Чтение 5–й страницы книги ~По следам ветра~

- А почему вы не воспользовались кинжалом? Почему вы заставили всех
волноваться и не отвечали на сигналы?

- Да он потерял его, - весело сказала Светлана. - Посмотрите, у него на
поясе .пустые ножны болтаются, а кинжала нет и в помине.

Испепелив ее презрительным взглядом, я рассказал честно, как потерял
кинжал.

- Растяпа, - поспешил вмешаться Аристов. А Кратов покачал головой и
сказал:

- Козырев, Козырев, что мне с вами делать? Вроде взрослый уже человек, а
ведете себя как мальчишка. Когда вы поймете, что у каждого из вас только
одна жизнь и глупо рисковать ею без толку? Придется отстранить вас на
некоторое время от погружений. А всем остальным приказываю перед спуском в
воду проверять друг у друга снаряжение. При. малейшей неисправности
погружение отменю.

До самого причала добирались молча. Молчали и за обедом. А после обеда я
забрался в палатку и притворился спящим. Разговаривать ни с кем не хотелось.
Я чувствовал себя обиженным: еще бы, пережить такую опасность и в
благодарность получить выговор. Но еще обиднее будет, если Кратов выполнит
свою угрозу и отстранит меня от погружений. А я уже знал, что в таких
случаях он тверже гранита.

Не пошел я вечером и к рыбакам, хотя Светлана пыталась вытащить меня за
ноги из палатки. Признаться, пойти мне хотелось. Я любил слушать рассказы
Василия Павловича. О событиях древней истории и жизни греческих городов он
умел говорить так, словно сам был очевидцем.

Все ушли веселой гурьбой, даже Шарик, а я остался сторожить лагерь. Когда
голоса затихли вдали, я вылез из палатки, насобирал сухого бурьяна, и развел
костер у самой воды. Пламя жадно охватывало стебли, и они с треском
корежились и разбрасывали искры.

Лежа у костра, я читал о древних городах, которые некогда стояли на этих
берегах, об отважном Савмаке, поднявшем две тысячи лет назад восстание рабов
Боспора, о жестоком и хитром царе Митридате, который захватил Савмака в
плен, а затем казнил его.

Этот Митридат был отчаянным авантюристом. Прежде чем стать царем, он
долго жил в изгнании, странствуя с караванами по разным странам. Еще в
юности он выучил двадцать два языка! А потом, заточив в темницу родную мать,
захватил Понтийский престол и начал завоевывать страны одну за другой, В
конце концов он прибрал к рукам и Боспорское царство. Его империя,
раскинувшаяся по берегам Черного моря, сорок лет угрожала Риму. Даже такие
полководцы, как Помпей и Юлий Цезарь, долго не могли перехитрить Митридата.

Потом им все-таки удалось разбить его, и Митридат убежал сюда, в
Пантикапей. Против него поднял мятеж его собственный сын. Митридат заперся в
крепости и отбивался до последнего. А когда понял, каким будет исход битвы,
принял яд. Но яд на него не подействовал. Он всю жизнь боялся, что его
отравят враги, и ля профилактики принимал разные яды маленькими порциями,
постепенно приучая к ним организм, вырабатывая в себе иммунитет, что ли, как
сейчас говорят. И это ему действительно удалось. Но зато, когда он решил
покончить с собой, яд оказался бессильным против его организма!

И тогда Митридат приказал самому сильному из своих телохранителей
заколоть его кинжалом. Наверное, тот сделал это с удовольствием...

Я сидел на теплом песке у затухающего костра и размышлял о судьбе царя
Митридата Евпатора. Уже стало темно, и вдалеке, над самой водой, сверкали
огоньки Керчи на том берегу пролива. И подумать только, что все эти события
происходили не где-нибудь за тридевять земель, а именно здесь, в Керчи.
Крепость, в которой погиб Митридат, стояла на горе над городом. Гора эта до
сих пор носит его имя.

Незаметно для себя я уснул и очнулся только от заливистого лая Шарика. Он
прыгал вокруг меня и норовил лизнуть в лицо.

Ужинать все отказались, видно, уха была отменной. Но спать не
расходились, донимали Василия Павловича расспросами о какой-то банке
Магдалины.

Я ничего не понимал и, отозвав Павлика в сторонку, спросил его, в чем же,
наконец, дело?

- Понимаешь, рыбаки нам сказали, будто в одном месте им попадаются в сети
настоящие греческие амфоры. Это где-то возле банки Магдалины, как они
утверждают. Говорят, как раз туда должны на днях отправиться разведчики
рыбы.. Вот мы и уговариваем Кратова, чтобы связался с ними и попросил их
пошарить там на дне. Они, наверное, не откажут.

Амфоры на морском дне... А вдруг там затонувший древнегреческий корабль?
Теперь я жалел, что не пошел с ребятами в гости к рыбакам и вынужден
узнавать такие новости последним.

Тем временем Василий Павлович сходил в свою палатку и вернулся к костру с
большой книгой в руках. Я узнал ее. Это была лоция Черного и Азовского
морей, изданная еще в прошлом веке. Я несколько раз брал ее у Василия
Павловича и любил листать, наугад останавливаясь на красочных описаниях
разных маяков и опасных скал. О них повествовалось возвышенным, суровым и
мужественным языком, так не пишут ни в каких других книгах.

Василий Павлович придвинулся поближе к огню я нашел нужную страницу.

- Сейчас посмотрим. Вот, пожалуйста: "Близ устья реки Кубани, на зюйд-ост
48 градусов, в пяти милях от Бугаза лежит четырехфутовая каменная банка
Марии Магдалины, в расстоянии от ближайшего берега одна и три четверти мили.
Между нею и берегом существует свободный проход глубиною от пяти и трех
четвертей до шести с четвертью сажен и шириною в одну милю, считая между
линиями 30-футовой глубины на банке и у берега..."

- Как у устья Кубани? - раздались удивленные голоса. - Вы же говорили,
что это в Черном море?

Вместо Кратова ответил Мишка Аристов, Он любил свою образованность
показать:

- В конце прошлого века Кубань впадала не в Азовское, а в Черное море.
Только позднее она изменила свое русло, надо бы знать историкам.

- Ну что же, - подумав, сказал Василий Павлович, - пожалуй, действительно
стоит поговорить с разведчиками рыбы. Может быть, и помогут нам. Завтра
наведаюсь в Керчь.

"Алмаз" ведет поиск

Сначала Кратов предполагал отправиться в Керчь один. Но выяснилось, что
запас продуктов у нас на исходе. Значит, надо брать еще двух-трех человек. А
что делать остальным? Ведь катер уйдет в Керчь. А без него нельзя продолжать
поиски.

Мы быстро свернули лагерь и двинулись в город все вместе, включая Шарика,
который всю дорогу сидел на носу катера, словно заправский впередсмотрящий.

Нам удивительно везло. В управлении Василию Павловичу и Аристову сказали,
что разведчики тоже находили амфоры у банки Магдалины и передали их в
местный музей и что один из кораблей отправляется завтра на поиски рыбы к
берегам Кавказа. Он будет проходить мимо банки Магдалины и немного
задержится, чтобы забросить для нас трал.

Вести, принесенные Кратовым, мы встретили радостными воплями. Но он
поднял руку, требуя тишины, и сказал:

- Подождите радоваться. Я возьму с собой не всех. .Это разведывательная
поездка, она может и не принести никаких результатов. Нельзя, чтобы из-за
нее срывалась основная работа. Поэтому- со мной отправятся только Двое, -
тут он остановился. - Ну, скажем, Борзунов и... Козырев. А остальные должны
к нашему возвращению решить все хозяйственные проблемы. Старшим оставляю
Аристова.

- Везет тебе, - буркнул стоявший рядом со мной Михаил. - Хотя понятно:
старик боится, как бы ты без него еще чего не натворил.

На язвительный выпад я ответил ему: пусть, дескать, не слишком
огорчается, что не плывет с нами, все-таки его оставляют не просто так, а за
начальника...

Утром мы отправились в порт искать судно разведчиков.

Оно стояло на якоре метрах в ста от берега, напротив гостиницы. Это
оказался обыкновенный средний рыболовный траулер - "СРТ", как называют такие
суда моряки. На борту большими белыми буквами аккуратно выведено: "Алмаз".

Мы подплыли к нему на шлюпке.

На палубе нас поджидала чуть ли не вся команда.

- Курбатов, Трофим Данилович, капитан, - представился один из моряков. Он
был действительно в черной фуражке с "крабом", но вид имел совсем
некапитанский: уже не молодой, толстый, в тенниске и парусиновых брюках.
Какой-то бухгалтер в отпуске, а не морской волк.

Не очень моряцкий вид был и у остальных членов команды. Я ожидал увидеть
их в чем-то вроде морской формы. А тут каждый одевался, как хотел, хотя у
всех в разрезах воротников виднелись тельняшки...

Нас развели по каютам. Василия Павловича поселили отдельно, а мы с
Павликом попали в общий кубрик. Почти все койки в кубрике пустовали, потому
что, как объяснили нам матросы, ночью здесь душно и все спали на палубе.

- Да вы тоже сбежите, только вещички тут держать будете, - сказали нам
они.

Для вещей мы с Павликом получили один шкафчик на двоих. Но не успели их
рассовать, как басовитый низкий гудок поманил нас на палубу.

Заработала машина, сотрясая переборки. По всем признакам мы снимались с
якоря, и пропускать такой момент никак не следовало.

Берег медленно уплывал вдаль. Над коричневой вспененной водой носились за
кормой чайки. Они кричали жалобными, скрипучими голосами: "Дай, дай, дай..."
Все явственнее выступала над городом на фоне бледного, словно выгоревшего от
летнего зноя неба лысая гора Митридат.

Полюбовавшись на исчезающую вдали Керчь, мы с Павликом отправились
осматривать корабль. Заглянули сквозь открытый люк в машинное отделение, но
оттуда пахнуло таким зноем, что мы отшатнулись. С завистью посмотрели на
капитанский мостик, где наш шеф оживленно толковал о чем-то с капитаном.

Мы спустились в каюту и занялись раскладкой своих вещичек, но не прошло а
получаса, как прибежал матрос и сказал, что нас требуют на мостик.

- Идите рыбу искать, - встретил нас капитан, когда мы поднялись по трапу.