Чтение 5–й страницы книги ~Лысая голова и трезвый ум~

- Товарищ майор! - заглядываю на кухню, где оперативная группа, во главе с незнакомым майором, проводит оперативное обсуждение происшествия. - А у капитана враги были?

На кухне никого нет. В блюдце дымится сигарета. На плите исходится паром чайник. Дохлая муха на подоконнике. Ходики отзванивают двенадцать часов.

- А преступление мне одному раскрывать? - обидно до чертиков. Ведь только нащупал ниточку. Кажется, потянуть чуть-чуть, и распутается весь клубок. Так, нет! Надо все испоганить и смыться на обед в самый неподходящий момент.

Возвращаюсь в комнату. Пока все обедают, надо тщательно осмотреть место преступления. Из теории знаю, что даже опытные сыщики часто пропускают мелочи, способные кардинально поменять ход расследования. Конечно, я не надеюсь найти паспорт преступника, но хоть что-то должно остаться?

Переступаю порог и краем глаза замечаю скользящую за окном тень. Голуби совсем обнаглели. Нет, чтобы как все нормальные птицы улетать в теплые края и там гадить на африканские памятники старины.

Загадка. Зимой и летом одним цветом? Засиженный голубями памятник. Или другая загадка....

Капитана в кресле нет.

За спиной гулко хлопает дверь.

Вздрагиваю.

Форточка, скрипнув, врезается шпингалетом в створку. Трескается стекло. Падают на пол осколки стекла. Редкие тараканы испуганно спешат к плинтусам. От кресла, в котором только что сидел капитан, отваливаются колесики. В плечо вонзаются чьи-то пальцы и давят, давят, давят....

- Лесик! Ты чего?

Выпускаю воздух. Теперь понимаю, отчего люди сходят с ума. Машка - шоковая терапия, лыбиться за спиной.

- Куда капитана дел, Лесик? Ты чего молчишь? И ребята где? Я соседей опросила. Как и следовало ожидать, ничего подозрительного. В гости к капитану никто не заходил. Жалоб на недостойное поведение не поступало. Соседка, правда, одна есть. Хуже чем я, стерва. Захлопнула дверь перед носом, пришлось дверь выламывать. Она в это время с ножом у мужа заначку выпрашивала. Еле заломила.

Красивую версию о соседке, умеющую проникать сквозь стены, придется вычеркнуть. Детали не сходятся. А вот куда смылся капитан, загадка. Ему же без пистолета на улице появляться нельзя. Нервы не выдержат. Да и не смог бы он пройти мимо меня. Вопросец! Пора приступать к оперативным действиям.

- Маш. Прикрой ! - валюсь на пол. Машка, выхватывая пистолеты, падает рядом.

- А что, уже стреляли?

Приходится объяснять, что на полу я не по причине стрельбы, а для сбора улик, которые мог оставить неизвестный похититель пистолета. О пропавшем капитане стараюсь не думать. Надеюсь, что с ним все в порядке.

Напарник понимающе кивает и залегает за диваном, как в наиболее приспособленном месте для веления огня по подвижным и не очень мишеням.

Ползком, тщательно просматривая каждый сантиметр пола, продвигаюсь от дверей в сторону окна.

Так. Надкусанное яблоко. Почти свежее. Вкусное. Четыре косточки и сухая ножка. Косточку и ножку в улики.

Фотография самого капитана в юном возрасте. Фотографию в карман. Потом Угробову за бутылку отдам.

А это что за бумажки? Почерк корявый, но отдельные слова разобрать можно. "Если вам дорога жизнь... ишак, недоделанный... тридцать тысяч... в полдень...". Не знал, что капитан балуется написанием детективных романчиков. Сколько в человеке таланта. Лет через двадцать продам рукопись на аукционе.

Сок томатный кто-то разлил. Не меньше трехлитровой банки. Теперь рубашку два дня отстирывать.

Использованный пакет молока. Жир, углеводы, хлопок. Если в пакете и оставалось молоко, то его давно подлизали тараканы. Странно только, с каких пор капитан милиции употребляет молоко? Необходимо срочно проверить медицинскую карточку. А если человеку необходима немедленная помощь?

А вот это уже интересно. Четкий отпечаток ноги на подоконнике. Нога босая, без плоскостопия. Размер не капитанский. Кто-то мыл окна? Значит, плохо мыл. Стекла грязные, в размывах и паутине. За такую работу руки выкручивать надо и на трое суток в КПЗ.

Опа! Мухтар взял след! Слава молодым лейтенантам, доблестно несущим нелегкую службу!

Вытаскиваю записную книжку и торопливо, не заботясь о знаках препинания, чиркаю: - "Улика номер один мною обнаружен старый ржавый гвоздь ранее служивший очевидно гвоздем для крепления сетки от кровососущих насекомых на гвозде невооруженным глазом виден подозрительный кусок черной материи размерами..."

- Маш? У тебя рулетка есть?

Напарник вытаскивает из-за пояса косметичку, роется в ней и швыряет через всю комнату трехметровую рулетку.

"... размерами один на два с половиной см края улики ...".

- А лупа?

Машка, запасливая душа, швыряет увеличительное стекло, вытащенное из разобранного фотоувеличителя. Наш отдел самый технически оснащенный отдел в городе!

"... края улики имеют свежий надрыв что указывает на... на ...на..."

На что указывает свежий надрыв, мне пока не известно. Машка потом разберется. Не она сама, так к криминалистам смотается. Или в швейную мастерскую. В общем, найдет куда сходить.

Теперь важно не потерять улику, занесенную в блокнот под первым номером. Ничего, придет время, и улик станет больше. Дайте только разработаться.

- Мария! Нужна помощь. Пинцет есть! А зажим! А мешок! А кроме как для мусора, других мешков нет? Ладно, пойдет.

Напарник, давно оставивший пост прикрытия, крутится рядом, пытаясь разглядеть содержимое черного мусорного мешка.

- Считай, Машка, что преступление это мы с тобой раскрыли, - прячу пакет за пазуху. - Свою саркастическую улыбку оставь майору. Скажу тебе так. Преступник, или преступники, а я уверен, что их было не более десятка, проникли в квартиру через форточку.

- Шестой этаж, без балконов, - напоминает прапорщик Баобабова, постукивая рукояткой пистолета по раме.

- Ерунда, - отмахиваюсь я. - Работали специалисты. Банда альпинистов. Кстати, их то мы первыми и проверим.

- Летом альпинисты по домам не ползают, - парирует Мария. И закатывает глаза, словно я ей говорю такую чушь, что слушать не хочется. Меня это не раздражает. В хорошем коллективе всегда должен быть тот, кто ставит под сомнения слова старшего по званию.

- А следы? Следы куда девать? - тыкаю пальцем в отпечаток ноги. - Если это не альпинисты, то я не сотрудник секретного отдела "Пи".

Мария отбирает увеличительное стекло и внимательно изучает предмет спора:

- А почему они босиком?

К такому повороту я не готов. Сложный вопрос. Про квартирных альпинистов я читал, а про босых не приходилось. Версия о спортсменах - форточниках разваливается на глазах. Окончательно уничтожает ее изумительную красоту прапорщик Баобабова:

- Леш, ну ты сам подумай. Капитан сообщил о пропаже через десять секунд после исчезновения. Уже через двадцать секунд дом был окружен омоновцами и прочесан от подвалов до кончика антенн. Через тридцать, в городе ввели план перехвата. Закрыли все вокзалы, вернули все самолеты, застопорили поезда, завалили железобетонными блоками автотрассы.

- А звериные тропинки? - сдаются без боя только трусы.

- А капканы? - парирует Машка, которая не понаслышке знает толк в секретных операциях. - Так что, Лешка, забудь о форточниках. Попробуй рассмотреть задачу с другой точки. Поговори с капитаном, может он тебе скажет что-то такое, что другим не рассказал. Вот, держи мой пистолет. Мозги с пятидесяти шагов вышибает. Только ладошкой прикройся, когда стрелять станешь. Запачкаешься. А я лучше я к тетке сбегаю. С уликой твоей. Она у меня до пенсии экспедитором на ткацкой фабрике работала.

Прапорщик Баобабова, запихивает пакет с уликой в такое место, о котором настоящие лейтенанты предпочитают не говорить в приличном обществе, поправляет бронежилет и, развернувшись на двадцатисантиметровых платформах, исчезает с песней из мексиканского сериала про девушку с кепкой.

Настоящий оперативник, желающий распутать трудное дело, должен представить себя преступником, понять его действия, мотивы. Повторить каждый шаг, вдохнуть, в конце концов, тот же самый воздух, который вдыхал преступник. И результаты не заставят ждать.

Предположим, я закоренелый преступник, посягнувший на самое святое, что есть у капитана. На его табельное оружие, так неблагоразумно оставленное хозяином на время посещения ванной комнаты. Что я делаю? Начало пропустим. Способ проникновения в квартиру пока не ясен. Если исключен взлом, не проходят альпинисты и соседка, то вопрос, как можно не оставив следов войти в квартиру российского опера, выясним, когда поймаем преступника.

Далее. Вот я, совершив кражу, на цыпочках крадусь к окну, разуваюсь, забираюсь на подоконник и стараюсь протиснуться в форточку. Именно так, по моему мнению, пистолет покинул место преступления.

Запрыгивая, больно ударяюсь макушкой головы об угол форточки. Несколько маленьких, но юрких звездочек, порхают перед глазами. Красивое зрелище. Хрусталики на пыльной люстре звякают, шустрые искорки исчезают и мозги возвращаются в нормальное состояние, позволяя продолжить эксперимент.

Форточка для головы молодого лейтенанта достаточно просторна. Осматриваю окрестности.

Оцепление у подъезда уже сняли. Не рановато? Пока не закончен весь комплекс мероприятий по поимке преступника начальство не имело права так поступать. Скорая тоже уехала. Скорее всего с капитаном. Прошмыгнул мимо меня и на носилки.

- Лейтенант Пономарев! Что вы там делаете? - капитан Угробов собственной персоной, неприлично застегивая штаны, стоит на пороге комнаты и, сурово наблюдает за моими попытками повторить маршрут преступного элемента. - Какого черта?

- Следственный эксперимент, - улыбаюсь я, спрыгивая с подоконника. - Хочу понять, каким образом....

- Как вы попали в мою квартиру? - хмурится капитан, шаря рукой по креслу. - И где мой родной пистолет, лейтенант. Потрудитесь объяснить, пока я вам всю морду не испортил.

У капитана Угробова предшоковое состояние. Мозги набекрень, одним словом. Потеря оружия пагубно отражается на мозги опера. Немедленная госпитализация, пока в себя не пришел.

- Товарищ капитан, - изображаю самое участливое выражение лица. - Все хорошо и все нормально. Успокойтесь. Сейчас вернутся медики. А вы присядьте, успокойтесь.

Капитан Угробов сопит, окончательно портя нервы себе и другим, рвет на груди рубашку и бросается на меня с растопыренными руками. Ни дать ни взять сумасшедший милиционер.

На полпути капитан спотыкается о молочный пакет, теряет капитанское равновесие и врезается со всего маху в пол. Лицом как раз в то место, где разлит томатный сок. Носом. Прекращает сопеть, но начинает почти по звериному рычать.

В голову мгновенно приходит ассоциация с раненым медведем, которому пришла в голову идея оторвать голову молодому лейтенанту. А так как в данную минуту в комнате кроме меня нет других молодых лейтенантов, приходится принимать меры против разбушевавшегося без своевременно медицинской помощи капитана.

Бросаюсь на капитана и ловко, пользуясь временной неподвижностью последнего, заворачиваю его руки за спину, и выдернутым из брюк ремнем перекручиваю запястья. А чтобы капитан зря не ругался и не мешал распутывать совершенное преступление, затыкаю его рот разорванной рубашкой. Все равно она уже ни на что непригодна.

- Вот так-то лучше, товарищ капитан, - усаживаю капитана Угробова в кресло. - В санаторий вам надо, товарищ капитан.

С улицы слышна завывающая сирена. Скорая помощь? Вовремя одумались.

Входная дверь срывается с петель, отлетает в сторону и в образовавшийся проход, пригибаясь к полу, вваливаются омоновцы с натянутыми на глаза лыжными шапочками. Только глазки сверкают.

- Всем на пол! - орет ближайший, и со всего маху врезает коротким прикладом в челюсть. Даже не успеваю достать удостоверение и показать, что меня, как лицо при исполнении, бить не рекомендуется. Тем более прикладом.

Теперь я понимаю, что российские приклады самые убойные приклады в мире. Не ко времени вспоминаю зеленого парня из тарелки, которого я вот также в свое время приласкал.

Отлетаю к окну, затылком об батарею и порхающие звездочки возвращаются с подружками. Все гнездовье притащили.

Ребята в шапочках не слишком вежливо делают из меня курицу-гриль. Лицо в пол, руки-ноги растопырены по сторонам. Хорошо, что внутренности не вынимают. Ловкие, натренированные пальцы выворачивают карманы. Пытаюсь сказать несколько слов в свою защиту, но меня никто не слушает. Прижимают шею к полу. Кажется ботинком. Краем глаза замечаю, как психически нездорового капитана освобождают от ремней. Не того освобождают! Ну, ничего. Сейчас разберутся, что к чему. Может, даже извинятся.

- Поднимите его.

Ребята в шапочках вздергивают под локотки, устанавливая меня в вертикальное положение.

- Так! - уже знакомый майор Рама удивленно вертит в руках мое удостоверение. - Лейтенант Пономарев? Из отдела "Подозрительной информации"? Ну надо же! Как же, вы, лейтенант, до такой жизни докатились? По квартирам начальства лазаете? Имуществом чужим интересуетесь?

- Пистолет! Где мой пистолет, спросите! - капитан Угробов бьется в истерике под присмотром омоновцев.

- Нехорошо, - у майора Рамы вытягивается лицо. В глазах возмущение и презрение. - Нехорошо чужие пистолеты красть. Сами чистосердечно признаетесь, или с принуждением поинтересоваться?

Я в полном непонимании. Когда с ума сходит один человек, нет ничего удивительного. Но коллективное заблуждение никак нельзя списать на сумасшествие.

- Майор! Капитан! - волнуюсь так, что предательски дрожит подбородок. - Вы же меня сами вызвали! По факту проникновения посторонних в данную квартиру.

- Ага, - майор захлопывает удостоверение с моей фотографией. - Ты еще придумай, что находишься здесь по приказу президента.

- Дайте мне ему в морду..., - капитан почти плачет, прижимая к груди пустую кобуру.

Я дергаюсь в крепких руках омоновцев. Не для того. Чтобы вырваться, а чтобы не позволить капитану Угробову добраться до желаемого.

- Мда, - майор делает губы малогабаритной трубой. - Факт преступления на лицо. Что ж ты, лейтенант, так обобрался. Грубо сработал, тоесть. Капитану лицо все изувечил. Весь пол в крови. Подоконник испачкал. Пистолет куда-то дел. С сообщниками работал, или как?

Я молчу. Я начинаю понимать, что происходит. Заговор против нашего отдела. Кто-то не хочет, чтобы мы занимались серьезными, но таинственными делами. Кто? Прежде всего те, кто на самом деле проник в квартиру капитана. Подстава? Если да, то очень качественная. Даже странная. Не может же, в самом деле, майор со своими головорезами участвовать в этом концерте. Да и капитан порядочный человек. Где Машка, черт возьми?!

- Молчание не облегчит твою вину, лейтенант, - майор Рама вежлив, но чувствуется, что вежливость дается ему с трудом. Того глади, прикажет отпустить капитана, и вместе с ним на пару займется физической обработкой молодого лейтенанта.

- Нас вызвали по данному адресу для того, чтобы мы помогли следствию выяснить личность преступника, похитившего из квартиры капитана Угробова личное табельное оружие, - стараюсь говорить спокойно. Но голос срывается, скачет. - Меня видели у подъезда ваши люди. Да и вы сами уже проверяли мои документы. Со мной была Мария Баобабова. Если с вашей памятью не все в порядке, то спросите у нее.

Майор Рама оборачивается к ребятам в шапочках и все они весело смеются. Я тоже смеюсь, хотя не вижу в своих словах ничего смешного.

- Лейтенант, ну ты уж совсем, - утирает слезы майор. - Сочинитель, чтоб тебя. Жильцы дома заметили подозрительного человека в форточке капитанской квартиры и вызвали нас. И мы приехали только что. Так что все твои рассказы оставь для адвоката, который тебе понадобится в ближайшее время. Вот и капитан Угробов подтвердит.

Угробов подтверждает. Слово в слово. Как вынул пистолет и положил его на кресло. А сам в сортир обдумать предстоящие дела. Ровно на пять минут. А когда вернулся, обнаружил меня, лейтенанта Пономарева, и не обнаружил пистолета.

- А вот, кстати, и прапорщик Баобабова пожаловала, - майор Рама машет рукой, давая разрешение на беспрепятственный проход в комнату Марии. - Прапорщик, узнаете своего товарища?

На Машке нет лица.

- Лесик! Ой, извините... Леша, как ты мог?! Зачем ты сделал это?

Заговор. Ловушка. Труба дело. Если и Машка заодно с ними, то все пропало. Нет, не все.

- Я хочу сделать заявление. Прапорщик Пономарева была со мной с самого начала. И она должна подтвердить, что в момент нашего появления в квартире здесь уже было совершено преступление. Также в квартире нахохлились вы, товарищ майор по фамилии Рама.

Мария только вздыхает и удрученно смотрит на майора. Тот в ответ разводит руки.

- И прапорщик Пономарева отдала мне свое оружие на случай непредвиденных ситуаций.

Майор Рама разгребает кучу из моих карманов, но указанное оружие не находит. Сама Машка с некоторым сожалением демонстрирует оба своих пистолета. Все на месте ребята, лейтенант заговаривается.

Мне больше нечего сказать. Единственный шанс оказывается проигрышным. Мария Пономарева, мой напарник, также как и все, замешана в этом грязном деле. Непонятно только, ради чего?

- Ладно, орлы, - майор Рама, тяжело отдуваясь, поднимается, - Берите клиента и поехали. В отделении с ним разберутся. Вот, вот, капитан сам и разберется. И позвоните кто-нибудь в адвокатскую кантору. Попросите подъехать адвоката. Скажите, что бывший сотрудник милиции по уши в веществе, внешним видом и запахом напоминающим дерьмо. Лейтенант, нужен тебе адвокат?

- Лейтенанту не нужен адвокат.

На пол, залитый толи томатным соком, толи кровью капитана Угробова, падает лепесток ромашки.

- Отпустите его, - дневной свет странным образом обтекает лицо появившегося человека с ромашкой в руках. - Не заставляйте меня повторять дважды, майор. Вы же не хотите иметь неприятности?

Побледневший майор Рама нервно дергает рукой.

Омоновцы спешно отпускают меня, и я оседаю, обессилевший, на пол. Садовник как раз вовремя.

- Оставьте нас наедине с лейтенантом, - раз лепесток, два лепесток. - Капитан. Вас это тоже касается. Потом я выслушаю ваши возражения. А пока потрудитесь освободить помещение.

Омоновцы дружною толпой во главе с майором и капитаном, спешно покидают квартиру, осторожно притворив за собою дверь. Прапорщик Пономарева, этот предатель на платформах, жмется в угол. Смелая.

- Может, вы мне объясните, что происходит? - тупо наблюдаю, как, кружась, падают оборванные белые лепестки.

- Объясню, - неожиданно легко соглашается Садовник. - У вас есть часы, лейтенант? Сколько на ваших? А на моих? А на часах Марии? Может позвать кого-то еще, или достаточно?

Не верю глазам. Часы, доставшиеся еще от дедушки и никогда не подводившие, спешат ровно на тридцать три минуты.

- Догадываетесь, о чем это говорит? - интересуется Садовник.

Черт! Неужели все так просто. Просто, и в тоже время невероятно. Невозможно.

- Я вернулся в прошлое на тридцать три минуты? - осторожно угадываю я.

Силуэт в солнечных лучах жмет плечами:

- Я не знаю, лейтенант, можно ли это назвать возвращением. Но ясно одно, вас вернули в тот самый момент, когда оружие уже похищено, но уважаемый капитан еще, мм, не справился с поставленными перед собой задачами и не обнаружил пропажу. Не спрашивайте меня, лейтенант, как такое возможно. В конце концов, это задача вашего отдела разбираться с происходящими странностями. Мой вам совет, вспомните все подробности этого часа. Может, там вы найдете ответ. А теперь извините, пора. Я посоветую горячему майору не брать вас под стражу, а ограничится условным арестом с правом выполнять рабочие обязанности. Надеюсь, капитан Угробов не встретит вас в отделении и не попытается лично выяснить обстоятельство этого странного и таинственного дела.

Садовник поворачивается к дверям, и обрадованный солнечный свет освещает выбритый затылок:

- Да, лейтенант, - Садовник на секунду замирает. Солнечный свет позорно дергается в сторону. - Не бойтесь выдвигать самые невероятные версии. С невероятными историями необходимо поступать только так. Чем смешнее версия, тем вернее результат.

- И инопланетян тоже? - пошутил я.

- И инопланетян в первую очередь, - Садовник вполне серьезен. - Помните о своем даре. Что случилось раз, может повториться еще.

Садовник роняет использованную ромашку и исчезает.

- Жуткий тип, - ворчит Мария, помогая запихивать в карманы изъятое омоновцами добро. - Ты, Лесик, на меня не обижайся. Я, когда узнала, что тебя на месте преступления сцапали, сказала себе - не может быть. Ты, Лесик, знай, я тебе верю. Хоть и не отдавала тебе оружие, как ты говорил.

- Значит, и пакета с уликой тоже нет? - спрашиваю для проформы. Я и так вижу, что в том месте, куда Машка прятала пакет с лоскутком, который я снял с гвоздя, пустота. Не совсем, конечно, пустота. Но, того, что мне нужно, там, точно, нет.

- Наверно, нет, - соглашается Баобабова. - Лесик, а может это привидения? Пистолет капитанский слямзили.

- Что они с ним делать станут? Поубивают друг дуга? Вооруженная огнестрельным оружием душа Наполеона. Думай, что говоришь.

До работы добираемся на автобусе.

Пономарева принципиально ничего не носит поверх бронежилета, кроме, разве что, связки гранат и кобуру. Поэтому большинство пассажиров вышли сразу же, как только увидела Марию. Остальные не вышли по причине того, что сидели спиной к нам. А так как спиной к нам находился только один водитель, то ехать нам пришлось в гордом одиночестве. Мария сразу же добралась до водителя и попросила прокатить нас с ветерком до самого отделения без остановок.

Водитель только сказал: - "Хо!" - и вжал педаль газа до упора. Только после этого я попросил Марию убрать пистолет обратно в кобуру.

Машка, конечно, не ангел. С первого взгляда понравится не каждому. Да и с десятого тоже. Вот уважение она внушает моментально. Особенно если в упор смотрит. Рядом с такой женщиной любой нормальный мужик чувствует себя как за каменной стеной. Был бы я художником, обязательно нарисовал ее портрет. "Ходячий робот-полицейский в бронежилете". Улыбается редко. Но метко. Кому улыбнется, обязательно два зуба выбьет. Для зеркальности.

Иногда меня подмывает спросить ее, почему у оперативного работника самого секретного отдела такая неординарная внешность? Но после того, как Баобабова голыми руками вытолкала из отделения роту спецназавцев, целых три дня разбиравшихся с капитаном Угробовым по поводу ложного вызова, делать это расхотелось. Ребята до сих пор отходят от множественных ушибов и увечий.

У кабинета нас ждет секретарша Лидочка. Губки, как всегда, цвета алого кумача. Глаза сверкают контактными линзами. В руках конверт из плотной бумаги. Голубой конверт с золотой каемочкой.

- Ребята, вам письмо, - сама невинность из приемной. - Мальчишка принес. Я сразу неладное почувствовала и ребят из дежурки попросила угостить пацана конфетами. После трех килограмм мальчишка признался, что конверт его попросили доставить голоса. Откуда я знаю, какие голоса? Я ж не психиатр. Где? Отпустили. Мы ж не имеем права задерживать за доставку писем. Если всех доставителей задерживать, камер не хватит. Хотели в благодарность за сотрудничество шоколадкой угостить, но он отказался. Сказал, чтобы мы сами жрали. Правда, наглый мальчик?

- Правда, правда, - Машка насильно оттискивает говорливую секретаршу от дверей. Почему-то Баобабова с первых дней не возлюбила Лидочку. Даже знаю почему. Всех женщин, которые падают в обморок от одного выстрела, прапорщик Пономарева презирает. В особенности тех, кто много болтает. - Леш, возьми конверт. Только осторожно. Вдруг там гадость, какая?

Попытку секретарши Лидочки, желающей полюбопытствовать, что находится в столь странном конверте, Мария пресекает жестко. Хлопает дверью перед носом так, что в коридоре слетают плакаты о вреде систематического хулиганства.

Несу странный конверт двумя пальцами за уголок. Взрывное устройство в такой конверт не впихнуть, но остеречься не мешает.

- На стол его, - Мария в минуты особой ответственности берет инициативу в свои руки. Смахивает с поверхности любовные романы, за которые в другое время убила бы первого прикоснувшегося. - И отойди к окну.

Остается с конвертом один на один. Разминает пальцы, облизывает губы. Приподнимает бронежилет на уровень глаз, обнажая гладкую кожу живота с серебряным кольцом на пупке. Прижимает конверт гранатой, чтоб в случае чего не сдуло. Поддевает охотничьим ножом приклеенный край и осторожно отдирает бумагу. Что-то ищет по сторонам, не находит. Вытаскивает мачете и кончиком выдергивает из конверта полиэтиленовый пакет из-под мусора.

- Какая грязная, глупая, жестокая шутка! - Мария не по-рабочему брезгливо качает мешок из стороны в сторону, демонстрируя содержимое конверта.

- Стой! - кричу, захлебываясь от предчувствия. - Не двигайся!

- Стою и не двигаюсь, - замирает и не двигается Баобабова. - Может, объяснишь, что это такое?

Заглядываю в пакет и вижу небольшой черный лоскуток материала. Тот самый обрывок, который я снял с ржавого гвоздя.

- Это главная улика, и мой пропуск на свободу. У тебя, кажется, тетка раньше экспедитором на ткацкой фабрике работала?

- Работала. А ты откуда знаешь?

- Долго объяснять. Не могла бы ты поинтересоваться, что это такое? Если предчувствие меня не обманывает, то через пару дней мы познакомимся с человеком, который похитил у капитана пистолет. Не сойти мне с этого места.

Прапорщик Баобабова убегает к тетке, обещая вернуться как можно скорее. И правильно. Оставлять меня одного в таком состоянии нежелательно. У молодых лейтенантов в первые годы службы очень неуравновешенная психика.

Хуже всего для сотрудника секретного отдела "Пи" находится в неведении. Пока Машка общается с теткой, я хожу из угла в угол. Не просто так хожу. Думаю.

Несомненно, то, что произошло со мной, к необъяснимым явлениям отнести нельзя. Потому что, то, что сделано простыми людьми, уже в принципе не может быть необъяснимым. Не человечки же зеленые баловством маются? Это понятно. Делать им больше нечего. Таинственный враг ходит рядом. И хоть не способен проникать как соседка через стены, но что-то в нем сверхъестественное есть. Задачей нашего отдела есть необходимость скорейшего задержания данного таинственного врага. И анализ кусочка материи, присланного нам неизвестным доброжелателем, а если быть точнее, то неизвестным голосом, поможет в этом трудном, и чего правду скрывать, запутанном деле.

- Лейтенант!

Это втискивается в кабинет капитан Угробов. Плотно прикрывает дверь, озирается, нет ли кого?

У меня плохое предчувствие. Начальство, хоть и не отдающее категорические приказы, появляется не к добру. Тем более то, которое подозревает молодых лейтенантов из отдела "Пи" в похищении оружия. И Машка у тетки своей загостилась.

- Лейтенант, - капитан дышит неровно. Рубашка пропитана потом. Волосы всклочены. Но ко мне приближаться не спешит. - Послушай, сынок. Брось это дело. Мой тебе совет. Черт с ним, с пистолетом. Спишем, обычным порядком. Сгорел в доменной печи при выполнении служебного долга. Не впервой.

- Как это бросить? - не понимаю, о чем это капитан. Недавно придушить пытался, а теперь "брось"?