Чтение 5–й страницы книги ~Серебрянная рука. Меч и жеребец~

снаряжения и так далее.

В этом обсуждении Корум уже не участвовал. Испросив у Верховного
Правителя дозволения покинуть зал, Корум вышел на узенькую улочку. За ним
последовали Медбх, Гоффанон и Хайсак Нагрей-Солнце.

Ночь была холодной и светлой. Свет луны то и дело затмевался облаками,
которые ползли по направлению к морю. Корум и его спутники вышли за ворота,
перешли по мосту через ров и, обогнув лагерь, направились к стоявшим поодаль
деревьям. Где-то закричала сова. Из высоких трав доносились треск крыльев и
стрекотание ночных насекомых.

Корум посмотрел на небо. Вновь он оказался в этом лесу в полнолуние.

- Мы пойдем к Средоточию Власти, - сказал Гоффанон. - Меч ждет нас там.

Корум замедлил свои шаги - ему не хотелось вновь оказаться на кургане, с
которого он сошел в сон мабденов.

Где-то позади раздался треск. Корум испуганно обернулся и тут же вздохнул
с облегчением - их догонял Джерри-а-Конель, на плече которого сидел крылатый
кот.

Джерри улыбался.

- Усатому стало душно, - сказал он, поглаживая кота по голове. - Вот мы и
решили немного прогуляться.

Гоффанон бросил на него подозрительный взгляд, но, немного подумав,
утвердительно кивнул.

- Ты будешь там желанным гостем, Джерри-а-Конель.

Джерри поклонился.

- От всей души благодарю вас. Корум спросил:

- Почему мы должны идти именно на Курган Кремма? Неужели нет другого
места?

- Курган Кремма - ближайшее к нам Средоточие Силы, - просто ответил
Гоффанон. - Другие места слишком далеки от нас.

Корум стоял совершенно недвижно. Он внимательно прислушивался к звукам
леса.

- Вы слышите звуки арфы?

- Мы слишком далеко от замка - отсюда музыку не услышишь, - ответил ему
Хайсак Нагрей-Солнце.

- Эта арфа играет в лесу. Вы слышите ее?

- Ничего я не слышу, - буркнул в ответ Гоффанон.

- Значит, мне показалось, - сказал Корум. - А я-то, было, решил, что
Дагдаг вновь заиграл на своей арфе.

- Это кричал зверь, - сказала Медбх.

- Я боюсь этой арфы. - Корум перешел на шепот.

- Зря, - холодно заметила Медбх. - Арфа Дагдага исполнена мудрости. Она
наш союзник. Корум коснулся теплой руки Медбх.

- Может быть, для тебя это и так, для меня же все обстоит иначе. Старая
провидица говорила мне о том, что я должен бояться арфы. Она говорила именно
об арфе Дагдага.

- Забудь это пророчество. Эта старуха выжила из ума. Все, что она говорит
- чушь. - Медбх крепко сжала его руку. - Кому-кому, а тебе-то должно быть
стыдно - с каких это пор ты стал суеверным?

Ценою огромных усилий Коруму удалось хоть как-то справиться со страхом. И
тут он заметил выражение глаз Джерри. Джерри был чем-то встревожен. Заметив
взгляд Корума, он отвернулся и надвинул шляпу на глаза.

- Надо спешить, - проворчал Гоффанон. - У нас мало времени.

Корум обреченно последовал за кузнецом в глубь леса.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ПЕСНЬ МЕЧА

Таким курган Кремма Корум уже видел: курган был выбелен лучами луны,
кроны дубов поблескивали серебром. Стояла полнейшая тишина.

Глядя на курган, Корум думал о том, что же сокрыто в его глубинах.
Неужели там действительно покоятся бренные останки того, кто звался Корум
Серебряная Рука? Неужели там захоронен он сам? Впрочем, сейчас эта мысль
мало трогала его. Гоффанон и Хайсак Нагрей-Солнце вырыли у основания кургана
яму и вынули из нее тяжелый меч, рукоять которого была сделана из витых
полос стали. Меч ярко светился, казалось, что он притягивает к себе лунный
свет.

Взяв меч так, чтобы не касаться его рукояти, Гоффанон стал внимательно
рассматривать оружие. Стоявший рядом с ним Хайсак то и дело одобрительно
кивал головой.

- Этот клинок так просто не затупится, - сказал Гоффанон, - Нет в этом
мире меча лучше этого, разве что меч Ильбрика Мститель.

Джерри-а-Конель подошел к ним поближе и тоже склонялся над мечом.

- Не очень-то это похоже на сталь.

- Это - сплав, - гордо ответил Хайсак. - В него входят металл сидхи и
железо.

- Я думала, что в этом мире уже не осталось металла сидхи, - сказала
Медбх. - Только меч Ильбрика и топор Гоффанона.

- Хайсак сохранил обломки древнего меча, - сказал Гоффанон. - Когда мы
встретились, он рассказал мне о том, что хранит его уже многие годы, сам не
зная для чего. Он достался ему от рудокопов, что нашли его глубоко под
землей. Это один из ста мечей, что ковались мною перед Девятью Битвами.
Сохранилась только часть клинка. Мы уже никогда не узнаем того, почему он
оказался зарытым в землю. Нам с Хайсаком удалось сделать сплав металлов
сидхи и мабденов - сплав этот соединяет в себе лучшие свойства обоих.

Хайсак Нагрей-Солнце нахмурился.

- Может быть, не только лучшие.

- Кто знает, - сказал Гоффанон. - Со временем мы это узнаем.

- Прекрасный меч, - сказал Джерри. - Можно я подержу его?

Гоффанон резко отступил назад и затряс головой.

- Только Корум, - сказал он. - Только Корум может касаться его.

- Ну что ж. - Корум хотел было взять меч, как тут Гоффанон
предостерегающе поднял руку.

- Рано, - проговорил кузнец. - Сначала я должен спеть свою песнь.

- Песнь? - поразилась Медбх.

- Песнь меча. Петь ее положено именно сейчас. - Гоффанон поднял меч
высоко над головой. На мгновение клинок ожил, но тут же застыл черным
крестом на фоне луны. - У каждого меча должна быть своя песня. Сколько мечей
- столько и песен. Если я спою ее, то вдохну в меч душу. Давать же ему имя
должен Корум. Имя меча рождается вместе с ним, услышать же его может лишь
тот, кто будет владеть им. Безымянный, неназванный меч не может исполнить
своего предназначения.

- В чем оно состоит? - спросил Корум. Гоффанон улыбнулся.

- Не знаю. Это ведомо только мечу.

- Ты меня удивляешь, Сидхи. - Джерри-а-Конель поглаживал своего кота.

- Только не подумайте, что это предрассудок.

Порой мы можем заглядывать в иные миры, иные эпохи - и это время именно
таково. Что будет, то будет. Изменить мы ничего не можем, но даже смутное
ощущение грядущих судеб может оказаться полезным для нас. Я должен спеть
свою песнь, и я спою ее. - Казалось, что Гоффанон пытается в чем-то
оправдаться. Он обратил свой взор к луне. - Но помните - пока я пою, вы
должны молчать.

- О чем же ты будешь петь? - спросила Медбх.

- Я еще не знаю. В нужное время слова придут ко мне сами. Гоффанон стал
медленно подниматься на вершину кургана. Он держал меч обеими руками, так,
чтобы абрис рукояти не сходил с лунного диска. Остальные отступили под
деревья.

Достигнув вершины кургана, кузнец остановился.

Сладкие, дурманящие запахи ночных цветов, странные шорохи, потрескивание
ветвей и попискивание лесных зверушек полнили собою ночь. Лес стоял
непроницаемой черной стеной. Воздух словно застыл. Постепенно все звуки
смолкли, слышалось лишь дыхание людей.

Какое-то время Гоффанон стоял неподвижно. Вздымалась только его широкая
грудь. Глаза были закрыты. Затем он неспешно отметил рукоятью меча восемь
сторон света.

И началась песнь. Вот что пел Гоффанон:

Сотню мечей отковал я Славным воителям Сидхи. Но из сражений кровавых
Только один воротился.

Кого-то земля схоронила, Другие волной укрыты. Сто воинов вышли в битву,
Но только один воротился.

Обломков меча заветных На новый клинок не хватит. И без железа мабденов
Мечу не родиться внове.

В славном мече Гоффанона Мабденов и Сидхи сила. Силы же нет без изъяна -
Помни, Корум, об этом!

Гоффанон поднял меч еще выше, раскачиваясь, словно в трансе.

Ясная сила Солнца, Мудрость Луны туманной Сплелись в мече воедино, Участь
его предрешая.

Страшен врагам он будет Нынешним и грядущим, Силой напитанный Солнца,
Мудрой Луной взлелеян.

Казалось, что Гоффанон только касается острия меча, меч же держится в
воздухе сам собою.

Корум вздрогнул, вспомнив, что он уже видел этот меч во сне.

Имя клинку дается, - То-то враги затрепещут! Лезвием этим впору Скалы
гранитные рушить.

Гордый клинок Гоффанона, Время идти к вадагу. Пищу червям могильным
Давать ты отныне будешь.

Срок наступил для сидхи, Срок пришел для вадагов, Страшной кровавой
жатвы, Расплаты с врагом извечным.

Волна озноба пробежала по телу Гоффанона, он едва не выронил меч.

Кузнец громко застонал, но, похоже, кроме Корума его никто не слышал -
странное оцепенение охватило стоявших под деревьями.

Собравшись с силами, Гоффанон продолжил: