Чтение 5–й страницы книги ~Пульсирующий камень~

Эванс, сидевший между Джеем и Финклем, слева от меня, вдруг спросил:

-- За Астрид и за чем еще, господин Купер?

Вот так. Он тоже догадался. У Эванса странно блеснули глаза. Я хорошо
знаю этот блеск. Стоит ему появиться, и, как правило, недалеко до беды. Я
промолчал. Он усмехнулся:

-- Немало дров наломали тупамарос, а? В Бостоне, например. Помните? Я
уверен, что помните, вы ведь журналист... Может, это вы написали ту статью в
"Монитор"... Ведь так?

-- Нет. Писал один моя коллега.

-- О чем это вы говорите? -- недовольно спросил Джей.

Финкль снова вытер вспотевший лоб и проговорил:

-- Да, да, прошу вое, помолчите!. Мой прибор... Эти люди... случай,
которого я так ждал, чтобы... чтобы спасти людей и показать, что...

-- Осторожно, инженер! -- воскликнул Эванс. -- Что толку молчать? Я
хотел сказать -- странно, что Астрид решилась угнать самолет, чтобы
отправиться в Боливию... А вам это не кажется странным?

-- Пожалуй... -- согласился Финкль, -- но...

-- Ведь оба могла купить билет на любой рейс и совершенно легально
отправиться в Ла-Пас. И никто бы слова ей не сказал. Зачем же понадобилось
угонять самолет?

Джей почесал затылок. Вот именно, -- проворчал он, -- мой самолет!
Зачем?

Молчание. Сквозь темные серые облака проглянул луч солнца. Но местность
вокруг стала еще мрачнее.

-- Зачем? Вы не могли бы ответить на этот вопрос, господин Купер? --
спросил Эванс.

Он был очень бледен. Волнение, которое заставило блестеть его глаза,
проявилось и в дрожании голоса. Бородатый, он показался, мне похожим на
охотника, учуявшего легкую добычу, .

-- Отчего же, я могу вам ответить. Никому не известная мисс Астрид
могла беспрепятственно покинуть Соединенные Штаты. Но если эта самая мисс
Астрид везет с собой, к примеру, миллион долларов в золотых слитках и
банкнотах, тогда вряд ли ей это удастся сделать. У нее, допустим, могли бы
спросить, откуда все это богатство... -- Все, кроме Эванса, с изумление
посмотрели на меня. Я продолжал: -- Полгода назад в Бостоне похитили
человека, сына Мак-Кея, миллионера, и, потребовали выкуп -- миллион в золоте
и банкнотах. Хотя полиция и опровергала эти слухи, говорили, будто это
сделали тупамарос. Деньги нужны были им на финансирование революции в
Латинской Америке. Вот так. Полгода назад. И у тупамарос возникла проблема
-- как вывезти награбленное. При тех строгостях, какие теперь введены в
аэропортах и повсюду, сделать это нелегко... И вдруг Астрид представился
удачный случай: перелет в Южную Америку без таможенного досмотра на частном
самолете... Что может быть удобнее? Ладно, будем считать, что эта история
закончена. Один из этих ящиков полон тротила, и Бог с ним. А в другом, если
хотите знать, спрятан миллион долларов...

Глава 4

-- Миллион долларов.

После этих слов наступила тишина. Все с изумлением переглядывались.
Что-то блеснуло даже в глазах витавшего в облаках инженера Финкля. Правильно
говорят ученые и политики, что деньги с каждым днем теряют свою власть.
Справедливо критикуют презренный металл и противники нашего общества
потребления! Но усадите их на землю спиной к пол дюжине ящиков, один из
которых полон тротила, а другой набит долларами, и все сразу же начнут
гадать, в каком же из них деньги. В этом нет, в сущности, ничего плохого.
Было бы ошибкой презирать тех, кто поддается золотой лихорадке. Деньги
помогают делать немало хорошего, даже прекрасного. Один итальянский писатель
еще много столетий тому назад сказал: деньги -- настолько сильная вещь, что
могут даже мертвых заставить добраться в рай... Не знаю, насколько это
верно, несомненно одно; мысль о миллионе долларов вынудила забыть о
чистилище.

-- Черт побери! -- проворчал Джей. Светловолосый, полнотелый,
веснушчатый, он казался большим ребенком и даже ругательство в его устах
звучало совсем по-детски: "Черт побери!"

-- Миллион долларов! -- протянут Дег, сжав губы, и посмотрел мне в
глаза. -- Неплохая сумма, а?

Я не ответил. Финкль молча изучал кончики своих ботинок. А Эванс, не
отрываясь, смотрел на меня. Зрачки его горели жадностью и, возможно, скрытым
коварством. Он негромко произнес:

-- Допустим. Что же теперь делать?

-- Ничего. Сидеть спокойно и ждать тупамарос.

-- Да вы с ума сошли! -- злобно прошептал он. -- Тут под рукой такой
подарок судьбы, а вы хотите... потерять его?

-- Подарок судьбы, не спорю. Но жизнь дороже. Мисс Астрид, не
задумываясь, всадит вам пулю в живот, Эванс.

-- Глупости! Нас четверо. Она может ранить кого-нибудь одного, это
верно. Но если мы -- набросимся на нее все вместе... -- он замолчал. Я
слышал, как взволнованно дышит Джей.

-- А потом? Что вы намерены делать дальше? Допустим, нам удастся
обезоружить ее, что дальше?

-- Осторожно, -- приглушенно прозвучал голос Дега. -- Они идут.

Когда Сильвия вышла из самолета, Астрид сбросила радом с нею несколько
шерстяных одеял. Потом спустилась на землю и направилась к нам, слегка
пошатываясь под тяжестью висевшей на плече большой сумки, наполненной
консервами.

-- Вот одеяла и еда, -- сказала она, остановившись шагах в десяти от
нас, и передала сумку Сильвии -- та почти сразу же опустила ее на землю.
Сильвия выглядела теперь более спокойной, краски вернулись на ее лицо, и она
вновь стала прекрасной, как солнце.

Никто даже не взглянул на банки, выкатившиеся из сумки. Финкль,
задумавшись о чем-то, закутался в одеяло. То же самое очень старательно
проделали Дег и Джей.

В полной тишине неестественно неподвижно мы просидели, наверное, с
полчаса. День, казалось, не спешил рождаться. Свет был тусклый, матовый.
Астрид села на землю перед нами. Казалось, ее взгляд витает где-то очень
далеко. Но нет. Он был нацелен на нас. Когда Дег заворочался под одеялом,
она посмотрела на нега своими прекрасными голубыми глазами и и грозно
спросила:

-- Что вы там делаете?

-- Ищу платок! -- сердито ответил Дег. -- Имею я право высморкаться или
нет? Вы что думаете, у меня в кармане пистолет? Будь он у меня, можете не
сомневаться, уж я бы".

-- Дег, перестань, -- попытался я остановить его, но он продолжал, не
слушая меня:

-- Я -- фотограф. Я своим горбом зарабатываю на жизнь, а не ношусь по
всему свету, угоняя самолеты....

-- Хватит? -- воскликнула Астрид.

И он шумно высморкался, продолжая ворчать сквозь зубы.

Я посмотрел на Астрид.

-- Вы и в самом деле думаете, что мы протянем так до самого прибытия
ваших друзей?

Она выдержала мой взгляд и промолчала.

Я продолжал:

-- Думаете удержать нас тут, как на цепи? Полагаете, вам удается это?
Бросьте! Вы слишком умны, чтобы не понимать -- ваш пистолет не может
совершить чудо!

-- Только попробуйте шелохнуться, господин Купер, -- предупредила она с
неуверенной улыбкой, и в то же время поднимая дуло пистолета. ,

-- Мы ведь можем встать все сразу. Не думаю, что вы лучший стрелок на
всем Западе, Астрид. Может, попадете в меня или Джея, Дега или Эванса, но не
сразу в четверых. И одному из нас почти несомненно удастся схватить вас за
горло и тогда... -- Я замолчал и уже совсем тихо произнес главное: -- И
тогда ваши друзья, тупамарос, заставят вас отвечать за потерю миллиона
долларов. Неприятно, не правда ли?

Я попал в десятку. Она не ожидала такого и вся передернулась. Гримаса
злости исказила ее лицо, скривила рот. Она поняла, что выдала себя,
попыталась овладеть собой, но не смогла: так и осталась стоять с
искривленными губами.

--Что... доллары... -- прошептала она. -- Да вы с ума сошли? О чем... о
чем вы говорите?

-- Это вы сошли с ума, если думаете что вам удастся ваша комедия!
Бросьте, Астрид, вы же сами сказали, что вы -- тупамарос! Отчего же не
открыть все карты?

-- Замолчите!

-- Почему? Я ведь не предлагаю вам поделить награбленное. Я хочу
предложить вам только договор о... мирном сосуществовании.

Замолчите! -- повторила она и направила в меня дуло пистолета.

Я вздохнул и не произнес больше ни слова, только накинул на себя
одеяло. Тусклое небо все еще было затянуто мутным туманом. Казалось, за этой
белесой пеленой скрывается луна, а не солнце. Так прошло еще полчаса. Я
опять нарушил тишину:

-- Если только вы не задумали убить нас всех одного за другим, так
дальше продолжаться не может, Астрид.

Она промолчала.

-- Я не питаю особой симпатии к тупамарос, -- продолжал я, -- я не
одобряю их методы, и мне хотелось бы, чтобы они изменили их. Однако я не
намерен воевать с ними. Поэтому не собираюсь драться и с вами, Астрид.

Она снова не раскрыла рта. Молчание длилось несколько минут. Наконец ее
голубые глаза отыскали мой взгляд:

-- Что же вы предлагаете?