Чтение 5–й страницы книги ~Человек с Марса~

не знаем, - довольно удивительные свойства, и от него можно ожидать чего
угодно.

- Почему бы не попытаться разобрать его на части? - вырвалось у меня.

Мужчины поморщились.

- К сожалению, такие попытки были. Нас ведь вначале было шестеро, а
теперь вот осталось только пять. Все далеко не так просто.

- Теперь вы уже знаете почти столько же, сколько мы, - тихо сказал
Фрэйзер. - Согласны ли вы на наши условия, то есть - полная свобода,
равноправное участие в нашей работе и честное слово, что не попытаетесь
бежать?

- Что значит - бежать? - сказал я. - Я не смогу отсюда выходить?

Мужчины улыбнулись.

- Конечно, нет, - сказал Фрэйзер. - Надеюсь, вы не думаете...

- В таком случае, я согласен. Но никакого слова не дам, - сказал я. -
Слово, дорогие мои, возможно, вы этого не понимаете, было бы для меня
непреодолимым препятствием. Другое дело - ваши стены. Я могу остаться, но
только на тех же правах и условиях, которые действуют между вами.

Я встал.

Профессор улыбнулся, вынул из кармана пузатые золотые часы.

- Три минуты второго. Думаю, сегодня мы пережили уже достаточно. Желаю
спокойной ночи.

И он снова погрузился в свои бумаги. Он уже не видел нас, не замечал,
выписывая длинные колонки цифр.

Фрэйзер взял меня за руку - мы вышли в коридор.

Свет ламп как будто немного ослаб. Я почувствовал холод в груди и
чудовищную усталость.

2

Разбудил меня яркий солнечный свет. Я удивленно потянулся -
почувствовал мягкость постели, - подскочил на кровати и осмотрелся.

Большую светлую комнату заливало солнце, и первой моей мыслью было, что
я видел какой-то странный, дурной сон, но уже в следующее мгновение мой
взгляд упал на дверь без ручки, и я вспомнил все. Я быстро встал, подошел
к окну и выглянул. Подо мной раскинул свои воды большой темный пруд,
берега которого тонули в утреннем тумане. Я смотрел на гладкое, слегка
морщинящееся черно-золотое зеркало с высоты по меньшей мере четырех
этажей. Осмотрелся. Моя одежда исчезла, на стуле лежал темно-серый костюм
в шотландскую клетку. Я невольно улыбнулся - заботливые мне достались
хозяева. Неожиданно я заметил небольшую, покрытую росписью дверцу в стене
комнаты. Я открыл ее - засветилась белизной кафеля и никелем небольшая
элегантная ванная.

В следующий момент я уже стоял под шумящим горячим душем и наслаждался
пеной дорогого ароматного мыла, без которого мне довелось так долго
обходиться. Я уже кончал одеваться, когда в дверь тихо постучали и в
комнату вошел Фрэйзер.

- Ого! Ранняя пташка, это хорошо.

Он выглядел отдохнувшим, улыбался и, казалось, был полностью уверен во
мне. Взял меня под локоть и потянул за собой.

- Прошу к завтраку. - Потом пояснил: - Мы всегда едим вместе. Вы
услышите много интересного. Приехал инженер Линдсей из Орегона.

Мы спустились на один этаж. Зал, в который я вошел, можно было увидеть
в любом старом английском замке. Огромный камин, длинный узкий стол,
окруженный высокими креслами с резными спинками красного дерева, серебро и
фарфор, гербы на стенах - воистину люди, к которым я попал, умели устроить
себе жизнь даже в самых удивительных условиях.

За столом уже сидели знакомые мужчины и один новый - широкоплечий и
коренастый, с крепкой костлявой физиономией, загоревший до бронзы. Он
назвался инженером Линдсеем. Когда я занял место, вошел уже знакомый мне
помощник шофера и начал разливать чай и кофе. Я глянул на него сбоку -
интересно, как он чувствует себя после нашей вчерашней стычки.

Походило на то, что чувствует он себя прекрасно, только кадык сильно
припух, да и взгляд, которым он меня одарил, не показался мне особо
дружелюбным. Впрочем, я не мог уделить ему внимания, так как за столом
продолжился разговор, прерванный моим появлением.

Профессор, сидевший на конце стола и макавший кусочки хлеба в
наклоненную чашечку кофе, обратился ко мне. При этом очки шевелились на
его коротковатом носу.

- Господин Макмур, обычно за столом мы обсуждаем случившееся за
предыдущий день. Так вот, вчера мы ожидали прибытия господина инженера,
который привез необходимые для дальнейших экспериментов материалы, то есть
свинцово-асбестовые костюмы. Дело в том, что машина, areanthropos,
излучает некоего рода энергию, пагубно влияющую на наши ткани. Из
подвергнутых облучению в течение двух часов морских свинок не выжила ни
одна. Вам следует знать, что это воздействие, как мы предполагаем,
ослаблено, поскольку состояние аппарата, вероятнее всего, далеко от
нормального.

- Собственно, это лишь наши предположения, - проговорил Фрэйзер. - Дело
в том, что остатки атмосферы, сохранившиеся в снаряде и, скорее всего,
аналогичные по составу атмосфере Марса, были исключительно богаты
двуокисью углерода и другими газами, чуждыми нашему земному воздуху.
Поэтому мы думаем, что организм, вернее - органическое вещество,
управляющее деятельностью механизма, было отравлено несвойственным ему
составом нашей атмосферы.

- А может быть, состояние, в котором сейчас пребывает машина, это ее
нормальное состояние? - спросил я. - Ведь неизвестно, как должно вести
себя такое создание... Мне кажется, нам не следует заниматься сравнениями,
то есть стараться очеловечивать... объект.

Все внимательно посмотрели на меня.

- Простите, возможно, я ляпнул глупость. Это были речи дилетанта.

- Мы ничуть не меньшие дилетанты, - возразил профессор, который уже
разделался со второй чашечкой кофе и теперь крутил хлебные шарики, - а
ваше мнение вполне справедливо. Увы, реакция машины в тот момент, когда мы
открыли снаряд, была аналогичной...

- Можно ли наконец узнать, что, собственно, происходит? - спросил я. -
Мне уже пришлось услышать столько недомолвок, что я прямо-таки сгораю от
любопытства.

- Вы правы, - сказал седоватый стройный мужчина, которого называли
доктором. - В тот момент, когда мы, воспользовавшись ацетиленовыми
резаками, отсекли макушку раскаленной стальной сигары, которую представлял
собой снаряд с Марса, в отверстии показался этакий металлический змеевик.
Вы его, вероятно, заметили, если смотрели внимательно...

Я кивнул.

- Змеевик, возможно, коснулся одного из наших рабочих, точно установить
не удалось, при этом он проделывал резкие, как бы спазматические движения.
Потом появился корпус, который вывалился на землю с высоты нескольких
метров и замер. Неподвижность он сохраняет до сих пор, то есть уже больше
недели.

- И что же тут странного? - сказал я.

- А то, что рабочий, у которого в руках был резак, умер в тот же день.
С признаками апоплексического удара. А вскрытие не показало никаких других
изменений, кроме легкого перенасыщения мозга кровью...

- И вы предполагаете...

- Мы, молодой человек, ничего не предполагаем. Помните, что сказал
старик Ньютон? Hypotheses non fingo - гипотез не измышляю. Да, да, мы
только исследуем, но никаких гипотез не придумываем. Установлено, что
близость машины может привести к некоторым печальным последствиям вплоть
до потери жизни, и об этом надлежит помнить.

Потом он обратился деловым тоном к Фрэйзеру:

- Коллега, вы подготовили на сегодня все?

- Да. В девять ареантропа переведут с помощью доставленных подъемников
в малый монтажный зал, там мы поместим его в контейнер, заполненный смесью
газов, рекомендованных доктором, и постараемся, снизив давление до
марсианского, восстановить его жизненные функции. Я думаю, это должно
получиться, если, конечно, нет никаких повреждений в его механизме.

- А как чувствуют себя свинки, помещенные в камеру со свинцовым
экраном?

- Я еще не видел... - смутился Фрэйзер. - Не знаю, ведь мы поместили их
туда лишь в пять утра.

Розовое личико профессора налилось кровью.

- Если все мы станем работать как вы, господин Фрэйзер, то марсианин
сбежит от нас через окно и его не поймаешь. Ничего себе! Не видел... не
знаю... - бурчал старый холерик, разбрасывая хлебные шарики по всему
столу. Фрэйзер быстро встал и подошел к нише в стене. Я услышал, как
звякнула трубка интеркома.

Минуты через полторы Фрэйзер вернулся на свое место, медленно опустился
в кресло и посмотрел в глаза профессора. Тот поерзал на стуле, открыл рот
и ждал.

- Ну?!

- Все свинки подохли, - глухо сказал Фрэйзер. - Теперь есть две
возможности: либо доза безвредна для человека, но убийственна для
защищенных свинцовым экраном свинок, либо...

- Либо... Короче, ничего толком не известно, - сказал профессор. - Надо
подождать до вечера, если мы хотим встретиться за ужином в полном составе.
Усильте экран до максимума. Сколько у нас свинцовых пластин?

- Тридцать шесть по восемь сантиметров толщиной каждая, - сказал
широкоплечий инженер.

- Значит, надо дал" пятьдесят шесть сантиметров свинца...