раз. Губы ее были сухие. Губы и глаза. Приближался час наступления темноты.
- Иди, - сказала она. - Теперь иди. Иди и не оглядывайся. И не говори
ничего. Я не выдержу больше. Не оглядывайся на меня. Если надо будет - не
оглядывайся. Иди.
Где-то били часы. Били медленно, размеренно, с оттяжкой. С тех пор я не
выношу боя часов.
...А судьбы свои мы выбираем все-таки сами, выбираем вслепую, наугад, и
ничего в них уже не изменишь, и бога нет, чтобы свалить на него
ответственность и вину за выбор, и даже пройдя сквозь огонь и выйдя из
огня, помним о несказанных словах и о потраченных зря минутах, и о том, что
не оглянулся вовремя или, наоборот, не выдержал и оглянулся - как Орфей на
пороге ада. Мы осуждены на память, и в этом наше проклятие и наша гордость.
На земле бушуют травы...
* Вадим Егоров
Опубликовано: журнал "День и Ночь"
Роллинс Джеймс
Контровский Владимир
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Емилина Ника
Шилова Юлия