Чтение 5–й страницы книги ~Кольца анаконды~

Уткнув нос в воротник бушлата, капитан Уилкс с мостика смотрел, как
бросают трос и крепят буксир к борту. По штормтрапу не без труда
вскарабкались двое людей в мундирах; остановившись на палубе, они ждали,
пока поднимут их кожаные саквояжи. Лейтенант Фэрфакс явился на мостик с
докладом.

-- Это федеральные исполнители, капитан. Им

приказано явиться к вам, сэр.

-- Хорошо. Позаботьтесь, чтобы их проводили в

мою каюту. Как там наши пленники?

-- Активно возмущаются погодой и условиями

содержания.

-- Это несущественно. Они под замком?

-- Так точно, сэр. А у дверей круглосуточно несут

вахту часовые.

-- Позаботьтесь, чтобы так было и дальше. --

С этими словами капитан направился в собственную каюту, чтобы подождать
федеральных исполните-лей.

Новоприбывшие, оба рослые и крепко сложен-ные, с громким топотом вошли
в каюту. В тепле каю-ты снег, облепивший их тяжелые шинели, начал по-немногу
таять.

-- У вас имеются новые приказы для меня? Старший из исполнителей
передал ему кожаный бювар. Вынув бумаги, Уилкс пробежал их глазами.

-- Вам известно содержание приказов?

-- Да, капитан. Мы должны остаться на борту и не спускать глаз с ваших
заключенных. Далее ко-рабль должен проследовать прямо в форт Уоррен в
Бостонской гавани. Департамент военного флота бес-покоило только одно: чтобы
у вас хватило угля. -- Бункеры почти полны. Выходим тотчас же. Как только
судно вышло из гавани, шторм обру-шился на него в полную силу. Волны
перехлесты-вали через палубу, в шпигатах бурлила вода. "Сан-Хасинто" так
швыряло и мотало, что винт то и дело оказывался на воздухе, когда волны
прокатывались под кормой. Та ночь далась нелегко даже бывалым морякам, а уж
для сухопутных жителей обратилась в сущую пытку. Морская болезнь довела всех
четве-рых заключенных до полнейшего изнеможения, как и федеральных
исполнителей. Слайделл громко сте-нал, молясь о том, чтобы судно либо
прибыло в спо-койную гавань, либо затонуло -- что угодно, только бы
избавиться от мучений.

Лишь на второй день после полудня потрепанный штормом "Сан-Хасинто"
вошел в более тихие воды Бостонской гавани и пришвартовался к причалу фор-та
Уоррен. Отделение вооруженных солдат увело из-мученных пленников прочь, а
федеральные исполни-тели на заплетающихся ногах побрели следом. Лейтенант
Фэрфакс проследил за выгрузкой их бага-жа и припасов, взятых с "Трента".
Форт Уоррен, своими стенами опоясывающий весь крохотный ост-ровок, -- тюрьма
весьма надежная. Вернувшись на корабль, Фэрфакс принес капитану в каюту
свежие газеты.

-- Сэр, вся страна ликует. Вас приветствуют как спасителя нации.

Уилкс ничем не выказал, что новость эта достави-ла ему удовольствие. Он
всего лишь исполнял свой долг, как сам его понимал, хотя кое-кто из
флотского начальства может воспринимать это дело несколько иначе. Но успех
окупает все. Капитан едва не улыб-нулся, услышав добрые новости. В свете
народного ликования командованию будет трудновато порицать его действия. Он
прочел заголовки, испытывая угрю-мое удовлетворение.

-- Очевидно, лейтенант Фэрфакс, в этой стране наших пленников не так уж
и любят. Поглядите-ка, Мейсона называют мошенником, трусом и задирой... ну и
ну! И даже более того -- помпезным снобом, а также тщеславным пустозвоном и
предателем.

Фэрфакс тоже читал газеты.

-- В "Глоуб" точно так же обходятся со Слайдел-лом. Его рисуют
бездушным, хитрым, себялюбивым, кровожадным и развращенным.

-- А мы-то думали, что захватили всего лишь па-рочку политических
ренегатов. Любопытно, английские газеты смотрят на эту проблему с той же
точки

зрения?

Весьма в этом сомневаюсь, капитан.

В ожидании, пока Кабинет соберется, лорд Паль-мерстон читал лондонские
газеты, угрюмо кивая в знак согласия с напыщенными гневными
разглаголь-ствованиями.

-- Поддерживаю каждое слово, джентльмены,

буквально каждое, -- он помахал над столом пачкой газет. -- Страна за
нас, публика просто вне себя. Мы должны действовать быстро, иначе этим
мятежным колонистам вздумается, будто их наглость останется незамеченной.
Итак, все ли из вас получили возмож-ность ознакомиться с документами с
"Трента"?

-- Я изучил их весьма внимательно, -- сообщил Уильям Гладстон. --
Помимо, разумеется, писем, ад-ресованных лично королеве и французскому
импера-тору.

-- Они будут отосланы адресатам, -- кивнул

Пальмерстон.

-- Что же до предписаний верфям и прочих до-кументов, они вполне
подтверждают полную легитимность обоих послов. Не знаю, как отреагирует
Франция, но лично я поражен действиями янки, от-важившихся пойти на перехват
посреди моря.

-- Вполне разделяю ваши чувства, -- поддержал

Пальмерстон.

-- Итак, что вы порекомендуете, милорд? -- ос-ведомился Рассел.

-- По тщательном размышлении и учитывая об-щественное мнение, я
полагаю, что следует прибег-нуть к самым решительным мерам. Передо мной
лежит набросок ноты, -- Пальмерстон постучал по листку, лежащему на столе.
-- Поначалу я считал, что было бы довольно отправить протест по обычным
дипло-матическим каналам, потому-то и созвал вас вместе.

Однако с той поры я проникся убеждением, что все-общее волеизъявление
нельзя оставить без внимания. Мы должны от лица всей страны высказать янки
справедливое негодование. Я подготовил эпистолу американскому правительству,
прибегнув к самым сильным выражениям. Я отдал распоряжение, чтобы в
Саутгемптоне стоял под парами почтовый пароход, дожидаясь прибытия этого
послания. Королева уви-дит его сегодня же и несомненно согласится с каж-дым
словом. Как только ее одобрение будет получе-но -- депеша тотчас же
отправится в путь.

--Сэр!

-- Да, мистер Гладстон? -- улыбнулся Пальмерс-тон. На канцлера
казначейства Уильяма Гладстона всегда можно было опереться в годину
испытаний.

-- Я с радостью извещаю вас, что нынче вечером мы с женой обедаем в
обществе королевы и принца Альберта. Пожалуй, я мог бы подать депешу ей на
рассмотрение, сделав особый акцент на единодушии правительства в данном
вопросе.

-- Великолепно! -- Пальмерстон испытал не-малое облегчение и готов был
чуть ли не хлопнуть Гладстона по спине, радуясь, что удалось избежать
встречи с королевой. -- Мы все в долгу перед вами за то, что вы берете эту
обязанность на себя. Меморан-дум в полном вашем распоряжении.

Хотя собрание Кабинета министров Гладстон по-кинул в наилучшем
настроении, горя желанием по-мочь своей партии и послужить родной стране, он
по-рядком подрастерял свой энтузиазм, ознакомившись с документом, который
так охотно вызвался пред-ставлять. Позже вечером, когда колеса кареты уже
затарахтели по булыжной мостовой перед въездом в Букингемский дворец, жена с
беспокойством замети-ла, как сурово сжаты его губы.

-- Что-нибудь стряслось, Уильям? Я не видела тебя таким мрачным с тех
пор, когда мы были в этом ужасном Неапольском королевстве.

-- Должен просить у тебя прощения. Я крайне со-жалею, что не смог
оставить свои беды в стороне. -- Он ласково пожал руку жены, затянутую в
перчат-ку. -- Как и в Неаполе, меня весьма тревожат дела государственной
важности. Но давай не позволим им портить нынешний вечер. Я ведь знаю, с
каким не-терпением ты ждала этого обеда в обществе Ее Вели-чества.

-- Ты прав, -- голос ее чуточку надломился. По-колебавшись, она
спросила: -- Искренне надеюсь, что королева вполне здорова? Поговаривают --
ко-нечно, я не верю -- о ее... ну, состоянии рассудка. В конце концов, она
ведь внучка Георга Безумного (То есть короля Георга III, в 1811 году
признанного душевнобольным.).

-- Дорогая, тебе не должно быть никакого дела до праздных сплетен,
распространяемых отбросами общества. Она ведь, в конце концов, королева.

Их проводили в гостиную, где Гладстон покло-нился, а его жена сделала
реверанс королеве Викто-рии.

-- Альберт подойдет через минутку, мистер Гладстон. Сейчас он отдыхает.
Боюсь, мой дорогой муж сильно перетрудился.

-- Прискорбно слышать, мэм. Но я не сомнева-юсь, что ему обеспечен
наилучший уход.

-- Конечно! Сэр Джеймс Кларк осматривает его ежедневно. Сегодня он
прописал эфир и капли Гоф-мана. Но угощайтесь же, на буфете есть шерри, если
желаете.

-- Спасибо, мэм. -- Гладстону, сидевшему как на иголках, и в самом деле
хотелось выпить. Непроиз-вольно похлопав себя по груди, где во внутреннем
кармане покоился принесенный документ, он как раз наливал себе шерри, когда
вошел принц Альберт.

-- Мистер Гладстон, добрейшего вам вечера.

-- И вам, сэр. Здоровья и счастья.

Принц-- обожаемый супруг, отец большого се-мейства -- счастьем обделен
не был, а вот здоровья ему явно не помешало бы, ибо выглядел он, бесспор-но,
больным. Годы не пожалели его. Элегантный, грациозный юноша стал рыхлым,
лысеющим, до срока постаревшим мужчиной с бледной, землистой кожей и темными