физических усилий, завершить сегодня же. К сожалению. использовать в
этом деле роботов нет никакой возможности, Даже лучше, если они
останутся там, в складском отсеке, в выключенном состоянии. Вторичное
излучение, проникнув внутрь, может существенно повлиять на электронную
начинку их мозгов. Взбесившиеся роботы в вымершем звездолете! Неплохая
тема для писателя-фантаста, но ему, Гиллу, благодарим покорно, никак
не подходит.
стен "Галатеи". Гилл долго ползал по блестящему, идеально
отполированному корпусу корабля, с трудом передвигаясь от одной
ступеньки с поручнями до другой. Одолевала слабость, кружилась голова.
С высоты огромного цилиндра деревья сморщивались, казались кустами. Он
был счастлив, когда, закончив наконец закрепление кабелей снаружи,
влез сквозь люк в коридор нижнего отсека. Отдышавшись, всю первую
половину дня он занимался протяжкой кабелей с верхних этажей сюда, в
нижний. Общая кибернетическая модель задуманной операции была не
сложнее, чем комплексное управление простыми блоками: по сравнению с
теми задачами, которые приходилось решать автопилоту во время полета
корабля в космосе, - детская забава. Он установил параметры блоков,
затем, включив напряжение, опять выбрался из "Галатеи" на близлежащую
полянку, чтобы еще раз проконтролировать действие системы в целом,
теперь уже снаружи. Оставшись доволен результатами проверки, он едва
добрался до своего кресла и, рухнув в его объятия, позволил себе
двадцатиминутную паузу для отдыха. И, конечно, не выдержал ее до
конца. Часы показывала полдень, Гилл боялся, что скоро наступит еще
большая слабость, вскочил и отправился за рулонами пленки, отснятой
Эдди.
начал их перетаскивать в командный салон. Главное - ввести их в
память, а потом, если останется время, можно и выбросить ненужное.
Возвратясь сюда с пленками в третий или четвертый раз, он испытал
вдруг странное ощущение. Как будто что-то изменилось, что-то стало
здесь не так, как прежде... Но что? Напрасно он пытался установить
причину, неуверенность порождала смутную тревогу, тревога -
нетерпенье. К черту! Если тебе начинает мерещиться, перекрестись,
вспомнил он старинную присказку. Лучше уж вернуться в библиотеку за
новыми рулонами.
Ведь в салоне его встретила мертвая тишина. Повернувшись на каблуках,
он бросился было к двери, но на полпути замер и вернулся к столу. Он
не имеет права возвращаться с пустыми руками. Теперь каждой каплей его
энергии распоряжался план, план выполнения задачи; каждая впустую
затраченная минута сокращает вероятность его существования. Он подумал
о том, что на его месте Норман действовал бы так же. Но зачем искать
оправдания? Он и сам мертвец, как Норман. С одной лишь разницей: нечто
от него останется, не перестанет действовать и мыслить до тех пор,
пока это необходимо для выполнения сверхзадачи.
дожидавшимся перезаписи, лишь после этого обернулся и подошел к
Норману. Голова командира корабля запрокинулась. Нужно отнести его
вниз. Воспаленная кожа еще не успела остыть, дышала жаром, тело
обмякло. Когда Гилл взвалил его себе на плечи и понес, оно, казалось,
прибавило в весе. Тяжело дыша, он едва дотащил Нормана до жилого
отсека в длинном коридоре, шатаясь от стенки к стенке.
значения. Он ногой толкнул дверь и вместе с Норманом рухнул на узкую
койку. Усталость была так велика, что еще секунда, и он, гляди, уснет
тут же, рядом с мертвецом. Почувствовав на шее что-то влажное, провел
рукой; оказалось - кровь Нормана. С усилием встал, вынул чистое
полотенце из шкафа, вытерся, затем, сунув руку в карман, нащупал
таблетку фортфера, разгрыз ее зубами, чтобы скорее подействовала.
Отыскав в изголовье жесткую волосяную подушечку Сида, положил ее под
голову Нормана, затем аккуратно, без единой складки натянул на тело
толстое пушистое одеяло. Подумав немного, отвернул верхний край так,
чтобы застывшая красная маска, которая еще восемнадцать часов назад
была лицом, осталась непокрытой. Ты, кажется, рехнулся, Гилл.
вернуться в командный отсек.
участился до ста ударов в минуту, между сознанием и внешним миром
повисла туманная пелена головной боли. До полуночи он еще кое-как
боролся с собой, но потом сдался и выключил прием. Недурно было бы
взять на выборку несколько контрольных проб, но руки дрожали, и Гилл
опасался испортить при поиске уже сделанные записи. Большой Мозг не
может учитывать, болен ты или здоров, такого рода коррекция ему
неизвестна. Гилл откинулся на сиденье. Подленькая струйка
головокружения точила и точила, забиралась в мозг все глубже. Внезапно
перед ним словно разверзлась темная пропасть, он рухнул в нее, увлекая
за собой весь комплекс компьютеров, командирский отсек, "Галатею", всю
планету. Долгое время только страх сопровождал его при падении в эту
черную бездну, вплоть до утра. Проснувшись, Гилл понял: левую ногу
парализовало. Это внесло какое-то новое ощущение в медленно
возвращавшееся сознание.
десятки других вариантов. Горло жгло, подступила тошнота. Ну, на эти
прелести он рассчитывал. Но если паралич будет распространяться...
Заложив в приемник оставшиеся коробки и забив его до отказа, он
опустился на четвереньки и пополз к выходу, держа курс на складской
отсек. Придется все-таки использовать роботов. Довольно даже одного,
только бы до них добраться. Норман сделал глупость, настояв на отсылке
лифта, да и сам он поступил не умнее, подчинившись приказу. Достаточно
было опустить до уровня восьмого или десятого отсека, лишь бы не по
соседству с взбунтовавшимися реакторами. Теперь лифт, разумеется,
получил такой заряд облучения, что его действительно опасно приближать
к командному салону, полному магнитофильмов и электронной начинки.
Первые три уровня Гилл преодолел довольно успешно, но дальше пришлось
просто катиться по ступенькам, по возможности помогая себе руками.
плечо робота Шарика, с удовлетворением наблюдая, как ловко и осторожно
тот карабкается по железным ступенькам лестницы. Шарик принадлежал
Максиму, он-то и дал ему это ласковое имя. Слов нет, Шарик был если не
самым хитроумным, то, во всяком случае, самым надежным из всей
"железной гвардии" "Галатеи". И все-таки придется выключить и его,
после того как он выполнит свою задачу.
подтаскивал коробки с записями, Гилл отбирал наиболее достойные
введения в память, робот выполнял все остальные операции. Около трех
часов пополудни Гилла начал душить кашель, пришлось прервать работу.
Шарик несколько раз терпеливо просил Гилла повторить указание, но тот
лишь махал руками, а лицо его синело от удушья. Блестящие круглые
глаза-фотоэлементы робота внимательно смотрели на человека.
так, что Шарик все же ее понял. Став рядом, робот окаменел, а человек
потерял сознание.
осталось мало. Свинцовая тяжесть паралича слева поднялась уже до
поясницы, легкие покалывало словно тысячью игл, из углов рта стекало
по шее что-то жидкое. Удары молоточков в висках, похоже, вот-вот
пробьют насквозь череп.
удалось-таки ввести в Большой Мозг. Главное сделано. В конце концов,
Мозг вполне способен дополнить их сам недостающей информацией из того,
что у него имелось прежде. Оптимизировать идею легче, чем родить ее,
это посильно для любой думающей машины.
момента Гилл учел с самого начала. Сейчас он позовет Шарика и прикажет
унести себя отсюда... Пожалуй, это единственное легкомыслие: он не
может, не хочет остаться здесь в виде бездыханного тела. А Шарик не
может вынести его на волю потому, что у Гилла не хватит сил цепляться
за его шею, пока робот будет спускаться по лестницам с самого верха.
Но, во всяком случае, лишь бы подальше от Большого Мозга. Однако
сможет ли он произнести команду? Еще утром Шарик не всегда мог уловить
его слова.
кончиком распухшего языка вытолкнуть кровь, накопившуюся во рту. Это
ему удалось, по подбородку потекли струйки, добрались до груди.
Рискнув, Гилл набрал в легкие побольше воздуха. Только бы не проклятый
кашель.
остановился. Гилл почувствовал, что сейчас закашляется.
за нее ухватиться. Для этого пришлось задержать дыхание, померкло в
глазах.
Мережковский Дмитрий
Посняков Андрей
Юрьев Сергей
Афанасьев Роман
Сертаков Виталий
Суворов Виктор