Мстислав походил по вагончику из угла в угол. Потом сел за стол, посидел. Вскочил, извлек из сейфа бутылку водки и прямо из горлышка отпил грамм сто. Закурил сигарету. И вот теперь, похоже, решился. Он высунулся из окошка и крикнул:
— Эй, ребята! Все живо сюда!
Когда все шестеро его товарищей по оружию собрались в комнатушке, Мстислав сказал короткую речь:
— Братва. Эти козлы из Старгорода хотят нас подставить. Они там, суки, собираются нас за башли сдать Кислоярским гадам. А какой у них на нас зуб, не мне вам объяснять. — Как и положено гениальному оратору, Мстислав выдержал паузу и продолжил: — А вот хрен им. С нами такие приколы не ломятся. Не на тех напали. Есть тут, братва, у меня одно толковое дело на примете. Бабки хорошие обещают, и пострелять можно будет вволю. Не то что здесь киснуть. Так что лично я отсюда сматываюсь. Кто со мной? Все? Тогда по коням!
Похватав свои нехитрые пожитки, бывшие таможенники, а ныне вольные стрелки, высыпали из вагончика. Как раз возле шлагбаума стоял микроавтобус "Латвия". Весело размахивая автоматами, солдаты удачи выкинули шофера и, погрузившись внутрь, покатили навстречу приключениям.
Через некоторое время к открытому шлагбауму подъехал грузовик.
— Куда это они запропастились? — спросил старый водитель своего молодого напарника.
— А может, проедем, пока их нет? — предложил тот. — Десять долларов сэкономим.
— Эх, пацан, ты этих живоглотов плохо знаешь, — отмахнулся старый. — Они тут где-нибудь неподалеку засели. И только мы поедем, они и наскочат.
— Ну и что? — спросил молодой.
— А то, — многозначительно отвечал старый. — Пришьют нам незаконный переход границы и отберут весь груз. Вот что.
И тут из кустов появился водитель "Латвии", отсиживавшийся там с перепугу.
— А, ну вот один и ползет, — сказал старый.
— А почему он не в форме? — удивился молодой.
— Какая там форма, — усмехнулся старый, — они одеваются во что у нас, шоферюг, отнимут.
— И оружия при нем нет? — все продолжал расспросы молодой.
— Пропил, наверно, — пожал плечами старый. — Хватит трепаться, давай десятку сюда. Может, без шмона обойдется.
А водитель "Латвии", подойдя поближе, обратился к старому шоферу:
— Мужик, слушай, подбрось до Кислоярска.
— Ну что ж, это можно, — спокойно отвечал старый, протягивая десять долларов. — Ну так ты нам сначала печать шлепни, и поехали.
— Мужики, — опешил тот, — да я простой водила! Какая у меня печать?
— Ладно, — осклабился старый, — брось дурака валять. Больше десятки у нас все равно нет.
— Да вы не поняли, — уже занервничал водитель "Латвии", — я тут случайно застрял. Таможенники на моем микрушнике уехали…
— Как тебя зовут? — деловито осведомился старый.
— Руслан. А что?
— Ну так вот, Руслан, — спокойно продолжал шофер, — больше денег у нас нет. Хочешь, можем блок сигарет дать?
— Да на хрена мне ваши сигареты!.. — разозлился Руслан.
— Ну, не нужны сигареты, бери десять долларов, — невозмутимость старого шофера была непробиваемой.
Руслан с досадой обернулся по сторонам, и его взгляд уперся в вагончик. В его голове мелькнула мысль: "А, была не была! Возьму-ка я там печать. Шлепну ее в их бумагах, и дело с концом".
Сказано — сделано. Печать нашлась в открытом сейфе рядом с початой бутылкой водки. Руслан отхлебнул из нее маленько для храбрости. Но когда он вышел из вагончика, у шлагбаума уже стояли еще два грузовика и один автобус. И не успел он поставить печать старому шоферу, как к нему подскочили другие водители:
— Начальник, почему задерживаешь?
Уже через час Руслан сидел на вынесенном из вагончика стуле. И шлепал печатью в подставляемые ему бумаги совершенно не глядя. Лишь вежливо осведомляясь:
— Наркотики и порнографию не везете?
Все, конечно же, отвечали отрицательно, но некоторые сразу же прибавляли еще десять долларов. Время от времени Руслан прикладывался к бутылке "Метаксы", оставленной водителем экскурсионного автобуса. И закусывал копченой колбасой от водителя рефрижератора. А карманы его куртки оттопыривались от мелких долларовых купюр, которые ему совали, хотя он и честно отказывался.
— Наконец-то порядок на таможне навели, — говорили водители, отъезжая от пропускного пункта. Они не знали, что за это им надо благодарить частного детектива Дубова. Впрочем, и сам Дубов об этом не знал.
***
Синий "Москвич" неспешно катился по неровной дороге. Кругом простирались унылые Придурильские пейзажи, изредка прерываемые рекламными щитами, прославляющими достижения Республики под мудрым руководством Президента и правящей партии и призывающими граждан отдать все силы для победы Великих Идеалов.
— Боюсь, Вася, что после откровений Мстислава наше путешествие уже не имеет значения, — заметила Чаликова. Дубов отрицательно покачал головой:
— Мстислав или врет, или недоговаривает. А может быть, говорит некую полуправду, из которой еще нужно извлекать рациональное зерно. Вспомните: он легко признался, что "шлепнул" Козицкого, но взвился, когда его спросили о грузовике.
— Просто нервы не выдержали, — возразила Чаликова.
— Возможно, — не стал спорить детектив. — Но разговор на эту тему был ему очень неприятен. Почему? Ведь, казалось бы, для него это — только эпизод, одно из многочисленных преступлений, не более.
— Васенька, я посоветовала бы вам ехать чуть побыстрее, — помолчав, сказала Надя.
— Зачем? — беззаботно откликнулся Дубов. — Мстислав нас пропустил без очереди, так что до вечера сто раз успеем…
— Да нет, дело в другом. Я боюсь, как бы Мстислав не понял, что мы его просто брали "на пушку" и не снарядил за нами погоню. И вообще, нам не мешало бы на некоторое время куда-нибудь свернуть. Так, на всякий случай.
— Согласен, — кивнул Василий, — да куда тут свернешь? Уже час едем, и никаких ответвлений.
— А вон там, глядите — какой-то указатель!
Действительно, с правой стороны к шоссе примыкала узкая дорога, на ржавом указателе в начале которой значилось: "Субботино — 5 км".
— Ну что ж, заедем в Субботино, — сказал Василий и решительно повернул "Москвич".
Дорога с каждой верстой становилась все более ухабистой и запущенной, но в конце концов привела в Субботино — бедную деревеньку, раскинувшуюся вдоль узенькой речки, за которой вдали темнели холмы.
— Вася, остановитесь, — попросила Надя, увидев идущую навстречу женщину с почтовой сумкой. Дубов притормозил "Москвич", и они вышли наружу. Женщина тоже остановилась и с подозрением поглядывала на незнакомцев. Чаликова покопалась в сумочке и извлекла письмо, которое ей оставила Тамара Михайловна Свешникова.
— Насколько я понимаю, сударыня, вы здешний почтальон? — поинтересовался тем временем Василий.
— Почтальон, — ответила женщина, переводя пытливый взор с Дубова на Чаликову. — А еще и оператор, и телеграфист, и начальник почты, и весь персонал в одном лице.
— Замечательно! — обрадовалась Чаликова и протянула конверт. — Скажите, это послано из вашего почтового отделения?
— Из нашего, — ответила связистка, едва взглянув на конверт.
— Вы уверены? — переспросил Дубов. — Мало ли Субботино в бывшем СССР?
— Это точно наше, — уверенно повторила женщина. — Видите, вторая буква "Б" чуть смазана. Уже третий год просим начальство, чтоб новый штемпель прислали…
— Может быть, вы припомните, кто отправлял этот конверт? — как бы невзначай спросила Чаликова.
— А, так это же Сидоров. Ну, наш беженец.
— В каком смысле беженец? — не понял Дубов.
— Да в самом прямом. Мордавский агрессор разбомбил его дом, вся семья погибла, он один чудом остался в живых. Вот сейчас живет у нас в Субботине.
— И что это за человек? — продолжал расспросы Дубов.
— Не, ну мужик он хороший — вежливый, непьющий, вот только… Погодите, — опомнилась почтальонша, — а чего это вы тут все расспрашиваете? Уж не Мордавские ли вы шпионы?!
Василий хотел было ответить, кто они такие, но Надя незаметно наступила ему на ногу:
— Нет-нет, мы не шпионы, мы наоборот — из… ну, в общем, из организации, которая ищет пропавших без вести. Мы тут разыскиваем одного Сидорова — может быть, это тот самый.
— А, ну так это другое дело! — обрадовалась связистка. — Но поймите меня правильно — я обязана протелеграфировать в ближайшее отделение Госбезопасности, что в селе появились посторонние. У нас ведь приграничная полоса…
— Ради бога, — безмятежно махнула рукой Надя. — Раз надо, значит надо. Просто мы хотели бы узнать побольше про вашего Сидорова — может быть, это вовсе и не тот, которого мы ищем, и тогда не стоит зря его тревожить.
— А, понимаю, понимаю, — закивала почтальонша, — это вы хорошо придумали. Только Сидоров живет очень скрытно. У нас ведь, знаете, село бесперспективное, половина изб пустуют, а он поселился в самой дальней, на отшибе. И редко куда ходит, разве только до почты.
— И на что он живет? — удивился Василий.
— А он, видать, большой ученый! — уважительно сказала связистка. — Постоянно рассылает заказные письма и бандероли, а потом ему со всего света приходят ответы и даже денежные переводы. Вот на них-то он и живет. Ну, еще на огороде кое-что выращивает.
— И куда он шлет свои письма и бандероли? — спросил Дубов.
— Да по всему свету. И во Францию, и в Италию, и в Германию… А если по бывшему Союзу — то в журналы и всякие академии художеств. Я ж говорю — профессор! Как-то спросила, чего он посылает, а он ответил шибко мудрено — мол, статьи по искусствоведению…
— И еще один вопрос, если позволите, — вновь заговорила Чаликова. — По какому документу вы ему выдаете переводы и все прочее — по паспорту или как?
— Да нет, паспорт и все документы у него пропали при бомбежке. А переводы выдаем по справке, выданной нашим местным сельсоветом взамен утерянного паспорта… Ну так как — ваш это Сидоров, или как?
— Похоже, что наш, — не очень уверенно ответил Василий, — но некоторые сомнения все же остаются.
— Мы хотели бы встретиться с ним лично, — добавила Надежда. — Как к нему пройти?
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Курылев Олег
Каргалов Вадим
Юрьев Сергей