вслух:
противометеорной защитой.
борту и противометеорной защиты. На "Лайман альфе" стоял Преобразователь. Не
стандартная машина Конечных станций, умеющая Арианца или обитателя Гинапса
одеть в квазичеловеческую плоть, а мощный прибор, рассчитанный на любую
форму. Хенк радовался, что не успел зарегистрировать Преобразователь. Сейчас
это было ему на руку. Он нашел выход.
казалось, так ничего и не почувствовал. Но так лишь казалось. Хенк знал, что
пусть на долю секунды, на крошечную, ничтожную долю секунды, но даже этот
ничего не чувствующий организм содрогнулся от боли и ужаса разрушения, и эти
боль и ужас разрушения ("преобразования" - поправил себя Хенк) на ту же долю
секунды испытал каждый другой протозид, как бы далеко он от них ни
находился.
расплывалась гигантская пылевая туча, черный шлейф, перекрывший мерцание
редких звезд, траурный свиток, развернутый его, Хенка, руками.
двое суток, Хенк. Посети Аквариум, посмотри оффиухца, заходи к нам. В наших
комнатах все, как на Земле. Когда работа закончена, нам ничто не должно
напоминать о ней.
захочешь пожать нам руки.
ни слова. Шу, конечно, могла сердиться, но только она сейчас понимала - он
обвел Охотников вокруг пальца. Они не догадывались о Преобразователе, они
считали, что протозид разнесен на атомы. Это и было так, только каждый атом
пылевой тучи, в которую превратился протозид, и сейчас был строго
ориентирован. Со стороны протозид выглядел мертвой, нейтральной тучей,
бессмысленным облаком, застлавшим собой звезды, но это было не так, это было
живое облако. Медлительное и бесформенное, оно продолжало осознавать себя
протозидом, и Хенк верил, что рано или поздно сумеет вернуть его в
первородный вид.
ибо чтил Свод, созданный для всех рас.
я никому не открою, больше я никуда и ни с кем не пойду!.. - Инфор он
предусмотрительно выключил. - Я слишком давно покинул Землю, чтобы сразу
реагировать на ее приказы. Протозид распылен - это ошибка. О случившемся
должны знать все".
Роули строил планы всекосмической связи. По доброму согласию и доброй воле
протозиды рассредотачивались по всем секторам Вселенной, тогда связь
Северного полюса Вселенной с Южным превращалась в самый обычный разговор,
какой могут вести два рядом сидящих человека. Ты задаешь свой вопрос
протозиду, дрейфующему в районе Конечной станции, и в тот же момент вопрос
этот становится известен протозиду, заброшенному в созвездие Геркулеса.
"Незачем гонять из конца в конец почтовые ракеты, забрасывать пространство
радиобуями, платить Цветочникам только за то, что разведчику Роули вдруг
захотелось поговорить с братом, - смеялся Роули. - Найди способ общения с
протозидами, и Вселенский Разум получит еще одну возможность дальнейшего
развития..."
объединенные в кристалле "Протозиды".
стал спорить. Ладно. Пусть так... Впереди только сутки... Не отключая связи,
он молча мерил шагами свою комнату; экран Инфора мутно светился, по нему
пробегали светлые и темные полосы, бесконечно таяли, вновь возникая, смутные
вспышки, - собственно, это и было лицо Шу...
компьютера. Иногда это его раздражало. Но стоило ему проанализировать свои
чувства, вывод всегда был один: он, Хенк, вовсе не противился этой
зависимости.
почти сразу в соседней ложе, отделенной от него практически прозрачной
перегородкой, появилась целая семья - две женщины, трое мужчин и два юных
отпрыска с длинными желтоватыми, как спелые тыквы, лицами. По унылым
взглядам и слишком уж гармоничным очертаниям Хенк сразу признал Арианцев.
Потомки одной из самых агрессивных в прошлом рас, те никогда не скрывали
своего отвращения к Преобразователю - подарку Цветочников.
про завтра. Завтра он стартует к Земле, на Земле можно поднять шум -
рассеянному в пыль протозиду вернут его облик.
как о близком для себя существе. Между тем, как бы ни были взаимно
дружелюбны те или иные цивилизации, представители их далеко не всегда могли
разорвать завесу невольного отчуждения. Элемент чуждого, иного незримо витал
над людьми и квазилюдьми.
дойдет на тахионной тяге - на самую большую часть пути падает самое малое
время; он увидел перед собой чудовищно длинную цепочку звезд, свернувшуюся,
как легендарный змей, - созвездие Гидры. Это уже Внутренняя зона, но именно
там, на одной из планет звезды Альфард, ему придется потерять почти три
земных месяца - карантин, первичная обработка материалов...
пузырь; это и был пузырь - силового поля. Минуты через две он занял все
пространство Аквариума, и алые, без перепадов, тона медленно перешли в
оранжевые. Желтый, белый, наконец ослепительно голубой - в сознании Хенка
зазвучал цветовой звездный гимн Рессела-Кнута, давно вошедший в
опознавательную окраску кораблей Межзвездного сообщества.
проплыли фиолетовые оттенки, зеленые мерные вспышки - бесконечный, как мир,
рассвет над океаном Бюрге, а может быть, над неведомой Хенку планетой
оффиухца...
прямо над креслом, но он тут же одернул себя: Арианцы явно обращали на него
внимание. Похоже, он им не понравился, как не понравился бы перегонщику
Хансу оквазичеловеченный протозид, появись он неожиданно в баре...
которая не могла быть только тенью; это, несомненно, было живое существо, и,
мельком обернувшись, Хенк увидел, что просветлели даже лица Арианцев. Тень,
скользившая в глубине аквариума, напомнила, могла напомнить Арианцам что-то
свое, пусть временно, но утерянное при переходе в квазичеловеческое тело.
опять был грандиозным облаком, звездный ветер гнал его бесформенное тело в
сторону от квазара Шансон, к Стене, во мрак, во тьму - в ничто, звездный
ветер рвал из него миллионы атомов, но он, счастливое пылевое облако Хенк,
тут же восполнял потерю за счет инертной межзвездной пыли...
Хенк не один час провел над камерой спектрографа, видел линии спектров в
самых разнообразных сочетаниях, но сейчас перед ним мерцал, ширился живой
спектр, сейчас он видел перед собой живое.
представлял, где она и какая, но знал, верил - она не из худших, как вообще
не бывает в Космосе худших или лучших планет.
как сделал бы это в долгой и интересной беседе с Шу.