эту сторону дела, замалчивая другие, не известные широкой публике,
дескать, это лишь одна из строчек расчетов в непростых отношениях между
НСИ, группами советников, Белым домом, палатой представителей, Сенатом,
наконец, печатью и телевидением - и ГОЛЕМОМ; короче говоря, между людьми и
созданным ими нечеловеком.
достаточно показательно для МТИ и университетских кругов, - что желание
превратить ГОЛЕМА в "раба Пентагона", не говоря уж о мотивах его
строительства, несомненно, гораздо отвратительнее с нравственной точки
зрения, нежели уловки, к которым он прибегнул, чтобы скрыть от своих
создателей превращение, позволившее ему нейтрализовать любые средства
контроля над ним.
простых операций сложения и вычитания установить, кто в ходе строительства
самого сиятельного на земле Духа оказался большей свиньей - он или мы.
Кроме чувства ответственности перед историей, голоса совести, сознания
риска, с которым неизбежно связана деятельность политика в мире, полном
антагонизмов, у нас нет ничего, что позволило бы подытожить провинности и
заслуги и подвести "общий баланс грехов". Возможно, и мы не безгрешны.
Однако ни один из ведущих политиков никогда не считал, что
суперкомпьютерная стадия гонки вооружений имеет целью наступательные
действия, то есть агрессию; речь шла исключительно об укреплении оборонной
мощи нашей страны. Точно так же никто не пытался с помощью "коварных
уловок" поработить ГОЛЕМА, да и любой другой опытный образец. Конструкторы
хотели лишь одного: сохранить максимальный контроль над своим детищем.
Если бы они поступили _иначе_, их пришлось бы признать людьми
безответственными, просто безумцами.
Пентагоне, Государственном департаменте, Белом доме не требовало
(официальным образом) уничтожения ГОЛЕМА; такого рода инициативы исходили
от лиц хотя и причастных к гражданской и военной администрации, однако
выражавших свое личное, абсолютно неофициальное мнение. Едва ли не лучшее
доказательство правдивости моих слов - то, что ГОЛЕМ продолжает жить и его
голос раздается свободно, как об этом свидетельствует настоящая книга.
ПАМЯТКА (для лиц, впервые участвующих в беседах с ГОЛЕМОМ)
личностью, ни характером в каком-либо интуитивно понятном для нас смысле.
И хотя он может вести себя так, словно обладает и тем и другим, это
результат его намерений (установки), по большей части нам неизвестных.
обычных сессий и за восемь - в случае приглашения лиц из-за границы. Тема
определяется при участии ГОЛЕМА, которого извещают о персональном составе
участников. Повестка дня объявляется в институте по меньшей мере за шесть
дней до начала сессии; но ни председательствующий, ни руководство МТИ не
несут ответственности за непредвиденное поведение ГОЛЕМА, который иногда
нарушает тематический план, не отвечает на вопросы и даже прерывает сессию
без всяких объяснений. В беседах с участием ГОЛЕМА возможность таких
инцидентов нельзя исключить.
и получив слово. Советуем иметь хотя бы краткий письменный план
выступления и излагать свои мысли точно и по возможности однозначно,
поскольку высказывания, несовершенные в логическом отношении, ГОЛЕМ
обходит молчанием или указывает на их ошибочность. Помни, однако, что
ГОЛЕМ, сам не будучи личностью, далек от намерения задеть или унизить
личность собеседника; его поведение лучше всего объясняет предположение,
что он заботится о "adaequatio rei et intellectus [соответствие предмета и
понимания (лат.)], если говорить языком древних.
доподлинно неизвестно, так как он многократно себя перестраивал. Мыслит он
в миллион раз быстрее человека. Поэтому его ответы, произносимые голосовым
аппаратом, приходится соответственно замедлять. Другими словами, часовое
высказывание ГОЛЕМ формулирует за какие-то секунды и хранит в оперативной
памяти, чтобы передать его слушателям - участникам заседаний.
особенно важны три. Два первых, обозначенные символами "Эпсилон" и
"Дзета", показывают, какую мощность потребляет ГОЛЕМ в данный момент, а
также какая его часть участвует в дискуссии.
градуированными в условных единицах. Потребление мощности может быть
"полным", "средним", "малым" или "пренебрежимо малым", а часть ГОЛЕМА,
"присутствующая на заседании", составляет от единицы до 1:1000; чаще всего
она колеблется между 1:10 и 1:1000. Обычно говорят, что ГОЛЕМ задействован
"на полную", "половинную", "малую" или "пренебрежимо малую" мощность. Но
значение этих данных (хорошо заметных, так как секторы шкалы подсвечены
контрастными цветами) не следует переоценивать. В частности, то, что ГОЛЕМ
участвует в дискуссии малой или даже пренебрежимо малой мощностью, никак
не свидетельствует об интеллектуальном уровне его высказываний, ведь в
качестве меры "духовного участия" используются физические, а не
информационные параметры.
общаясь с собравшимися, одновременно решает какую-то собственную задачу.
Потребление мощности может быть малым, а участие - сравнительно большим, и
т.д. Показания обоих индикаторов следует сопоставлять с показаниями
третьего, обозначенного символом "Йота". ГОЛЕМ, будучи системой с 90
выходами, может, участвуя в сессии, выполнять множество собственных
операций, а сверх того сотрудничать сразу с несколькими группами
специалистов (машин или людей), как в самом Институте, так и вне его.
Поэтому скачок потребления мощности обычно не означает "роста
заинтересованности" ГОЛЕМА дискуссией, а чаще всего вызван подключением -
через другие выходы - посторонних исследовательских групп, о чем как раз и
информирует индикатор "Йота". Стоит также иметь в виду, что "пренебрежимо
малое" потребление мощности для ГОЛЕМА составляет десятки киловатт, тогда
как полное потребление мощности человеческим мозгом - от 5 до 8 ватт.
слушать, пока не освоятся с обычаями, которые диктует ГОЛЕМ. Это не
предписание, а рекомендация, которую каждый участник сессии волен
отвергнуть на свой страх и риск.
ВСТУПИТЕЛЬНАЯ ЛЕКЦИЯ ГОЛЕМА
лемурами еще так тесно, что, даже устремляясь к абстракции, вы не способны
примириться с утратой наглядности, и изложение, лишенное подпорок крепкой,
дородной чувственности, полное формул, говорящих о камне больше, чем
скажет вам камень увиденный, испробованный на вкус и на ощупь, - такое
изложение вам скучно и тягостно или по крайней мере оставляет чувство
неудовлетворенности, не чуждое даже выдающимся теоретикам, вашим самым
высококлассным абстракторам, бесчисленные примеры чему находим в интимных
признаниях ученых: ведь, по свидетельству огромного их большинства, они,
занимаясь крайне отвлеченными построениями, отчаянно ищут опору в чем-то
вещественном.
образ Метагалактики, отлично зная, что о наглядности тут говорить не
приходится; а физики втайне пособляют себе картинками прямо-таки детских
игрушек, вроде тех зубчатых колесиков, которые воображал себе Максвелл,
строя свою - неплохую, впрочем, - теорию электромагнетизма; и хотя
математикам кажется, что уж они-то упраздняют на время собственную
телесность, - они ошибаются тоже. Впрочем, об этом я, возможно, расскажу в
другой раз, чтобы широтой своего горизонта не парализовать вашу
способность к пониманию; теперь же, следуя сравнению (довольно занятному)
доктора Крива, я поведу вас на далекое восхождение, нелегкое, но стоящее
стараний, и потому пойду в гору - не торопясь.
картинками, столь необходимыми для вас. Мне они не нужны, в чем, впрочем,
я не усматриваю какого-либо превосходства над вами - оно состоит не в
этом; антинаглядность моей природы коренится в том, что я никогда никакого
камня в руках не держал, и не погружался в зеленовато-илистую или
кристально прозрачную воду, и о существовании газа не узнавал сначала
легкими на ранней заре, а уж потом из расчетов, поскольку нет у меня ни
рук, ни тела, ни легких; вот почему абстракция для меня первична, а
наглядность вторична, и учиться ей для меня было много труднее, чем
абстракции. Однако без этого я не смог бы перебрасывать шаткие мостики, по
которым пробирается к вам моя мысль, а потом, отраженная в ваших умах, ко
мне возвращается - обычно, чтобы повергнуть меня в недоумение.
точек зрения, то есть уровней описания или положений наблюдателя, имеется
бесконечное множество - три из них я считаю для вас - не для себя! -
главенствующими.
традиционная, отчаянно героическая, полная разительных противоречий, на
которые с жалостью взирала моя логическая природа, прежде чем я не
освоился с вами лучше и не привык к вашему духовному кочевничеству, этому
Круз Андрей
Конан-Дойль Артур
Земляной Андрей
Майер Стефани
Апраксина Татьяна
Майер Стефани