Чтение 5–й страницы книги ~Планета под следствием~

меня...

- Но не моих детей, - со значением проговорил Шон. - Если бы только моя
сестра и Рурк смогли нанести дорогу на карту...

- Шинид?

- Нет, наша сестра Эйфа и ее муж, родители Банни. Они пытались нанести на
карту некоторые подземные дороги планеты. Банни едва исполнилось одиннадцать
месяцев...

- И Эйфа была опять беременна! - с нежностью и гордостью проговорила
Клодах. - Они были недолго женаты, но девушка была настоящей Шонгили. Даже
беременность ее не усмирила, а уж любопытна она была, как кошка!

- Что же произошло? - спросила Яна. Шон пожал плечами:

- Этого мы не знаем.

- Разве вы не могли это выяснить? Я имею в виду - у Сурса?

- Ты ведь общалась с планетой и знаешь, что получаемая информация, как
правило, не касается столь мелких вещей. У Эйфы и Мала была теория, согласно
которой некоторые из особых путей, ведущих от одной реки и озера к другим
здесь, на поверхности земли, повторяются под землей, под морскими водами. Я
искал, но так и не нашел их. Даже следа не нашел.

Клодах издала какой-то неопределенный звук, потом заметила:

- Должно быть, они ушли очень далеко. Дальше, чем кто-либо когда-либо
заходил.

- Пешком, на нартах ли, верхом, быть может, - предположила Яна. - Однако
существуют и иные способы передвижения, другие средства попасть на юг -
конечно, если планета не слишком возражает против подобного вторжения. Если
я смогу связаться с капитаном Грином или с тем парнем, О'Ши, может, они нас
подбросят?

- Ах ты, испорченная современная женщина, - сказал Шон, целуя ее в щеку.
- Как же я люблю тебя!

- Я знаю, что это не по-вашему, Шонгили, но до тех пор, пока ты не вывел
птицу-мутанта, подобную сурским кошкам и лошадям, нам придется мириться с
теми жалкими механическими устройствами, которые я смогу добыть.

- Я над этим работаю, Яна, правда. Но пока еще нет результатов - пожалуй,
ты права, нам придется пользоваться оборудованием Компании, чтобы бороться с
ее хозяевами. А теперь не пойти ли нам помедитировать у горячего источника?
Надо придумать, что говорить людям, когда ты убедишь пилотов отвезти нас,
куда надо. Что ты на это скажешь?

- Я уже думала, ты никогда этого не предложишь, - сказала Яна и взяла
Шона под руку.

***

Оно было маленьким; оно было теплым и мокрым, и шкура его была невероятно
драной: тонкие пряди и клочки, запутавшиеся в растрепанном меху. Оно пахло
едой, но едой не лучшего сорта.

Оно теряло вкусную кровь, вытекавшую в плескавшуюся вокруг него воду.
Вода была сложностью. Чтобы добраться до маленького кусочка еды, ей пришлось
бы вымокнуть. Разумеется, она могла дотянуться с берега лапой, вонзить в это
когти - если она вытянется - вытянется - вытянется.., ах! Она вцепилась в
шкуру добычи и потянула ее туда, где это можно было подхватить зубами, но
тут - ай! - это шевельнулось. Добыча была еще жива. Хорошо. Лучше всего -
свежее мясо. Нужно только слегка куснуть за шею, прокусить шкуру - быстрая
смерть, свежее мясо.., и не нужно выползать из удобного логова...

Она потянулась вперед, припав на грудь, вытянула шею, чтобы вонзить зубы
в висящую в когтях добычу, и - добыча выскользнула! Добыча пыталась убежать!
Она вытянула вторую лапу, выпустив когти, снова потянулась вперед, и - и..,
добыча снова выскользнула, прежде чем она успела впиться в нее зубами. Шкура
добычи была тонкой, рвалась под когтями, и она не успела перехватить лакомый
кусочек второй лапой. Добыча издала пронзительный испуганный визг, похожий
на крик кролика. Она решила прекратить вопли навсегда и снова потянулась
вперед, чтобы нанести смертельный удар.

Тут пещера содрогнулась, каменный карниз обломился, и она вверх
тормашками полетела в воду, так и не сумев ухватить добычу, снова начавшую
визжать. Как неудобно, как неловко - так унизиться, и перед кем? Перед едой!
Она выбралась из воды, отряхнулась и начала умываться.

Добыча начала бить лапами, отчаянно продвигаясь ко входу в пещеру. Она
флегматично двинулась следом. Пещера, пол и весь мир снова содрогнулись. Она
понимала, когда к ней обращались. Она села и начала вслушиваться.

Добыча тоже остановилась.

- Это т-ты сделал? - спросила она. - Ты.., ты и есть В-великий Зверь?

Она зевнула.

Мир снова содрогнулся, и она вдруг поняла, что понимает речь добычи. Она
поняла также, что добыча была молоденькой самочкой.

Она подошла ближе - молоденькое существо отступило; его силуэт отчетливо
вырисовывался на фоне сумерек, царивших за пределами пещеры. Ее лапы
вымокли; впрочем, вода была теплой. Она чуть продвинулась вперед. Самочка
стояла не двигаясь.

- Ты вовсе не такой страшный, - проговорила самочка. - Ты просто большая
кошка.

Ей нужно было сохранять достоинство. Она хлестнула себя по бокам
прекрасным, покрытым тонким узором полос хвостом и заворчала.

И тогда из-под ее вымокших лап раздался ответный рык самого Мира; земля
дрогнула, волна накатила на нее, сбила ее с ног, швырнула навзничь, заставив
ее изрядно наглотаться воды (чего ей вовсе не хотелось), и понесла прочь от
молодого существа.

Когда она поднялась на ноги, то увидела, что самочка - она больше не
решалась думать о юном существе как о добыче - не использовала свою
возможность бежать. Самочка тоже поднималась из воды, фыркая и отплевываясь.
Прекрасно. Самочка не видела ее замешательства. Достоинство было сохранено.

- Я тебя не боюсь, - заявила самочка, когда она приблизилась - втянув
когти, спрятав клыки и приглушив рык до тихого вопросительного ворчания,
меховым клубочком перекатывавшегося в горле. Вода угрожающе забурлила, и она
поправилась: до мурлыканья. - Я знала одну кошку. Совсем маленькую. Я тогда
тоже была маленькой. Пастырь Вопиющий заставлял мою маму убить нашу кошку.
Он.., он попытался это сделать. Он.., она не хотела этого, и он.., он...

С самочкой происходило что-то странное. С нее снова начала течь вода, но,
в отличие от той, в которой она стояла, эта вода не пахла серой. Она просто
была соленой.

- Моя мама была не такой, как Вознесение. Она была смелой. Пастырь
наказал ее за неповиновение, и она ушла вместе с моей кошкой. И поэтому..,
поэтому я тебя не боюсь. Ты живешь там, где должен обитать Великий Зверь -
где он лежит в ожидании глупых заблудших овец, отбившихся от стада, чтобы
схватить их и свести с ума, ввергнув в царство вечного зла, в то время как
тела наши будет терзать великое пламя преисподней. Но ты не Великий Зверь -
ты просто не можешь им быть. Может, ты.., ты - Страж Преисподней?

Невежество самочки и эти глупые предположения насчет нее самой и ее
отношений с Домом настолько вывели ее из себя, что она ответила:

- Я - Коакстл! И этого довольно.

- Я Козий Навоз, Коакстл, - со всей хитростью своего племени сказала
самочка. Она видела: самочка знает силу имен. Теперь самочка знала ее имя, а
она знала имя этого молоденького существа. Теперь самочка не могла быть
едой.

Но ее Дом уже объявил, что эта самочка - не еда: именно это и имел в виду
Дом, когда говорил с ней подземным гулом и поднявшейся водой. Она знала, что
можно делать, а чего нельзя.

- Прекрасно, Козий Навоз, - сказала она. - Козий Навоз - не еда, но,
несомненно, мне нужно поесть. А потому мы должны оставить Дом и поохотиться.
Глава 3

Река вскоре должна была разлиться, и у людей Килкула было непривычно
много воды. Как правило, даже в середине лета в глубине река оставалась
замерзшей; однако теперь Сурс создал новые реки, берущие начало в теплых
источниках: воды хватало на то, чтобы напиться, вымыться и искупаться -
конечно, если вы не против мути.

Поскольку под рукой было столько воды, а горячие источники находились в
некотором удалении от города, это место было в полном распоряжении Яны и
Шона.

Проезжая через заросли кустарника, на ветвях которого уже начали
распускаться первые листья, Яна улыбнулась: на проталинах проклюнулись
цветы, всю зиму продремавшие под снегом.

Горячие источники были тем местом, куда они с Шоном впервые отправились
вместе, где она впервые начала догадываться о его второй природе, где они
впервые занимались любовью. За водопадом пряталась тайная пещера, служившая
местом сбора жителей поселения во время лэтчки, празднеств, ночных
песнопений, позволявших напрямую общаться с планетой. Один только вид
серебристых водяных струй, от которых в теплом воздухе поднимался еле
заметный пар, и жемчужной кисеи водопадов подействовал на Яну чудесным
образом.

В эту теплую погоду им не приходилось раздеваться так быстро. Они с Шоном
не торопились - у них было время раздеть друг друга, время для ласки и
поцелуев, прежде чем оба вошли в воду. Он стремительно бросился в водяной
поток, она медленно скользнула с берега в воду, ощутив ее теплую ласку,
потом погрузилась в серебристые струи с головой. Песни птиц и стрекотание
насекомых смолкли, она больше не слышала ни шороха зверей в кустах, ни звона
сбруи, ни топота копыт кудряшей: вместо этого вода наполнила ее уши иной
музыкой.

Потом вокруг нее закружило теплое шелковистое тело; тюлень вынырнул из
воды и посмотрел на нее. Серебряные глаза глядели с вызовом и чувством - это
было так "по-шоновски", что облик селки уже не смог смутить Яну.

- Ах ты!.. - Она рассмеялась и плеснула в него водой. - Ты что,
изменяешься автоматически, как только попадешь в воду?