Чтение 5–й страницы книги ~Страна огромных следов~

вертолет.

Последний вечер перед отъездом мы провели в одном из подвальчиков Фоса
за бутылкой отвратительного виски. Мы ощущали на себе тяжелые, пристальные
взгляды мужчин, сидевших в углу и молча потягивавших местное вино. Это были
усталые люди, измученные непрестанной борьбой с буйной, злой и враждебной
природой... Кое-кто подошел к нашему столику, чтобы полюбопытствовать, кто
мы такие и куда направляемся. Я сказал им правду -- мы журналисты,
отправляемся в глубь страны делать снимки и писать статьи. Я знал, что никто
здесь не читает "Дейли Монитор". Знал также, что никто мне не верит.

Они поджимали свои пересохшие губы и молча недоверчиво улыбались,
обнажая испорченные зубы.

Мы двинулись в путь на рассвете, на старом пароходике, который ваз
какие-то товары жителям отдельных домов, приютившихся на берегах реки. На
борту было пять или шесть индейцев. Команду составляли четыре матроса --
негры с лоснящимися, непроницаемыми лицами. Капитан был сухопарым метисом с
беззубым ртом, с длинными и сухими, словно у обезьяны, руками. Он. встретил
нас молча, нахмурившись, сунул в карман наши доллары и буркнул, что
единственная каюта, какая есть на судне, находится в носовой части, и мы
можем спуститься туда.

-- Должно быть, вы не часто возите пассажиров? -- поинтересовался я. Он
указал на индейцев:

-- Отчего же не часто? -- И хотел уйти, но я задержал его:

-- Я имею в виду, -- пояснил я, -- иностранцев.

В Марагуа, к примеру... Возили вы когда-нибудь иностранцев в Марагуа?

Он задумчиво посмотрел на меня и недовольно ответил:

-- Последний раз это был господин комиссар, да... Я отвез его в
Марагуа.

-- А, так там есть комиссар?

Вместо ответа он кивнул и ушел, не произнеся больше ни слова. Дег,
стоявший позади меня, опустил рюкзак и сказал:

-- Ну что ж, Мартин, выходит, Марагуа достаточно крупный центр, если
там есть комиссар полиции.

-- Насколько мне известно, Дег, это дурное место.

-- Несчастливое?

-- Этот город построен наспех в конце прошлого во времена великой
каучуковой лихорадки. Знаешь, тут, в Южной Америке, с каучуком произошло то
же самое, что в Калифорнии с золотом... Съехались добытчики со всего света,
построили города с театрами, гостиницами, игорными домами.. Несколько лет
дела у всех процветали. Потом наступил кризис, цена на каучук упала, денег
стало не хватать... Знаешь, как это бывает, Дег? Города опустели, и джунгли
поглотили их. Теперь в Марагуа никто не живет, вернее, почти никто.

Дег, казалось, был разочарован. Он попытался улыбнуться:

-- Но комиссар там все-таки остается до сих пор?

-- Конечно! На месте города могут подняться непроходимые джунгли, но
должность все равно останется. Ну, подхвати-ка вещи и пойдем посмотрим, что
это за каюта.. А насчет комиссара, -- добавил я, спускаясь по трапу, -- так
я очень рассчитываю на него... Обычно это надежные люди, которые хорошо
знают джунгли и индейцев... Он может быть нам полезен.

Далеко в горах довольно долго шел дождь, и вода в реке была желтоватой,
мутной, стремительной. Илистый, бурлящий поток нес ветки, кусты, пятна
беловатой пены и даже целые деревья, с корнями вырванные из земли. Некоторое
время, пока солнце поднималось на затянутое густым розоватым туманом небо,
нам встречались лодки, спускавшиеся по вздувшейся, вышедшей далеко из
берегов реке. А потом больше никто нам не попадался. И не слышно было
ничего, кроме натужного шума двигателей и плеска воды у бортов.

Милях в двадцати от горы Фос джунгли замкнулись, зажали нас двумя
непроницаемыми зелеными стенами. Река тут была шириной в три или четыре
метра, но, вздувшись, она поглотила берега и, казалось, не имела, границ.
Деревья поднимались прямо из воды, и повсюду царил сладковатый запах гниющих
растений и мясистых цветов. Иногда веял теплый ветер, и запахи чувствовались
еще сильнее.

Теперь мы не видели больше никаких следов человека. Встречались лишь
редкие хижины серингейрос -- сборщиков каучука -- молчаливые и пустые,
наверно, уже брошенные. Больше ничего. После первого дня плавания какое-то
странное беспокойство охватило нас своей потной рукой. Было такое ощущение,
будто мы вошли в какой-то коридор, у которого нет конца. Из джунглей --
когда старые машины, обессилев, останавливались и капитан начинал ругаться
-- доносилось неведомое могучее дыхание, и слышались громкие, жалобные крики
птиц. визгливые вопли обезьян и еще какие-то загадочные голоса, наверное,
хищников, за которыми охотились, или, быть может, индейцев, наблюдавших за
нами из зарослей.

Одиннадцать бесконечно долгих и тоскливых дней плавания все было
хорошо, все было спокойно. Мы почти все время проводили на палубе, потому
что жалкая каюта, в которую нас поместили, была полна насекомых, плесени и
резкого зловония от гнилых водорослей. На палубе в тени заштопанного тента,
защищавшего от безжалостного солнца, мы смотрели на берега, одинаковые в
своей дикой и буйной растительности, читали либо играли в карты. Я делал
кое-какие записи, Дег фотографировал. Мы не говорили о Стране Огромных
Следов. И странно, -- даже не думали о ней.

Редко слышны были голоса негров, быстро и бесшумно проскальзывавших
мимо нас. Индейцы молчали, сгрудившись на корме, а странный, похожий на
обезьяну, капитан всячески старался избегать нас. Мне только однажды удалось
остановить его. Я перегородил ему дорогу, когда он выходил из своей каюты, и
спросил:

-- Капитан, а гостиница а Марагуа есть?

В его маленьких глазках вспыхнуло подозрение в то же время страх.

-- Есть, -- ответил он и сжал губы. Я задумался -- чего он испугался?

-- А комиссара мы там найдем? -- поинтересовался я.

Он пристально посмотрел мне в глаза.

-- Он всегда там, -- тихо проговорил он, грубо отодвинул меня и
направился в трюм.

Это произошло на двенадцатый день.

Я оставил Дега на палубе -- он фотографировал водоплавающих птиц,
нырявших за рыбами, -- а сам спустился в каюту. Мне хотелось заглянуть в
одну книгу о вымерших животных, которую я нашел в редакционной библиотеке и
захватил с собой. Я открыл свою большую дорожную сумку... и замер от
удивления. Колокольчики тревоги тотчас зазвенели в голове.

Я понял -- и тотчас нашел тому подтверждение, -- чьи-то руки рылись в
моих вещах. И тут же обрел полное спокойствие: по счастью, так бывает со
мной всегда, когда замечаю опасность.

Я закрыл дверь, положил сумку на койку и начал неторопливо извлекать из
нее все содержимое, в том числе и свой пистолет П-38, который был неразлучен
со мной всю войну в Корее. Нет, вещи были на месте. Я взглянул на коробку с
патронами. Все до единого патроны целы. Даже из конверта не пропало ни
доллара. Все оказалось в полном порядке.

И все же -- я был в этом уверен -- кто-то рылся в моих вещах. Перебирая
свои бумаги, белье, рубашки, я испытал тот же легкий озноб, то же глухое
беспокойство, которое пережил, прикоснувшись к лежавшим на сверкающем
письменном столе перу и когтю...

Я сел и стал размышлять. Нет, я не ошибся. Но кто это мог быть? Кроме
Дега и меня, кто мог спуститься сюда, в каюту, открыть сумку, осмотреть все
мои вещи? Индейцы или негры, не умеющие читать? Может, этот пришибленный
джунглями капитан?

На борту были только они, больше не мог быть никто...

А с какой целью кто-то рылся в рюкзаке? И ничего не украл? Выходит, это
был не вор. Что же он искал в таком случае? Мои бумаги, мою карту,
инструкции полковника? Значит, вполне возможно, что люди, находящиеся на
борту пароходика, интересуются нашей командировкой? Почему? Просто из
любопытства?...

Вопросы вертелись в моей голове, и я не находил на них никакого ответа.
Укладывая вещи, я подумал, что, может быть, ошибся, может, это джунгли и
изнурительная скука путешествия сыграли со мной такую шутку, сбили с толку.
Никто ничего не трогал и...

Нет. У меня было доказательство. Предохранитель на пистолете был снят,
а я никогда не оставлял его в таком положении, никогда. Тут я никак не мог
ошибиться.

Я подошел к иллюминатору и осмотрел пистолет при ярком свете. На темной
стали его было немало отпечатков пальцев. Мои, Дега и того, кто, преследуя
тайный умысел, рылся в моих вещах.

Глава 4. СТАРИК

Когда я поднялся на палубу, пистолет лежал у меня в заднем кармане брюк
и был, естественно, хорошо виден. Первым заметил его капитан и посмотрел на
меня прищурившись, сжав потрескавшиеся губы. А Дег невольно воскликнул:

-- Боже милостивый, Мартин? Да у вас в кармане...

-- Да, Дег. Там мой пистолет П-38.

-- А что вы собираетесь с ним делать?

-- Ничего. Хочу только продемонстрировать. Я имею право его носить. У
меня есть разрешение бразильского правительства.

Я присел рядом с Дегом в тени тента.

-- Продемонстрировать? Кому?

-- Дег, ты ведь не рылся в моей сумке, не так ли? - спросил я вместо
ответа.

-- Конечно, нет. А что?