такой же бледной.
был уже не первый случай, когда он видел знакомую обстановку госпиталя в
мрачном свете. Возможно, причиной тому было слабое, но нарастающее
недовольство работой. Она все больше приобретала административный
характер, а кроме того он ощущал застойность своего положения. Заведующему
Нейрорадиологией Тому Броктону было пятьдесят восемь и об отставке он не
помышлял. Вдобавок заведующий Радиологией Гарольд Голдблатт тоже был
нейрорадиологом. Филипсу пришлось признать, что в своем стремительном
росте в этом отделении он достиг предела, и не из-за недостатка
способностей, а потому что два ближайшие места наверху были прочно заняты.
Уже почти год как Филипс начал нерешительно подумывать об уходе из
Медицинского центра в другой госпиталь, где он мог бы рассчитывать на
более высокую должность.
запретительной надписью, затем еще одни открывающиеся в обе стороны двери,
он попал в предоперационное помещение. На множестве находившихся здесь
каталок лежали взволнованные пациенты в ожидании своей очереди на
операцию. В конце этого большого помещения длинный стационарно
закрепленный белый стол охранял вход в тридцать операционных и в
послеоперационные палаты. Три сестры в зеленых хирургических одеждах
хлопотали за ним, обеспечивая попадание нужных пациентов в нужные
операционные для проведения нужных операций. Если учесть, что каждые сутки
здесь проводится около двухсот операций, заняты они были постоянно.
Филипс, склонившись к столу.
один из немногих неженатых докторов всегда был в Хирургии желанным гостем.
Осознав происшедшее, сестры рассмеялись и стали церемонно уступать друг
другу.
уходит.
Операционный участок был тем единственным местом госпиталя, где условности
не имели обычной силы. Здесь царила совершенно особая атмосфера. Филипсу
подумалось, что это как-то связано с ношением одинаковой для всех
пижамоподобной одежды, а также с обстановкой потенциального кризиса, в
которой намеки сексуального характера служили некоторой отдушиной. Как бы
то ни было, Филипс очень хорошо это помнил. До решения пойти в радиологию
он в течение года был здесь хирургом-стажером.
Марино?
женщина двадцати одного года, прикрытая простыней. Очевидно, сквозь туман
предоперационных медикаментов она услышала свое имя, и голова ее медленно
повернулась к Филипсу. Перед операцией ей наголо обрили череп и видом
своим она напомнила Филипсу маленькую певчую птичку, лишенную перьев. Он
дважды мельком видел ее при проведении предоперационного рентгеновского
обследования и теперь был потрясен тем, насколько она сейчас изменилась.
Он не представлял, как она мала и тонка. Глаза ее смотрели умоляюще, как у
покинутого ребенка, и Филипсу оставалось только отвернуться, вновь обратив
внимание на сестер. Одной из причин его перехода из Хирургии в Радиологию
было осознание того, что он не может удержаться от сопереживания с
некоторыми пациентами.
больную оставили наедине с ее страхами.
мемориального госпиталя, - сказала блондинка. - Он хочет записать сигналы
из той части мозга, которую собирается удалить.
Маннергейм имел обыкновение расстраивать все планы.
на этой неделе устраивает большое представление. Но они должны начать
буквально через пару минут. Нам просто некого было с ней послать.
предоперационное помещение. - Когда Маннергейму потребуются
локализационные снимки, звоните прямо мне в кабинет. Это сэкономит
несколько минут.
направился в комнату отдыха хирургов. В 8.10 она была почти пустынна,
поскольку операции, начавшиеся в 7.30, были в самом разгаре, а до
следующих оставалось еще довольно много времени. Лишь один хирург
разговаривал по телефону со своим биржевым маклером и рассеянно
почесывался. Филипс прошел в раздевалку и покрутил цифровой замок узкого
шкафчика, оставленного в его пользовании стариком Тони, который занимался
хозяйством хирургического отделения.
вздрогнуть сигнал аппарата персонального вызова. Он и не подозревал, как
напряжены у него нервы. Мартин взял трубку висящего на стене телефона,
стараясь не касаться ею крема. Вызывала Хелен Уокер, его секретарша - она
сообщила, что Вильям Майклз появился и ждет его в кабинете.
возбуждение по поводу обещанного Вильямом сюрприза. Он протер лицо
одеколоном и натянул свое длинное белое пальто. Проходя через комнату
отдыха, он обратил внимание, что хирург все еще разговаривает со своим
брокером.
подняла голову от машинки, когда мимо пронеслась стремительная фигура
шефа. Она привстала и потянулась за кипой писем и телефонных сообщений, но
передумала, когда дверь кабинета Филипса захлопнулась. Пожав плечами, она
продолжила печатание.
из радиологических журналов Филипса.
на нем сидящий, слегка поношенный твидовый пиджак, который он купил во
время учебы на третьем курсе МТИ. В свои тридцать он выглядел
двадцатилетним; у него были такие светлые волосы, что рядом с ним Филипс
казался шатеном. Он улыбнулся, при этом его небольшой рот выразил озорное
удовлетворение, а бледно-голубые глаза заблестели.
в журнал.
меня на нервах. Беда в том, что тебе это хорошо удалось.
быстрым движением Филипс пересек комнату и вырвал у него журнал.
сюрпризе, сведешь меня с ума. Я почти готов был позвонить тебе прошлой
ночью в четыре часа. Теперь жалею, что не позвонил. Думаю, ты этого
заслуживаешь.
нагнулся и стал рыться в кейсе. Через минуту он извлек небольшой сверток в
темно-зеленой бумаге, перевязанный толстой желтой тесьмой.
отражающие какой-то успех в их исследовании. Никакого подарка в обычном
смысле он не предполагал.
острым, что почти обратилось в злость.
тот, все еще протягивая сверток. - На, держи.
реакции. Что бы он ни ощущал, ему не хотелось обижать Майклза. В конце
концов, это красивый жест.
легкий, длиной сантиметров десять и толщиной два с половиной.
Покупка подарка так не вязалась с личностью этого гениального мальчишки из
отделения вычислительной техники. И не потому, что он не был дружелюбен и
щедр. Просто он был так погружен в свои исследования, что обычно забывал о
вежливых условностях. По существу, за четыре года совместной работы Филипс
ни разу не встречался с Майклзом в неслужебной обстановке и считал, что
его потрясающий мозг никогда не перестает работать. Помимо всего прочего,
именно ему в двадцать шесть лет было предложено возглавить вновь созданный
в университете отдел искусственного интеллекта. В МТИ он стал доктором
философии, когда ему было всего девятнадцать.
ней последовала темно-зеленая бумага. Под бумагой оказалась черная
коробка.
- как черный ящик. Теперь тебе надо заглянуть вовнутрь.