хорошо, благодарю вас.

- А как лихорадка?

- Довольно плохо. Как видите, я беспрерывно пью. Сейчас же по прибы-
тии в Нант я наложил на местное население контрибуцию в виде травяного
отвара.

- Прежде всего надо выспаться, монсеньер.

- Черт возьми, дорогой господин даАртаньян, я охотио поспал бы...

- Кто же мешает?

- Прежде всего вы, капитан.

- Я! Ах, монсеньер!..

- Разумеется. Или, быть может, и в Нанте вы являетесь ко мне так же,
как явились в Париже, не по повелению короля?

- Ради бога, оставьте, монсеньер, короля в покое! В тот день, когда я
приду по повелению короля для того, о чем вы сейчас говорите, обещаю не
заставлять вас томиться в догадках. Я положу руку на шпагу, как полага-
ется по артикулу, и скажу вам самым торжественным током: "Монсеньер,
именем короля арестую вас!"

Фуке против воли вздрогнул: до того голос темпераментного гасконца
был естествен и могуч. Инсценировка события была почти столь же страшна,
как само событие.

- Вы обещаете быть по отношению ко мне до такой степени искренним?

- Моя честь порукою! Но поверьте, мы еще далеки от этого.

- Почему вы так считаете, господин даАртаньян? Что до меня, то я ду-
маю совершенно обратное.

- Я ни о чем подобном не слышал.

- Что вы, что вы! - произнес Фуке.

- Да нет же, вы очень приятный человек, несмотря на треплющую вас ли-
хорадку. И король не может, не должен позволить, чтобы ему помешали ис-
пытывать к вам чувство глубокой любви.

Фуке поморщился:

- А господин Кольбер тоже любит меня, и так же, как вы говорите?

- Я но говорю о господине Кольбере. Это - человек исключительный. Он
вас не любит - возможно; но, черт возьми, белка может спастись от ужа,
пожелай она этого.

- Честное слово, вы разговариваете со мною как друг, и, клянусь
жизнью, я никогда не встречал человека вашего ума и вашего сердца!

- Вы слишком добры. И вы ждали сегодняшнею утра, чтобы удостоить меня
таким комплиментом?

- До чего же мы бываем слепы! - пробормотал Фуке.

- Ваш голос становится хриплым. Выпойте, монсеньер, выпейте.

И он с искренним дружелюбием протянул ему чашку с отваром; Фуке при-
нял ее у него из рук и поблагодарив ласковою улыбкой.

- Такие вещи случаются только со мной, - сказал мушкетер. - Я провел
у вас на глазах долгие десять лет, и притом это были те годы, когда вы
ворочали грудами золота. Вы выплачивали по четыре миллиона в год одних
пенсий и никогда не замечали меня. И вот теперь вы обнаруживаете, что я
существую на свете, обнаруживаете это в момент...

- Моего падения, - перебил Фуке. - Это верно, дорогой господин даАр-
таньян.

- Я не говорю этого.

- Но вы так думаете, и это важнее. Если я паду, верьте мне, не прой-
дет ни одного дня, чтобы я не бился головой о стену и не твердил себе по
много раз на день: "Безумец, безумец! Слепое ничтожество! У тебя под ру-
кой был господин даАртаньян, и ты не воспользовался его дружбой! И ты не
обогатил его!"

- Вы преувеличиваете мои достоинства, и я в восторге от вас.

- Вот еще один человек, который не придерживается мнения господина
Кольбера.

- Дался же вам этот Кольбер! Это похуже, чем приступы лихорадки.

- Ах, у меня есть на это причины. Посудите-ка сами.

И Фуке рассказал ему о гонке габар и о лицемерном поведении интендан-
та финансов.

- Разве это не вернейший знак моей гибели?

ДаАртаньян стал серьезен.

- Это верно, - сказал он. - И дурно попахивает, как говаривал госпо-
дин де Тревиль.

И он устремил на Фуке свой умный и выразительный взгляд.

- Разве не правда, господин даАртаньян, что я обречен? Разве не вер-
но, что король привез меня в Нант, чтобы удалить из Парижа, где столько
людей, обязанных мне, и для того, чтобы взять Бель-Иль?

- Где находится господин д'Эрбле, - добавил капитан мушкетеров.

Фуке поднял голову.

- Что касается меня, монсеньер, - заметил д'Артаньян, - то могу вас
уверить, что в моем присутствии королем не было сказано ни одного слова,
враждебного вам.

- Это правда?

- Правда. Но правда и то, что король, посылая меня сюда, велел ничего
не говорить об этом господину де Жевру.

- Моему другу.

- Да, монсеньер, господину де Жевру, - продолжал мушкетер, глаза ко-
торого говорили вовсе не то, что произносили уста. - Еще король велел
мне взять с собой бригаду моих мушкетеров, что, по всей видимости, из-
лишне, поскольку страна совершенно спокойна.

- Бригаду? - переспросил Фуке, поднимаясь на локте.

- Девяносто шесть всадников, монсеньер, то же количество, которое бы-
ло взято, чтобы арестовать господина де Шале, де Сен-Мара и Монморанси.

- А еще? - спросил насторожившийся Фуке.

- Еще он отдал целый ряд незначительных приказаний, вроде следующих:
"Охранять замок, охранять каждое помещение, не допускать ни одного из
гвардейцев господина де Жевра нести караульную службу". Господина де
Жевра, вашего друга!

- А относительно меня, - воскликнул Фуке, - каковы его приказания?

- Относительно вас, монсеньер, ни словечка.