день здесь появляется... Он ведь приплывает с какой-то целью...
разглядывать перламутровые ногти на своих ногах. Владу внезапно
показалось, что вели они уже с Альтером такой разговор. И даже, может
быть, не один раз. Вчера. И позавчера. И три дня назад.
Влада, и во взгляде этом чудилось Владу что-то непонятное. - С какой целью
Вода окружает Остров? Кто создал день и ночь? Кто создал Воду и Остров?
внезапно замолчал. Ему показалось, что он понял, что означают эти странные
интонации и выражение глаз Альтера: тот, видимо, действительно знал
гораздо больше, чем знает он, Влад. Знал и помнил. Помнил и знал.
Чем он лучше меня? Чем он отличается от меня? Неужели я забуду этот наш
разговор, а он - нет? А если постараться, очень-очень постараться - и тоже
запомнить?"
спросил он, напряженно следя за выражением лица Альтера, задумчиво
глядящего куда-то вдаль.
Он встал и, раскинув руки, с наслаждением потянулся, словно только что
выбрался из постели. - Насчет палок ты хорошо сказал, Влад. Любопытная
мысль.
день сменяется ночью именно потому, что день сменяется ночью. Черный
Корабль приплывает потому, что Черный Корабль приплывает. И так далее.
Владу. Просто все дело в манере вести разговор. Этакая загадочность... А в
действительности-то за этой загадочностью ничего и нет. Пшик. Пустота.
Порожний бокал. Туманные намеки на некие тайны, ведомые только ему,
посвященному... Сие долженствует возвысить Альтера в глазах других, а это
ведь так тешит самолюбие...
новый прилив привычной тягучей тоски, подумал Влад. - Какая разница?.."
колышущуюся Воду.
по склону.
позвонить Дилии? Пожалуй, теперь визит уже не будет слишком ранним".
как Влад дважды прижал пальцем белую костяную кругляшку звонка - служанка
получила соответствующие указания от хозяйки и Влада ждали.
обтекая грудь, талию и бедра и иссякая у щиколоток, а другое плечо
оставалось открытым - смуглое и гладкое, словно выточенное из дерева и
отполированное самым тщательным образом.
были какие-то неясные подозрения насчет того, что и на служанок, и на
Дилию, и вообще на женщин не только приятно смотреть - кажется,
существовало или должно было существовать и что-то иное, еще более
приятное... Но это "иное" постоянно выскальзывало из памяти, не давая себя
осознать, оставляя лишь осадок неудовлетворенности и острые, царапающие
душу колючки, напоминающие о каких-то неведомых неиспользованных
возможностях.
силах открыть. Никогда. Но даже понимая всю бесполезность своих попыток,
он почему-то не мог оставить в покое эту дверь. И такая вот совершеннейшая
безнадежность усилий прорваться за дверь, такая вот раздражающая, злящая
беспомощность тоже отнюдь не добавляли светлых красок к восприятию
окружающего...
сложенными ладонями, и по разноцветному мозаичному покрытию, холодящему
босые ступни, направился мимо желтоватых стен жилых построек в глубь
двора. Обогнул мелкий квадратный бассейн с прозрачной водой - видно, с
утра поменяли, - миновал задернутый тонкой светлой занавеской вход на
кухню, откуда доносился звон посуды и негромкие голоса и смех служанок.
Поднялся по широким и гладким белым мраморным ступеням и, отодвинув в
сторону бесшумно скользнувшую в пазах легкую дверь, шагнул в мастерскую
Дилии.
нога, придавившая, поправшая его душу, чуть приподнялась, давая ему
возможность наконец-то вздохнуть полной грудью. Хоть ненадолго - но
приподнялась. Влад был уверен, что ощущение это вскоре исчезнет,
сменившись привычной тяжестью, - он смутно помнил, что такое случалось уже
не раз, - и торопился насладиться этими стремительно уносящимися в никуда
мгновениями необычной легкости. Увы, после таких мгновений давление
невидимого пресса непременно становилось еще более невыносимым...
помещение через большое квадратное отверстие в потолке; кроме того, на
красных с золотистыми продольными и поперечными планками стенах висели
укрепленные на разной высоте яркие, оправленные в бронзу светильники в
форме удивительных невиданных чудовищ. На полу вдоль стен были расставлены
картины в тонких деревянных рамках - одни боком, другие "вверх ногами", а
третьи и вовсе рисунком к стене; видно было, что их расположили здесь не
для того, чтобы они радовали глаз посетителей, а просто чтобы не
загромождали пространство. Некогда белые настенные выключатели пестрели
пятнышками засохшей кратки. Посредине мастерской, прямо под потолочным
отверстием, стояла наклонная подставка с холстом; на полу возле подставки
серебряно поблескивал кубок с резными ручками, приткнувшийся к высокому
стеклянному кувшину, и отливала серебром похожая на глубокую тарелку для
супа вместительная ступка, окруженная небольшими глиняными чашками с
красками. А на скамейке у почти еще нетронутого холста, полуобернувшись к
двери, сидела Дилия, держа в руке кисть.
отнюдь не такая мрачная, как те, что стояли вдоль стен. Влад ощущал себя
настолько легким, что мог, пожалуй, посильнее оттолкнувшись от пола,
вылететь наружу через отверстие в потолке и вознестись к небесам. Это
казалось ему сейчас вполне возможным.
вот-вот исчезнет - и беспомощно опадут, так и не раскрывшись, его
невидимые, только что выросшие крылья.
серебряным обручем; они контрастировали с ее бледным, слегка отрешенным
лицом, на котором выделялись чуточку раскосые поблескивающие глаза. Глаза
почти совпадали по цвету с ее бирюзовым шелковым платьем, подпоясанным
желтым кожаным ремешком.
переливались неброские браслеты и кольца. Изящные ноги девушки были обуты
в сандалии с завязками. Все в ней было изящным, и какое-то неясное
томление распирало грудь застывшего у двери Влада.
по подбородку. Голос у нее тоже был изящный. - Проходи, садись. Я еще
немного поработаю, а потом мы выпьем чая. Хорошо?
утро, Дилия.
отвернувшись от Влада, принялась толочь краски. Он оторвался, наконец, от
Шилова Юлия
Русанов Владислав
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Лукьяненко Сергей