Чтение 5–й страницы книги ~Остров Таусена~

легок на подъем. Но разве дружат только люди одинаковых профессий и
характеров? Чаще бывает наоборот.

Гущина сразу захватило предложение Цветкова.

- Ехать вместе? Отлично! Конечно, газета охотно даст командировку. А
если найдем неизвестного ученого, это будет такое замечательное событие,
одинаково интересное и для читателей и для...

- И для нас с тобой. Значит, едем?

- Сам знаешь, меня долго уговаривать не надо. Едем безусловно. И как
можно скорее!

- Но ты ведь еще не договорился о командировке?

- Я это сделаю в одну минуту!

Собственно говоря, Рашкову очень хотелось бы самому отправиться на
поиски своего странного коллеги. Он имел серьезные основания предполагать
его существование и был крайне всем заинтересован. Он даже сердился на
Цветкова, который не обратил внимания на то, что прямо-таки бросалось в
глаза.

"Но как мне ехать, когда я уже начал читать курс лекций студентам? А
Цветкова можно освободить от работы на время", - думал Рашков.

У Гущина вопрос с поездкой разрешился легко. Он не ошибся: редакция
охотно дала ему командировку.

- Едем завтра же! Нечего долго раздумывать! - торопил он Цветкова.

- Ты не очень увлекайся, Лева. Может оказаться и в самом деле утка,
только газетная, - подтрунивал Цветков над его горячностью.

Но ироническое спокойствие приятеля еще больше возбуждало фантазию
Гущина.

Он уже представлял себе сенсацию, которую произведут его сообщения,
когда они найдут этого талантливого чудака.

Вдруг в глухой лесной избушке, среди топей и болот, они обнаруживают
полусумасшедшего... или нет, просто талантливого самоучку, какого-нибудь
обросшего седой бородой лесника или охотника, и он своим умом дошел до
открытий, уже сделанных Рашковым!

- Конечно, мы этого чудака найдем! Я не сомневаюсь - Рашков прав: этот
самоучка блестяще талантлив. Мы привозим его в Москву, он знакомится с
достижениями науки и через год становится крупнейшим ученым, лауреатом!

Открывает...

- Логарифмы!

- И изобретает...

- Громоотвод!

- Никакой не громоотвод! Ведь он не техник, а физиолог. Открывает,
допустим, неизвестную еще вам железу внутренней секреции.

- Эх ты, горячка! Ты и в школе фантазировал, да еще как! Помнишь, на
уроке географии ты так увлекательно рассказывал о саваннах, что Петр
Петрович спросил тебя, не жил ли ты сам в саваннах? А ты, не моргнув
глазом, выпалил:

"Жил!" Помнишь, как все смеялись и дразнили тебя потом?

- Это я машинально тогда сказал, - улыбнулся Гущин.

- Ну конечно. И теперь увлекаешься. Этот твой лесник в избушке,
наверно, не имеет никакой аппаратуры, нужной для сложных
эндокринологических экспериментов.

- Почему не имеет? - запальчиво возразил Гущин.

- Да ты же сам говоришь: он самоучка, значит - оторван от
научно-исследовательских учреждений.

Но Цветков только делал вид, что сомневается и не верит в успех
поисков, - он сам не меньше Гущина был увлечен предстоящей поездкой.
Расторопность, с которой он собрался в дорогу, изумила Гущина.

На следующее же утро поезд увозил их из Москвы.

А еще через день друзья сошли на маленькой станции, которая тонула в
густом хвойном лесу.

День был исключительно теплый. Лес стоял тихий, торжественный, насквозь
пронизанный солнечными лучами. Пахло смолой и разогретой прошлогодней
хвоей.

Они уже знали, что до Ильинска от станции восемнадцать километров. На
худой конец, с рюкзаками можно и пешком дойти, решили было они, но тут к
ним подошел молодой веселый человек:

- Вы не в Ильинск? Хотите, довезу?

По дороге разговорились. Возница оказался колхозником из ближайшего
села и ехал в Ильинск за покупками. Он был человеком живым, общительным,
расспрашивал москвичей, зачем они приехали и что нового в Москве. Гущин
спросил, не слышал ли товарищ об удивительной ощипанной утке, убитой не
так давно недалеко от Ильинска.

К сожалению, Андрей Тихонов (так звали колхозника) ничего об этом не
слыхал.

О заметке в газете он не помнил. Быть может, и читал, да не обратил
внимания.

Разговор на время смолк.

По обеим сторонам дороги стоял хвойный лес, и телега катилась, словно
по узкому коридору, между двумя зелеными стенами.

Солнечный свет свободно проникал между высокими стволами сосен. По
лошадиной спине пробегали причудливые тени ветвей.

Наконец они выехали из леса в поле. Вдали показались дома, заборы, и
вскоре телегу стало слегка потряхивать по булыжной мостовой.

- Ну вот, и приехали, - сказал Тихонов.

Ряды одноэтажных бревенчатых домов с затейливыми резными деревянными
украшениями и высокими крышами тянулись по обеим сторонам улицы; ближе к
центру они чередовались с новыми кирпичными постройками в несколько этажей
с нарядными фасадами и лепными орнаментами. Прохожих на улицах было
немного.

- А вы знаете, где гостиница? - спросил Цветков возницу.

- Да мы уже к ней приехали, - ответил Тихонов.

Двухэтажное здание гостиницы, очевидно, было только что выстроено. Оно
еще носило следы той холодноватой неуютности необжитого помещения, которая
напоминает ощущение от нового костюма: в нем еще чувствуешь себя неловко,
но он радует свежестью.

Друзья приняли душ, пообедали, и Гущин тут же заторопил:

- Ну, пошли!

- Что ты, Сурок! - возразил Цветков, усаживаясь на диване. - Дай
немного отдохнуть с дороги.

Но отдыхать не пришлось. Не так-то легко было удержать Гущина, когда он
был чем-нибудь увлечен!

Расспросив дежурного, как найти редакцию "Ильинской звезды", они вышли
на улицу. День уже был на исходе.

- Кремлевская улица, - прочитал Цветков на эмалированной табличке. -
Значит, недалеко. Дежурный сказал: угол Кремлевской и Ломоносовской. Нам
налево, кажется?

В это время навстречу им из соседнего дома вышел необычайно грузный
мужчина.

Трудно было определить на взгляд его возраст; во всяком случае, он был
немолод. Его голова имела почти шестиугольную форму. Белая кепка,
сдвинутая на затылок, казалась детской. Нос, брови, уши, нижняя челюсть
поражали своими размерами.

- Будьте любезны, гражданин, - обратился к нему Гущин, - не можете ли
вы сказать, где находится редакция "Ильинской звезды"?

Человек ответил не сразу. Что-то вялое было во всех его словах и
движениях.

- Р-р-ре-дакция, - с трудом выговорил он, - н-недалеко... з... за этим
уг-г-глом.

- Благодарю вас! - в один голос ответили путешественники и поклонились.

В ответ прохожий сделал какой-то жест, словно хотел приподнять кепку,
но, не донеся руки до головы, будто раздумал и опустил ее. Очевидно,
трудно было поднять такую непомерно толстую руку.

Когда они немного отошли, Гущин сказал:

- Это, наверно, больной.

- Безусловно, - ответил Цветков. - У него акромегалия, или, как ее
называют, слоновая болезнь. Ты заметил, с каким трудом он говорит? У него
и язык чрезмерно разросся.

- А от чего эта болезнь?

- От чрезмерной работы передней доли гипофиза.

- Гипофиз - это одна из желез внутренней секреции?

- Да. Придаток головного мозга.

- О, значит, по твоей специальности! - воскликнул Гущин. - Какое
совпадение!

- Тут ничего нет особенно удивительного. Эта болезнь не так редка. Ее
сейчас успешно лечат. А совсем недавно слоновая болезнь считалась
неизлечимой. Но с тех пор как...

- А вот мы и пришли! - сказал Гущин.

Над подъездом нового трехэтажного дома висела вывеска: "Редакция газеты
"Ильинская звезда".

Друзьям повезло: в редакции они застали того самого сотрудника, который
дал заметку о необыкновенной утке. Репортер Путятин, веснушчатый блондин
лет тридцати, очень обрадовался москвичам. Он подтвердил достоверность
заметки и сказал, что сам держал в руках странную птицу.

- Если хотите знать обо всем подробнее, я могу вам дать адрес охотника,
который ее убил, - предложил репортер.

- Прекрасно! - сказал Гущин.

- А кто хотел разругать их в обзоре печати? - улыбнулся Цветков. -
Выходит, что утка не газетная, а настоящая?

- Ты меня давно убедил, - отмахнулся Гущин. - Пойдем скорее к охотнику!