Чтение 5–й страницы книги ~Глеги~

- Я сейчас попробую нарисовать, - сказал Владислав. - Все-таки
легче.

Таланов заглянул ему через плечо и усмехнулся. Владислав
изобразил двух людей в скафандрах, над ними сияло солнце. Потом шла
густо заштрихованная темная полоса. Потом опять двое в скафандрах и
солнце.

- Думаешь, поймут? - спросил Таланов.

Владислав с сомнением поглядел на рисунок.

- А кто его знает! - сказал он.

Их все-таки поняли, по-видимому. В овальном окошечке опять
появилась рука и махнула справа налево.

- Что это значит: согласны? Или поняли? - вслух рассуждал
Таланов.

У окошечка возникло одно лицо, потом другое. Потом оба исчезли.
Окошечко стало быстро мутнеть, затянулось пленкой, стало непрозрачным,
потом слилось со стеной.

- На сегодняшний день, видимо, конец, - резюмировал Таланов.

x x x

- Понятно почти все, - сказал Казимир. - Первая табличка: "Кто
вы? Откуда вы? Друзья или враги? Хотим говорить с вами. Не можем
выйти. Боимся..." Вот тут непонятно, чего они боятся. Слово это должно
звучать примерно так: "глег". Боятся они глегов - во множественном
числе.

- Наверное, их правители. Или полиция.

- Я нигде ничего не читал про глегов. Правительственная стража у
них называется иначе - минени. Правительство называется по-разному, но
тоже не так.

- У них, ты говорил, было что-то вроде парламента? - спросил
Таланов.

- Да, и что-то вроде президента. Только, по-видимому, с
диктаторскими правами. Теперь вторая табличка. Там написано: "Мы
сказали: боимся глегов. Глеги неумолимы. Не можем выйти. Спасите нас".

- Вот и пойми что-нибудь! - вздохнул Таланов. - Кого - нас? Кто
эти глеги и как до них добраться? Ну, утро вечера мудренее. Пойду
проведаю больных.

Он вошел в первую кабину медицинского отсека. Там никого не было.
Он постучал в дверь изолятора - никто не ответил. Таланов вошел в
изолятор. Виктор и Герберт стояли спиной к нему, у койки Карела.

- Я спал... - тусклым, безжизненным голосом говорил Герберт. -
Или, может быть, не спал... а думал, что сплю.

- А зачем ты взял с собой сюда лучевой пистолет?

- Я шел дежурить... я не знал, что заболею... а потом забыл...

- Что случилось? - еле выговорил Таланов.

Виктор медленно обернулся к нему. Лицо у него было такое же
бледное и осунувшееся, как у Герберта.

- Карел... он покончил самоубийством.

Таланов шагнул к койке. Карел лежал, запрокинув голову, лицо его
было сведено судорогой страдания. Под распахнутой рубашкой пылало на
груди пятно лучевого ожога.

"Зелено-серая рубашка... любимая его рубашка, вроде талисмана, -
подумал Таланов. - Где он только не побывал в этой рубашке...
Двенадцать лет в космосе... Пятый полет к неизвестным планетам... И
такая нелепая смерть. От страха... от страха перед самим собой".
Таланов стоял, склонив голову, и чувствовал даже не горе, а холод и
невыносимую усталость. Такую усталость, когда все-все равно. И опять
он подумал, что это начало болезни, и напряг волю, чтобы стряхнуть с
себя оцепенение.

Виктор не то вздохнул, не то простонал. Таланов с трудом повернул
к нему голову. Виктор был очень бледен, почти так же бледен, как
Карел, даже губы у него побелели.

- Ты здоров? - с тревогой спросил Таланов.

- Здоров пока, - не сразу ответил Виктор. - Надо перенести Карела
куда-нибудь.

- Я сейчас позову Владислава.

- Мы и вдвоем справимся. Не надо никого звать. Вы... вы все равно
уже вошли в изолятор. Только наденьте халат, перчатки и марлевую
маску.

- А Герберт?

Герберт Юнг устало покачал головой.

- Я-то не покончу самоубийством. У меня жена и дети. Мне надо
выздороветь. А Карел...

- Да, конечно, - торопливо ответил Таланов. - Но все же, может,
лучше тебе не оставаться одному?

- Нет, ничего... - тихо сказал Герберт. - Дай мне снотворное,
Виктор, вот и все... - У него был такой вид, будто он старается что-то
припомнить. - Дай снотворное...

Герберт проглотил снотворное и лег, повернувшись лицом к стене.
Виктор и Таланов унесли Карела в его пустую кабину, положили на койку.

- Придется сделать вскрытие, - сказал Виктор, когда они шли
обратно. - Я делал анализ крови и его и Герберта, ничего не обнаружил.
А по многим признакам эта болезнь сходна с нашими нейровирусными
заболеваниями - с энцефалитом, например. Может быть, вирусы
распространяются по ходу нервных волокон, а не через кровь - как при
бешенстве. Значит, нужно исследовать мозг... Нужно исследовать...
обязательно...

Он говорил деревянным, безжизненным голосом. Таланов остановился,
положил ему руки на плечи.

- Виктор, ты болен? Скажи правду!

- Я здоров, - отводя глаза, возразил Виктор.- Это из-за Карела...
и вообще...

- Понятно, - недоверчиво сказал Таланов, - отдохни. Казимир
подежурит вместо тебя.

- Мне не надо отдыхать. Некогда, - таким же мертвым голосом
проговорил Виктор. - Пускай Казимир мне ассистирует. А Владислав пока
попробует наладить аппарат для электросна.

Он прошел еще несколько шагов и остановился. Таланов смотрел на
него с тревогой. Виктор с усилием проговорил:

- Устал я очень... И потом - если б я послушался совета Юнга
насчет анабиоза, Карел остался бы в живых.

- Ну, неизвестно! - решительно возразил Таланов и вдруг запнулся.

Все вокруг окуталось струящимся радужным туманом, очертания
предметов потеряли четкость, стали размытыми, начали двоиться. Лицо
Виктора тоже расплылось и стало белым туманным пятном. "Вот оно,
начинается", - подумал Таланов, стискивая зубы. Он не то что видел -
скорее улавливал, что Виктор внимательно смотрит на него.

- Вы сами больны, Михаил Павлович! - как сквозь сон услышал он.

Виктор подхватил его под руку. "Что же будет?" - с вялым испугом
подумал Таланов. Шагая сквозь радужный туман, он как-то незаметно
очутился в изоляторе и увидел, что Виктор снимает постель с койки
Карела. Потом он понял, что лежит на койке. Все окружающее постепенно
стало более четким и устойчивым, но словно выцвело и потеряло
реальность. Потом проступили нормальные цвета, белый свет потолочной
лампы снова показался не мертвым, а привычным, почти родным. Таланов
глубоко с облегчением вздохнул и сел на койке.

- А... Уже подействовало! - сказал Виктор, обернувшись от
стенного шкафа-аптеки.

Тогда Таланов не то понял, не то вспомнил, что Виктор дал ему
таблетку энергина, и мир перед ним снова потускнел - от страха. Он
болен, он, начальник экспедиции! Виктор, вероятно, тоже. Ну, хорошо,
Владислав - опытный штурман, он довел бы ракету до Земли. Но ведь он
тоже заболеет. Тогда... тогда все они погибли. Кто знает, к чему ведет
эта болезнь. К сумасшествию? К самоубийству?

- Придется дать и вам снотворное, - сказал Виктор. - Я все
подготовил для вскрытия, сейчас пойду за Казимиром. Как вы себя
чувствуете?

- Как все, - неохотно ответил Таланов. - Ты ведь уже знаешь, как
это бывает.

Виктор молча смотрел на него. Таланов вдруг от всей души пожалел
этого мальчика. Худощавый, юношески легкий, с ясным, светлым лицом,
Виктор выглядел гораздо моложе своих двадцати шести лет. Хороший
паренек. Так рвался в свой первый дальний полет. Неужели этот первый
полет окажется для него последним? Что ж, и так бывало. По-всякому
бывало в космосе.

- Давай снотворное, - сказал Таланов.

Таланов проглотил таблетку, лег, закрыл глаза и начал думать о
Земле. Перед тем как уснуть, он увидел серо-желтые дюны,
серебристо-зеленое море и светлое небо, услышал мерный плеск и шипение
тихих волн, набегающих на плоский песчаный берег. Он уснул, счастливо
улыбаясь, будто вдохнув запах моря, хвои и песка, прогретого ласковым
и влажным летним солнцем Балтики.

- Маска мне мешает, - сказал Казимир. - И на что она? И
комбинезон этот? Мы все успели уже заразиться. Если не заболеем -
значит у нас врожденный иммунитет. И все.

- Не говори глупостей. Тебе и Владиславу, может быть, досталась
незначительная доза инфекции, вот вы и здоровы. А если добавить...
Герберт жил в одной кабине с Карелом.

- А Таланов?