Чтение 5–й страницы книги ~Заклинание для спецагента~

У самой реки, бредя по колено в бурлящем, желтом от фонарей тумане, Фи услышала, что из сплошного марева джаза вынырнули нежный голос скрипки и энергичные гитарные риффы. Прямо знамение. Новый Орлеан приветствует ее ирландской музыкой. ЗНАМЕНИЕ. В приметы Фи верила всей душой. Она решительно нырнула в дверь - и попала в зал с приятно- холодными кирпичными стенами. По плакатам и картам на этих стенах было ясно: здесь безоговорочно симпатизируют борцам за свободу Изумрудного острова. Тут же лежали приглашения на лекции выдающихся ирландских историков и философов, а также на концерты кельтских групп.

Между входом и аркой, за которой находился внутренний дворик с белым мраморным фонтаном, имелись два дверных проема. Левый вел в бар, где мужчины в мокрых от пота футболках смотрели телевизор. А из правого, где дверь была прикрыта, доносилась музыка.

Нажав на дверную ручку, Фионна увидела, что на сцене, держа гитару на коленях на манер японской лютни, сидит красивый мужчина и, потряхивая рыжеватыми кудрями, нежным тенором поет пронзительную, хватающую за душу песню. Стоя в дверях, Фионна подтянула ему. Высокий чистый голос звезды легко перекрыл усилители. Музыканты удивленно прекратили играть. В зале зажегся свет, выхватив из полумрака ярко- зеленые волосы и черную шелковую тунику новоприбывшей. Зрители зашептались: Фионну узнали.

- Можно нам с вами поиграть? - спросила Фи.

***

- Кажется, я взял след, - возгласил Борей, обменявшись несколькими фразами с торговцем хот-догами.

- Стив говорит, они двинули по Тулуз-стрит к реке. Говорит, если бы они зашли в "Темницу" или "Молли", он бы ' ,%b(+. А значит, я почти угадал, куда они идут.

Он учтиво взял Элизабет под локоть и, лавируя в толпе, свернул с Бурбон в одну из боковых улочек.

Буквально в двух шагах от Бурбон начинался совсем другой город. Вместо толп и музыки, баров и сувенирных лавок - покой, почти благоговейное безмолвие. Люди попадались редко. Здесь неспешно прогуливались парами или сидели, беседуя вполголоса, на балконах. Вывески тоже совсем другие: ателье с нарисованными от руки эскизами в витринах, маленькие, уютные рестораны, бесчисленные антикварные магазинчики. Но энергия, которую Элизабет почувствовала на Бурбон, билась и тут: только была она негромкой и неброской.

Наконец она поделилась своим впечатлением с Бореем.

- Странно. Я как-то не ожидала творческой энергии от знаменитого на весь мир туристического центра.

- Ой, да никуда она не девается, - протянул Борей, явно радуясь ее замечанию. - Я лично убежден, что людей сюда именно духовная энергия тянет. Некоторые даже и слова такого не знают - но чувствуют. Наверно, потому у нас живет так много художников и писателей - про музыкантов я уж и не говорю.

Обернувшись, Борей указал рукой:

- Кварталах в пяти-шести отсюда - Конго-сквер, где Мари Лево устраивала свои колоссальные праздники вуду. Двумя кварталами левее от нас - Джексон-сквер и собор Святого Михаила. Там служил Папа Римский, когда в восьмидесятых годах приезжал в Штаты. Ну и Река, конечно.

- Река?

- Миссисипи, - улыбнулся Будро. - Самая длинная в США. Если дальше пойдем, то через два квартала в нее упремся. Днем было бы слышно каллиопы <Каллиопа - клавишный музыкальный инструмент, нечто вроде органа, со старинных пароходов. Для извлечения звуков служат свистки, приводимые в действие паром.> с колесных пароходов. Вот что я вам скажу: в Новом Орлеане шагу некуда ступить от истории и призраков, но самую мощную энергию я чувствую, когда стою на Променаде Муна и смотрю, как несет свои воды река. В этой воде истории и энергии столько, сколько нам и не снилось - а уж завладеть ею и думать нечего.

Их тихую беседу прервала компания подгулявших юнцов, которые шагали к Бурбон, раскатисто хохоча и размахивая пластмассовыми стаканчиками. Не хохотал из них лишь один - друзья держали его под мышки, а он лишь переставлял ноги с видом смертельно раненного героя.

Провожая их взглядом, Элизабет сморщила нос.

- Неужели вас это не раздражает? Мне кажется, что местные жители должны страшно злиться на всех этих туристов, которые приезжают только ради попоек.

Борей покосился на пьяную компанию с таким видом, словно заметил ее только сейчас.

- Да нет, - возразил он. - Им просто весело. Понимаете, народ сюда едет развеяться. Если они выпьют лишнее или начнут орать песни - невелика беда. Лишь бы никого не обижали. Кроме того, Квартал только на туристические доллары ( живет. И вообще, видали бы вы, что здесь на карнавал творится...

- Вам лучше знать, - произнесла Элизабет. - И все же я диву даюсь, какие здесь все терпимые.

Ее спутник, запрокинув голову, расхохотался:

- Елки, во Французском Квартале почти двести лет пили, гуляли и развлекались с куртизанками. Пираты, дуэли и все такое. Так что ж мы теперь будем сучки в чужих глазах подмечать?

Не зная, что сказать, Элизабет сменила тему.

- А куда мы, собственно, идем?

- Что ж, зная примерное направление их движения, я хочу проверить одну догадку, - заявил Бобо. - Вон там есть ирландский паб "О'Флаэрти". Живая музыка - настоящая кельтская - и музыканты очень приветливые, всегда приглашают с собой джемовать. Спорим, что если ваши ребята решили выпить, там-то они и засели.

И в этот же момент, словно повинуясь заклятию, издалека донеслось слабое эхо гитары, а вслед - звучный женский голос, поющий балладу.

- Кажется, вы правы, - выдохнула Элизабет, ускоряя шаг. - Это голос Фе... Фионны. Я его узнаю где уг...

Тут стали различимы слова песни. Элизабет резко замерла на месте.

Но у моих сынов есть сыновья...

- Что такое? - спросил Борей, озабоченно глядя на нее.

Элизабет не отвечала. Застыв, как истукан, с гримасой гнева на лице, она дослушала песню до конца, до последних аккордов и бурной овации.

- С вами все в порядке? - не унимался Борей.

- Да так, ничего, - произнесла Элизабет наконец, встряхивая головой. - Просто.., песня эта... Это старинный марш ИРА. Страшно привязчивый. Называется "Четыре зеленых поля". В нем рассказывается об ирландском восстании - по сути, автор песни клянется, что оно никогда не закончится. Если учесть, сколько человек - и англичан, и ирландцев, - погибло в Ольстере, такие песни - просто верх бестактности. На публике их исполняют редко. Прямо надивиться не могу, что Фионна ее спела.

"А точнее, что ее спела Феба", - пробурчала Элизабет про себя.

- Думаю, у нас тут к песням относятся посвободнее, - несколько смешался Будро. - Простите, если вас это расстроило. В утешение скажу только одно - здесь о чем только не поют, включая наши собственные войны.

"Мы сидели у камина.., с дочкою О'Рейли..."

Музыка зазвучала вновь, но на сей раз это была задорная застольная песня.

- Да ладно, ерунда это все, - вымученно улыбнулась Элизабет. - Пойдемте к ним присоединимся.

Однако, когда они устроились в задних рядах у стойки, исподтишка приглядывая за своими разошедшимися подопечными, Элизабет обнаружила, что выходка Фебы Кендал - тоже мне, вздумала насилие пропагандировать! - не выходит у нее из головы. "Как только можно, - вновь и вновь спрашивала себя Элизабет, - зацикливаться на старых обидах и злости? В провинции, к радости и облегчению обеих сторон, ведутся мирные переговоры. Зачем все время науськивать людей друг на друга, когда ту же самую энергию можно было бы направить на достижение мира и исцеление ран?"

Теплая сила Матери-Земли, которую Элизабет ощутила при прогулке по Кварталу, куда-то делась. Теперь Элизабет стало холодно и одиноко, хотя ее и окружали люди - в том числе Будро. Она попыталась порадоваться за Фебу - по крайней мере та в безопасности. И поет, сказать по чести, отлично. Странно даже, как разошлись - и вновь сошлись - их жизненные пути. Феба, - как все знаменитости, живет точно под увеличительным стеклом, а Элизабет - боец невидимого фронта, но магия свела их вновь. Элизабет нахмурилась.

- С ней здесь ничего не станется, - сказал Бобо, почти (но только "почти") угадав ее мысли. - Не стоит волноваться, тут на нее никто не нападет.

- Знаю, - рассеянно протянула Элизабет. И, постаравшись забыть обиду, сосредоточилась на своих профессиональных обязанностях. Действительно, безопасное место. Кто знает, как Феба его выбрала, но в баре витала добрая магия. Музыка здесь звучала замечательная, и пиво тоже подавали отменное. Единственный очаг дисгармонии таился в душе самой Элизабет.

***

Когда поздняя ночь незаметно перешла в раннее утро, музыканты нетвердым шагом вышли из "О'Флаэрти" и, следуя за тоненькой путеводной нитью музыки, побрели по Тулуз в сторону неугомонной Бурбон-стрит. Элизабет несколько раз пыталась прочесть Фионне-Фебе мораль, но певица практически не отлучалась со сцены. На обратном пути в отель Элизабет сделала еще одну попытку:

- Выслушайте меня, Фи. В промежутках между репетициями вы должны сидеть в отеле и носу наружу не высовывать. Ради вашей же безопасности.

Но Фионна ее не слушала. Она не шла, а плыла по воздуху. Ее выступление стало триумфом. Еще одно знамение - в Новом Орлеане все пройдет хорошо. Как здорово, что она сюда попала!

- Фи!

- Для вас, Мата Хари, она - "мисс Кенмар", - процедил Ллойд.

- Она.., она мне разрешила называть ее по имени, - парировала Элизабет, не забывая о своем обещании Фебе. Возможно, Ллойд все равно подслушал их разговор в аэропорту, но это еще не резон, чтобы раззвонить тайну Фебы по всему городу. На улицах полно народу. - Фи, ну разве можно вот так сорваться и отправиться шататься по городу, которого не '- %hl. А если бы что-нибудь произошло?

- И еще как произошло, - заявила Фионна-Феба, хватая Ллойда за руку и раскачивая ее, как ребенок. - Я показала класс! Мы все здорово рубились! Я такой кайф словила! И вы все, правда, ребята? - вскричала она, оглянувшись через плечо. Вопрос остался без ответа. Во морщился, точно от головной боли, Эдди скорчил кислую гримасу, а Майкл вообще был выше этой суеты.

Гитархангел шествовал по улице, окидывая каждый попадающийся ему бар хозяйским взглядом - точно раздумывал, не купить ли его.

Элизабет решила, что Феба так легко не отделается.

- На будущее давайте, пожалуйста, договоримся: если выходите в город, предупреждайте меня, - произнесла она. Фи немедленно повисла на шее у Ллойда, и они, подсвеченные неоновыми сполохами, замерли в полумраке, под аркой запертых ворот. Ну а Элизабет была вынуждена отскочить в сторону, ибо чуть не оказалась под колесами контрабаса (точнее, тачки, на которой какой-то субъект вез свой контрабас по тротуару). И продолжала:

- Я должна вас сопровождать. Я не смогу вас охранять, если вы все время будете удирать из помещений, которые я проверила. В баре дело могло бы кончиться очень плохо.

Фионна и Ллойд слиплись в единое целое, как две пластилиновые фигурки, и начали целоваться. Элизабет было неловко им мешать. Фи все равно не слушает. Вздохнув, Элизабет отстала от них на несколько шагов.

- Ничего, - обратился к ней Будро. - Не можете же вы ее запереть в стеклянной витрине, верно? Просто с ней надо глядеть в оба, вот и все. А для этого у вас есть я.

Особенного облегчения Элизабет не ощутила. Мистер Рингволл рассчитывает, что его подчиненная должна самолично предотвращать все угрозы. И теперь Элизабет опасалась, что не очень-то справляется. Хотя, конечно, Борей - отличный помощник.

Наконец-то уложив подопечную спать и наложив на дверь все возможные заклятия, Элизабет позволила Будро увести себя в ресторан отеля ради долгожданного ужина.

- Пойдемте-пойдемте, - твердил Будро. - Ночной повар - мой знакомый. Мы вас сейчас на ноги поставим.

В практически пустом зале, за фантастически вкусной джамбалайей <Блюдо креольской кухни: что-то вроде плова с ветчиной либо морепродуктами, специями и т.п.> и великолепным кофе они разговорились об амулетах и материальных компонентах заклятий - словом, обо всем, что Элизабет могла обсуждать, не нарушая ни обещаний бабушке, ни служебной подписки о неразглашении.

Как и подозревала Элизабет, бесчисленные карманы Будро были набиты всякой всячиной. Совсем как бюро о сотне крохотных ящичков, стоявшее в гостиной ее бабушки. С каждой фразой он выуживал наружу что-нибудь новое: моточек ниток, перо, ручку, камень или даже сушеную ящерицу. По большей части за ординарной внешностью этих вещей не скрывалось ничего неординарного, но кое-какие полуистлевшие конверты и #`o'-k% узелочки испускали интригующий - конечно, видимый лишь посвященным - свет. В духе миролюбивого "рукопожатия над водами Атлантики" Элизабет тоже дала ему посмотреть кое- что из своей сумочки, но служебный арсенал придержала при себе. Вероятно, Будро поступал так же.

- А знаете что: раз уж нам предстоит работать в паре, зовите меня лучше Бобо, а? - произнес американец, неловко засовывая в карман пару амулетов от неуклюжести (медная проволока, оплетенная белой ниточкой).

Элизабет жадно глотала кофе, чувствуя, что потихоньку оживает.

- Ну, если вам так нравится, Бобо.

- А я вас буду звать "Лиз", - продолжал он. И, как бы споткнувшись о ее суровый взгляд, заулыбался. - "Элизабет" слишком длинно произносить. Тем более если придется срочно звать на помощь.

- Мне это представляется не совсем уместным, - возразила Элизабет. Чуть не проболталась, что это первое серьезное задание в ее жизни, но успела прикусить язык. В конце концов руководство операцией возложено на нее. Признавшись в своей неопытности, она упадет в глазах коллеги. - Для меня это очень важная миссия. Я не могу так просто.., расслабиться.

- Вы сейчас в Новом Орлеане. Расслабиться вы просто обязаны, - сразил ее Бобо неопровержимым аргументом. - Не переживайте из-за всякой ерунды. Дышите ровнее. Все пройдет легче, чем вам кажется.

- Ну, хорошо, - с сомнением протянула Элизабет. Произнесла на пробу:

- Лиз. - Впрочем, имя ей скорее понравилось. Так кратко ее не называли со времен университета. - Ладно, так и быть.

- Правильной дорогой идете, - заявил Бобо, откинувшись на спинку кресла. - Думаю, мы с вами закорешимся просто класс.

Элизабет решила, что пришло время поговорить всерьез.

- При том условии, если вы сознаете, что за проведение операции отвечаю я. Дело Фионны Кенмар было поручено мне.

Синие глаза Бобо полыхнули ей в лицо своим фирменным лазерным огнем, но его голос оставался кротким:

- Невежливо поправлять дам, но здесь, мэм, вы вне своей юрисдикции и без моего позволения ничего не можете.

- Что-о? Мое правительство попросило вас помочь - а не перехватывать руль! - Услышав, как ее слова эхом отразились от стен пустого зала, Лиз продолжала на пониженных тонах:

- Это мое задание.

- Ну, знаете ли, нельзя же забывать о суверенитете Соединенных Штатов, - возразил Бобо. - Ладно бы все происходило в британском посольстве - тогда бы я и слова не сказал. Но мы находимся в моем городе. Если вы хотите вернуться домой ближайшим самолетом, рейс завтра после обеда. Конечно, тогда вы на концерт не попадете, а это большая жалость. - Его синие глаза так и пылали. Лиз осознала, что это не пустые угрозы. Если ее вышлют в Англию, мистера Рингволла удар хватит. Она тяжело вздохнула.

- Простите меня, пожалуйста, мистер Будро.

- Бобо, - поправил он. Морщины на его узком лице разгладились. - Не стоит нам ссориться, Лиз. Мы оба хотим одного и того же.

"Во-во, - подумала Лиз. - Мы оба хотим власти".

- Да, верно, - произнесла она вслух, срываясь на зевок. - Ой! Извините! - И обнаружила, что раззевалась всерьез.

- Нет, это вы меня извините. Вы, наверно, вконец замучились. Ну как - мир? - спросил Бобо, предупредительно отодвигая ее кресло, чтобы Элизабет могла выбраться из-за стола.

- Определенно мир, - отозвалась Элизабет с улыбкой. Нет, он вообще-то милый. А битву за господство она возобновит утром, когда у нее снова голова заработает.

***

Перед дверью ее номера, на прощание, Бобо извлек из своего кармана еще один сюрприз.

- Берите, пригодится, - сказал он, положив ей на ладонь сотовый телефон размером с пачку жевательной резинки. - Подарок от Дяди Сэма. Ваши тут наверняка не работают. Можете даже домой по нему звонить, но прежде всего он нужен для связи со мной. - Он включил телефон, показал, как пользоваться клавиатурой. - Мой номер на автонаборе. Просто нажмете вот это и "единичку". Доброй ночи, мэм.

***

Лиз покосилась на часы и произвела в уме кое-какие вычисления. Звонить в Лондон и отчитываться пока рановато - рабочий день еще не начался. Она надела ночную рубашку, выключила лампу и блаженно разлеглась на мягких, чистых, прохладных простынях. Сон, по идее, должен был сморить ее внезапно, но она поймала себя на том, что просто лежит и смотрит на темный потолок. У Элизабет вырвался стон. Ох, не надо было пить кофе. Или лучше было выпить еще галлон и вообще сегодня не ложиться.

Конечно, Фи Кенмар - избалованная стерва, но это еще не повод убивать ее или калечить. За что на нее так взъелся таинственный враг? Этот вопрос крутился в голове у Лиз всю ночь, не давал ей спать, будоражил еще сильнее, чем кофе. Может быть, Фи не ошибается, и магия тут очень даже ПРИ ЧЕМ? Отчаявшись избавиться от навязчивых размышлений, Элизабет включила телевизор. Но это не помогло. Прыгая с канала на канал, она остановилась на ток-шоу, где ведущий и зрители с большим азартом оскорбляли участников - группу геев, а слушать их доводы не желали. Когда ведущий ничтоже сумняшеся вскочил с места и закатил одному из участников такую пощечину, что тот растянулся на полу, Элизабет с отвращением щелкнула кнопкой пульта.

И, обняв подушку, провалилась в неспокойный сон. Перед ней мелькали искаженные воплем лица с ненавидящими глазами.

***

Угрюмый диктор взглянул прямо в объектив. - САТН-ТВ, "Глас разума, вопиющего в пустыне" завершает вещание на сегодня. Спасибо за внимание. А теперь послушаем национальный гимн.

Под известный назубок рев тромбонов старший инженер аппаратной Эд Челински начал заранее рассовывать по машинам пленки для утреннего эфира. Ночное ток-шоу ничем не отличалось от трехсот шестидесяти пяти таких же передач, сделанных другими телекомпаниями. Ничем, кроме одной, но важной детали. С такими привычными, усыпляющими бдительность участников и аудитории вещами, как мягкие кресла, столик ведущего и трибуны для зрителей, соседствовал размещенный прямо на сцене алтарь в форме свиньи. Ее кроваво-красная спина украшалась перевернутым пентаклем, расколотыми крестами, разбитыми звездами и щербатым полумесяцем. На алтаре горели черные свечи. Задачей ток-шоу было разжигание кровожадной розни. Почти каждый эфир кончался дракой.

Полиция наконец-то выволокла из студии сегодняшних борцов. У некоторых еще не пропал азарт. Одного из участников - заранее намеченную жертву, сказал бы Эд - грузили на носилках в "скорую" с переломанной шеей. Ведущий живого эфира. Ник Трентон, со своим обычным самодовольным видом встал, утер с подбородка кровь, поправил галстук и величаво вышел из комнаты. "Много же он успел за одну смену", - подумалось инженеру. Трентон ушел, даже не оглянувшись на спровоцированное им побоище. "Зато рейтинг передачи все растет и растет", - мрачно подумал Эд.

Дождавшись ухода операторов и осветителей, Эд выключил софиты. Вот медленно потух последний из них, освещавший задник с огромной фотографией (рок-группа на концерте, предводительствуемая девицей с зелеными волосами). "Следующая на очереди жертва", - подумал Эд не без сочувствия. Щелкнул тумблером аудиомонитора. Тут в аппаратную вошел главный человек в телекомпании - Аугустус Кингстон, владелец и гендиректор в одном лице.

- Ну что, все работает? - поинтересовался он у Челински.

- Да, сэр, - ответил инженер. - Картинка с частоты не сбивалась. Все прошло без помех.

- А как с приемом на особом канале вещания?

- Пока никак. Новый Орлеан пока вестей не подавал.

- Да и не подаст еще день-два, - пробурчал седовласый Кингстон, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. - Пусть обоснуются на новом месте. Пусть постепенно нарастает.

Кингстон достал сигару. Инженер скривился, опасаясь за здоровье аппаратуры. Босс выпустил в потолок струю едкого густого дыма.

- Да, ваша милость, это все равно как отпустить хлеб свой по водам, - от всей души расхохотался он. - Понимаешь, Эд? Тому, кто отпустил хлеб свой по водам, воздается сторицей. Вот начнем отпускать этот самый хлеб жизни, - он ткнул сигарой в сторону аппаратуры, - и соберем богатую & b"c. Этим безбожным язычникам против нас не устоять, а?

- Не устоять, сэр, - подтвердил инженер, сглатывая подступивший к горлу комок.

Старик помедлил, как следует затянулся, с довольным видом уставился на горящий красным огнем кончик своей сигары.

- Да. Им не устоять. Небо справедливо: они сами затянут себе петлю на шее.

Глава 7

Утром Элизабет, еле сдерживая нетерпение, дожидалась, пока Найджел Питере и Лора Мэннинг поднимут Фионну с постели. Ее давняя подруга завалилась спать, не смывая макияжа, и теперь легко затерялась бы среди массовки монстров в финальной сцене самого жуткого фильма ужасов. В дверь номера заглянул Бобо. На фоне Фионны даже он, в своей нетленной охотничьей куртке, казался прилизанным щеголем.

- Она сможет встать? - обеспокоенно спросил агент ФБР.

- Ну разве что ее краном за шиворот подцепить, - прошептала Элизабет, посторонившись, чтобы коллега все увидел собственными глазами.

- Ножками, ножками двигай, голубка моя, - нежно уговаривал Найджел, помогая гримерше тащить сонную певицу из ванной назад в спальню. Они усадили ее на кровать и принялись беседовать между собой, игнорируя Фионну, точно несмышленого ребенка. Звезда, полуприкрыв глаза, тупо сидела между ними.

- Может, то, зеленое, из акульей кожи? Как по-твоему, Лора?

- Да что ты, она же в нем изжарится, - отвечала Лора, рассматривая висящие в шкафу вещи. - Ты еще нос на улицу не высовывал сегодня?

- Пока нет. Предвкушаю с ужасом, - проворчал директор. - Ну ладно, черное газовое. Отлично оттенит твои волосы, Онна, детка моя. А теперь украшения - и побольше. - Он ткнул в шкатулку, стоящую на столе.