проект изменения системы океанских течений -- последний из "великих
преобразовательных проектов". Помощник бесследно уничтожил чудовищную
энергоустановку...
ииформсети -- видеоклубах -- сначала явилась образцово красивая дикторша и
задала вопрос от имени Совета, затем тот же вопрос загорелся яркой,
настойчиво мерцающей надписью: ЧТО ДЕЛАТЬ С ОБЩИНОЙ АМАЗОНОК?
неравенство, то это неравенство личных качеств: способностей, интеллекта,
психозпергетики. Любая попытка вернуться к разделению по групповым признакам
-- национальным, расовым, половым -- может воскресить глубоко схороненные,
позорные для разумных существ распри. Сегодня амазонки трубят о врожденной
нравственной неполноценности мужчин. А завтра найдутся умники, которые
"докажут", опираясь на данные этногенетики или, скажем, ноосферного
резонанса, что чернокожие эволюционноо ограниченны, а белые созданы, чтобы
быть пионерами прогресса...
Помощнику слов не требовалось -- навеки снять проблему амазонок. Вплоть до
крайнего решения: упразднить общину, рассеять "мятежниц" по Кругам Обитания
и не дать им собраться вновь...
не сомневался.
педанта сказал Вилар.-- Первый -- о судьбе общины: быть ли ей вообще?
Второй: если мы не распустим амазонок, то позволим ли им создать внеземную
колонию?
Человечество начинает размножаться черенками? Я заранее согласен!
язвительно спросил Роже.
ветхим тибетским монастырем, подумал: как легко здесь читать чужие мысли!
Должно быть, в этих местах, в отстоявшейся веками ноосфере высокого
отрешенного духа, легче проявлялись предельные способности. Сейчас он
отчетливо видел ауру Роже, пронизанную желто-красными вспышками смятения, и
даже смутно различал картину, волновавшую сочлена комиссии... Целая планета
во власти технотронного матриархата; мужчины, сведенные к положению
безгласных рабов, покорных зачинателей потомства. А что дальше? Через
столетие, через пять, когда умножатся звездные колонии -- "черенки" Кругов?
Флотилии звездолетов с женскими экипажами, утверждающие в Галактике принципы
высшей женственности... и, наконец, когда-нибудь -- прямое столкновение с
"агрессивным миром мужчин". Пожалуй, Роже излишне сгущает краски. Но это все
же лучше, чем беззаботность Нгале...
состоялся. Подавляющее большинство землян вообще не думало о какой-то там
шутовской женской общине. Те же немногие, кто хоть как-то откликнулся на
вопрос Совета, мыслили однозначно и кратко: "Оставьте их в покое, пусть
делают, что хотят!"
прислушаться к отчаянным призывам "школы распада". Ее сторонники, жившие в
своеобразном фаланстере[16] под Киото, утверждали, что
человечество перестает быть единым целым. Да и что сегодня может
соединить... даже не народ, а десять или двадцать тысяч человек? Раньше люди
делали совместную работу, вынужденно сближала и жизнь в городах. Теперь нет
разделения труда -- единая техноэнергосфера, подчиненная Великому Помощнику,
оставила человеку лишь чистое творчество,-- да и города благополучно
скончались, кроме памятных и заповедных... Живя в самом глухом углу вновь
одичавшей Земли, можно получить какие угодно сведения, предметы, материалы,
энергию. Поскольку нормой является созидание,-- большинство "нетворцов"
попросту вымерло от наркомании и других излишеств,-- люди используют свое
могущество исключительно в благих целях. Но личность, вырванная из общения,
капсулируется: возникает сверхиндивидуализм, нечеловеческая изощренность.
Люди -- вселенные; люди, каждый из которых думает и говорит на языке,
понятном ему одному, и становится, по сути, отдельным биовидом... Ни один
аскет-отшельник или индийский садху не были столь отделены от мира, как наш
современник, сидящий, допустим, во льдах Гренландии и ставящий там
какие-нибудь опыты с расходом триллионов киловатт. Ну разве что выберется в
свой любимый ресторанчик на берегу Сены, исторический заповедник Париж,
съест там порцию устриц и луковый суп, поболтает с парой-тройкой таких же
затосковавших творцов-одиночек (если поймут друг друга), послушает пение
видеофантома Мориса Шевалье, завершит обед крепчайшим кофе -- разумеется,
уже в одной из кофеен Стамбула-Константинополя -- и скорее домой, скручивать
штопором бытие... Коллективы (кроме временных, ученических) сохраняются
только в десантных лагерях да на орбитальных станциях периферии Кругов.
Вместе держатся театральные и цирковые труппы, оркестры, некоторые школы
художников -- но это капли в море. Есть попытки сознательно противостоять
распаду: профессиональные цехи и корпорации, клубы, движения (вроде
"естественников" или "Второго Ренессанса"), родоплеменные поселки, Большие
Дома... Однако их вес в масштабах Кругов Обитания невелик, а грядущее --
смутно.
спрятаться за его спину. Бессознательно, но пытаются. Вон какие световые
ручьи текут от его нимба к чужим! Сдержавшись, он сказал:
корабля. Координаты у меня записаны: планетка прелесть, просто рай, вроде
Аурентины.
Ни-че-го! Надо воскресить вымершего зверя, называемого "общественным
мнением"-- а как мы этого добьемся? Как раскачаем этих чертовых
эгоцент-риков?..
плоской крышей монастырем, ржаво-коричневая, иссеченная трещинами, казалась
особенно плотной, резко-вещественной на фоне сизых потусторонних хребтов.
Фиолетовой каймой были очерчены миллионнолетние снега. За голыми корявыми
соснами ближнего отрога над вишневым морем заката медузами плыли три белых
призрачных пика.
собраний комиссии Совета. Хорошо, остро думается на земле
Авалокитешвары[17] ... И раздражение куда-то уплывает,
рассеивается, как отблески снежных медуз при наступлении ночи. Выбрали меня
в качестве громоотвода -- ладно, пусть так и будет, значит, такова моя роль.
девчушка все так же спокойно спала в своем мешке, притороченном за спиной
матери.
закругленного холма. Холм был покрыт мягкой, не знавшей покоса травой и
сидел, будто нарочно насыпанный, среди пологого склона лесистой горы. Гряда,
синевшая в предвечернем мареве, подковой охватывала зеленую равнину, где
нарезанные квадратами поля сменялись кудрявой шкурой леса и блестели пруды.
Оставалось лишь найти хозяек. Заметив далеко внизу движущийся по лугу табун
и понадеявшись, что при нем должны быть пастухи, она осторожно тронула
Баярда шагом. Направляясь к утоптанному спуску, Николь задержала копя перед
зеленым валом: бог знает кем и когда насыпанный, сытой змеей лежал он вокруг
холма, и росли на нем особенные махровые гвоздики.
вскоре копыта увязли в русле ручья, испуганный Баярд пошел боком, и
захныкала проснувшаяся Сусанна.
знакомый, вяловато-небрежный голос. Когда-то ей очень нравился голос
Карла-Хендрика: в нем чудилась сдержанная сила, от этой мужественной
хрипотцы просыпалось желание. Позднее она поняла, что Карл-Хендрик
кокетничает, позирует... всю жизнь он, мелочный и ленивый человек, носит
маску этакого расслабленного супермена. К сожалению, машина, не умеющая
ошибаться, определила, что именно он -- отец Сусанны...
Золтан, конечно, вместе с ним, они здорово сдружились за последнее время,
Карл-Хендрик совсем подмял горячего, наивного Золтана, развратил его своим
цинизмом... а поначалу Николь казалось, что прелесть этой пары именно и
состоит в противоположности. Пылкий, юношески-порывистый Золтан и мудрый,
уравновешенный Карл-Хендрик.
цветом. Николь обругала себя идиоткой: ведь могла же запретить Великому
Помощнику сообщать кому-либо ее маршрут! Эх, не привыкли мы секретничать...
Карл-Хендрик согнул перед грудью левую руку и как бы невзначай положил на
нее толстый ствол парализатора. Он -- конструктор оружия для межзвездных
экспедиций! Какая древняя и мрачная профессия -- оружейник... Наверное, она
кладет печать на личность.
погружают его в каменное оцепенение. Настоящее орудие убийства Великий
Помощник не дал бы и поднять. А тут -- дело безнадежное. Я попрошу Помощника
защитить меня от парализующего луча, они (двое!) попросят не защищать, их
совокупный импульс перевесит, Помощник умоет руки... э, ведь можно поступить
Лондон Джек
Никитин Юрий
Никитин Юрий
Роллинс Джеймс
Елманов Валерий
Мурич Виктор