Чтение 5–й страницы книги ~Игры рядом~

Храм Безымянного Демона, как оказалось, находился в восточной части Скалистого побережья. Надо сказать, далековато от того места, где я встретился с Ржавым Рыцарем. Я три дня пробирался по пустошам, прежде чем набрел на первую деревушку. Оттуда двинулся на юг, в Лемминувер, где располагалась городская штаб-квартира нашей группы, замаскированная под особнячок Паулины. Занятно, но этот маленький ухоженный домик ей подарил один из ее любовников, за что она отблагодарила его, полностью посвятив нас в детали оснащения полка, которым он командовал. Никогда не понимал, почему некоторые мужики столь болтливы в постели. Я всегда предпочитал спать с женщинами, а не разговаривать с ними.

Лемминувер - городок небольшой, типично провинциальный, хоть и центр округа. Однако сам округ столь мал, что даже его столица выглядит менее внушительно самого захолустного городишки Аленкура. Правление здесь вялое и политически несознательное, поэтому округ то и дело переходит из рук в руки, чему немало способствует его расположение на стыке материка и полуострова. В связи с этим ни Шерваль, ни король Гийом не содержат там постоянного гарнизона, что как нельзя более удобно для нас. Сейчас, насколько я знал, город принадлежал герцогу, медленно, но упорно теснившему войска своего венценосного брата к центру королевства. Не слишком удачный расклад, но выбора у меня все равно не было. До Арунтона, где меня тщетно ждал его высочество, не меньше недели пути - если галопом и с минимумом стоянок, и я надеялся, что весть о том, что этот гад Эван Нортон снова ускользнул от рук правосудия, не успела распространиться так далеко.

Во время въездного досмотра я пережил несколько неприятных минут, в течение которых начальник патруля буравил меня подозрительным взглядом. Я смотрел на него чистыми глазами благородного простачка, мысленно успокаивая себя тем, что ничего непозволительного я не делал. У меня даже оружия не было - арбалет растаял через четверть часа после того, как я ступил в лес неподалеку от храма. Начальник пожевал ус, хмыкнул и махнул рукой. Вероятно, он принял меня за искателя приключений. Осанка у меня, к сожалению, а может, и к счастью, аристократичная (один из немногих подарков любезной матушки), но выглядел я в ту минуту как последний оборванец. Одежда протерлась на локтях и коленях, да и несло от меня, наверное, как от табуна вьючных лошадей.

От городских ворот я сразу направился в особняк Паулины и еще за полквартала с разочарованием увидел, что окна темны. Наверное, окручивает очередную жертву... Время, правда, слишком раннее для таких делишек. Хотя, может, прогулка верхом... Жнец ее знает. Я никогда не интересовался, как она это делает. Я немного поошивался вокруг, тщетно надеясь увидеть кого-нибудь из наших, потом, поймав свирепый взгляд привратника, убрался оттуда, опасаясь новых неприятностей. Ничего не оставалось, как ждать возвращения Паулины.

Бродить по улицам я остерегся: неровен час, наткнусь на того, кто меня узнает. По счастью, на этой улице располагалось несколько трактиров. Денег у меня, разумеется, не наблюдалось, но я все же заглянул в близлежащий. Там было людно, похоже, один из местных стихоплетов устроил небольшой концерт. Затеряться в толпе слушателей оказалось легко. Я прислонился плечом к косяку двери, поглядывая через распахнутую дверь на особняк. Менестрелю подпевал нестройный хор пьяных голосов, заглушавших музыку. Песня была романтичная - "Робер и Аттена", вселюдно известная любовно-эпическая баллада. Такие песенки обычно поют под окнами девиц, ретиво охраняемых строгими родичами, а не в городских забегаловках... Голос певца казался знакомым, и я рискнул протиснуться в глубь трактира, достаточно близко, чтобы иметь возможность рассмотреть менестреля за плотной толпой потных спин. Я бросил на него только один взгляд и почувствовал, что расплываюсь в улыбке. Проклятье, вот уж не думал, что когда-нибудь так обрадуюсь, увидев этого маленького мерзавца.

Юстас сидел спиной к стойке, закинув ногу на ногу, и уныло перебирал пальцами струны. Вид у него был самый несчастный. Посетители воодушевленно подвывали, перекрывая его приятный голос и получая гораздо больше удовольствия от собственных арий, чем от стараний менестреля. Юстас терпел, но я видел, что он готов взорваться. Какого ляда он делает среди этого сброда? Мы использовали его почти как Паулину, только она усыпляла бдительность аристократов, ублажая их тела, а специализацией Юстаса были духовные сферы. Он мог заболтать неосторожного дворянчика до смерти, предварительно одурманив его своими песнями, а Паулина, получая на руки размякшего клиента, довершала начатое. Вдвоем они были неповторимы. И поле их деятельности предусматривалось соответствующее: обычно не меньше отеля какого-нибудь баронета или, на худой конец, шикарной гостиницы. Никак не вонючая забегаловка вроде этой.

Юстас взял последний аккорд. Ему вяло зааплодировали. Я громко хлопнул в ладоши и крикнул "Браво!" Юстас непривычно хмуро покосился по сторонам из-под ровных, по-женски аккуратных бровей.

Я зааплодировал активнее, задорно присвистнул. Толпа заразилась моим энтузиазмом, на Юстаса полилась буря оваций. Он лениво поклонился, скользнул взглядом по толпе, на миг задержал его на мне, нагнулся к лютне, подкручивая колышки, потом, вздрогнув всем телом, вскинул голову. Я улыбнулся и слегка кивнул.

Его реакция меня удивила. Я думал, он либо с воплем кинется мне на шею (с него станется), и тогда я просто убил бы его на месте, либо широко улыбнется и кивнет в ответ. Он не сделал ни того, ни другого - предпочел смертельно побледнеть, задрожать и, стиснув гриф лютни, вполголоса сообщить, что объявляется перерыв. Пьянчуги разочарованно заныли, Юстас встал, перебросился парой слов с трактирщиком и неторопливо двинулся ко мне. Вернее, не ко мне - он просто шел в мою сторону. Я стоял, скрестив руки на груди и глядя на него с непонимающей улыбкой. Юстас прошел мимо, задев мое бедро лютней, коротко извинился и стал подниматься по шаткой темной лестнице на второй этаж. Я быстро огляделся, убедился, что никто не смотрит в мою сторону, и прошмыгнул следом.

Юстас буквально взлетел наверх. Я едва успел заметить дверь, за которой он исчез. Повернувшись, чтобы закрыть ее за собой, я через миг задохнулся от объятий менестреля. М-да, Юстас всё-таки остался Юстасом.

- Всё нормально, - успокаивающе сказал я, хлопая его по спине, - Полегче, мои ребра мне еще понадобятся.

Он отступил, по-прежнему придерживая меня за плечи, и ошарашенно уставился мне в лицо.

- Эван, - прошептал он, - это всё-таки ты.

- Вроде бы, - неуверенно кивнул я. - Правда, твое поведение заставляет в этом усомниться...

- О боги... Где ты был?

- Это долгая история, - отмахнулся я. - У тебя есть пожрать? Я бы коня съел.

- Сейчас! - засуетился Юстас. - Было тут...

Он подскочил к столу, отдернул завернутый наверх край скатерти. Под ней оказались бережно охраняемый от мух початый окорок и початая же бутылка вина.

- Садись, ешь, я сейчас еще принесу!

- Не торопись, - сказал я, охотно принимая предложение. В последнюю неделю есть мне приходилось нечасто, и я чувствовал, что желудок уже довольно крепко прилип к позвоночнику. Юстас куда-то убежал, как потом оказалось, распорядиться насчет более основательного обеда. К тому времени, когда он вернулся, я успел расправиться с окороком и пил его гадкое кислое вино.

- Какая мерзость, - брезгливо сказал я, упрямо заливая себе в горло эту дрянь, - Юстас, как ты мог опуститься до такого?

- Пришлось, - отрешенно сказал он, садясь напротив. Лютня валялась на полу рядом со столом, и я невольно отметил, что не припомню случая, когда Юстас обращался со своим сокровищем столь пренебрежительно. Кажется, он действительно был потрясен.

- Поверить не могу... Ты всё-таки жив, - проговорил он наконец.

- Как будто. Хотя чувствую себя прехреново. А с чего это ты решил, что я умер?

- Не один я. Все решили, - с отчаянием проговорил Юстас. - Тогда, в ту ночь, когда тебя схватили Зеленые... Эти ублюдки не выпускали нас из укрытия еще сутки! Мы вырвались, но ты был уже слишком далеко. Когда стало известно, что ты ждешь казни в Арунтонской тюрьме, Роланд и Грей собрали людей, чтобы вытащить тебя. Не вышло, еле ноги унесли. Роланд клялся, что тебя охраняют, словно самого Шерваля! Пытались искать другие каналы, но всё впустую. У Паулины что-то начало наклевываться, но тут объявили, что ты умер во время допроса. Мы думали, эти твари замучили тебя до смерти...

- Подожди! - ворвался я в этот поток. - О чем ты говоришь?! Да я ведь даже не доехал до Арунтопа!

Юстас осекся и уставился на меня с изумлением.

- Как... не доехал? - тупо переспросил он. - А где же ты был... всё это время?

- В другом месте. Не менее приятном, чем арунтонские казематы. Но об этом позже. Где наши?

Менестрель вдруг потупился, откинулся па спинку стула, пряча взгляд.

- Наши? - переспросил он, будто не понимая.

- Наши, наши! Роланд, Грей, Флейм, Дуглас, близняшки, остальные! Чем вы занимались в то время, что меня не было? Всё в порядке?

Нет, не всё в порядке. Я увидел это, еще не закончив говорить, и внутри у меня все скрутилось тошнотворным узлом.

- Ну, чего молчишь? - почти в отчаянии проговорил я, не получив ответа. - Как там наша команда? Что... их взяли, да?

- Нет больше нашей команды, Эван, - чуть слышно ответил Юстас. Под его взглядом слова застряли у меня в горле.

- В... вырезали? - с трудом выдавил я.

- Нет, - ответил он. - Просто... просто ее больше нет.

- Как? Почему?! Жнец тебя побери, о чем ты говоришь?!

- Когда стало ясно, что тебя не спасти, Роланд совсем сник. Мы пытались его поддержать, говорили, что ты вряд ли хотел бы, чтобы у нас опускались руки... Но он считал себя виноватым в том, что не смог тебя вытащить. В общем... он сказал... сказал, что не по плечу ему эта задача, что тебя никем не заменить...

- И? - раздраженно поторопил я, чувствуя неладное.

Юстас вздохнул, видимо, решив, что лучше уж горькая правда...

- И вступил в отряд Рича Саймека, - неожиданно твердо сообщил он.

Я откинулся на спинку стула, переваривая услышанное. Это был удар ниже пояса, но я привык держать даже такие удары. Рич Саймек, еще один знаменитый командир Сопротивления, был воистину слепым приверженцем своего дела. В отличие от меня и ряда таких, как я, ограничивавшихся точечными ударами, ослаблявшими более сильную на данный момент сторону и направленными против аристократов в целом, он упорно боролся с войсками Шерваля, считая его дерзким узурпатором. Короля Гийома он тоже не слишком жаловал, однако почему-то предпочитал бодаться с его братом. Он был одержим мыслью собрать настоящую армию и устроить против Шерваля организованную войну, видимо, не понимая, что таким образом существенно облегчит задачу законному монарху. А может, и понимая, что было еще хуже. Поговаривали, что Саймек действует от имени и с одобрения Кайла Урсона, но я не особо в это верил.

Не хотел верить, потому что это означало, что я фактически вхожу в состав третьей силы, действующей в гражданской войне, причем методы и цели сей силы ничем не отличались от методов и целей тех, с кем я дрался уже четыре года. Саймек пользовался любым случаем, чтобы завербовать солдат из лесных партизан, не гнушаясь лестью, клеветой и подкупом. Я встречался с ним пару раз, отношения у нас были натянутые. Он завидовал умениям и организованности моих ребят, не раз открыто заявлял, что не прочь заполучить их. Я только посмеивался, уверенный в своих людях на все сто... Не мешало мне быть менее самонадеянным.

Исходя из всего этого я не мог расценить поступок Роланда иначе как предательство. Что ж, не впервой. В конце концов, это война. Это моя война. Не в последнюю очередь потому, что я сам ее начал.

- Ясно, - наконец проговорил я. - Ну, Роланд ушел, так остальные что же? Передрались за командирский чин?

- У остальных просто опустились руки. Ты всегда был рядом и говорил, что делать. И когда ты... когда тебя с нами не стало, поняли, что ни хрена сами не можем. Мы просто не знали, за что хвататься.

- Проклятье, да чего вы не знали! - не выдержав, закричал я. - Вы же всё всегда делали сами! А я только кивал одобрительно! Вспомни наши советы. Я никогда не предлагал ничего нового. Никогда не указывал, кто, чем и как будет заниматься. Вы всё делали сами! Я лишь хвалил и пинал, когда было за что!

- Да... но... - Юстас запнулся, беспомощно развел руками. - Тогда об этом никто не думал. Нам казалось, что всё кончено. Без тебя... а потом и без Роланда. Думаю, это просто стало последней каплей.

Я устало вздохнул, потянулся к стакану с гадким вином, потом, опомнившись, со стуком отставил его от себя.

- И что же? Все побежали к Саймеку? - с горечью спросил я.

- Не все...

- Кто?

- Уинтер, Сайрс...

- Еще?

- Роберт, Христер, Мангус... Паулина...

- Паулина?! Значит, и Грей тоже, да?

- Нет, Грей нет! - вскинулся Юстас, видимо, радуясь, что имеет для меня хоть одну хорошую новость. - Грей присоединился к Ларсу. Они пытаются что-то делать. Их очень мало, не всегда выходит, но они пытаются...

- Ларс уже вернулся? - удивился я. Юстас посмотрел на меня как-то странно.

- Ну да, - ответил он. - С ними еще близняшки и Оуэн...

- А Дуглас? - спросил я. Юстас снова потупился.

- Дугласа повесили через неделю после той ночи... В Арутоне...

Я оперся локтями о стол и уткнулся лбом в ладони. Вот, значит, как... Наглый хамовитый пройдоха, языкатый мальчишка, который умел больше многих и чья беззаботная отчаянность подставила меня под нож... но она же не раз выручала нас из, казалось бы, самых безвыходных положений. Не подколешь ты больше меня, не высмеешь, не докажешь, что я далеко не лучший стрелок из арбалета... А я еще злился на тебя тогда, в укрытии. Даже когда выходил, продолжал злиться. Из-за тебя же всё...

Я стиснул зубы так, что заныли скулы, поднял голову, твердо взял стакан.

- А ну налей, - мрачно сказал я. - Выпьем за него. Пусть боги будут к нему... снисходительны.

Мы выпили молча, даже не скривившись. Помолчали. Потом я спросил, чувствуя, что уже готов к любому ответу:

- А Флейм? Она тоже?..

Юстас нахмурился, плеснул себе еще вина, залпом выпил, передернувшись.

- Тоже, - вздохнул он.

Я кивнул, горько усмехнулся, безжалостно проговорил:

- Да, ребятки, быстро же вы сдали.

- Эван, ты должен понять! Мы впервые остались одни! Не знали, что делать, как быть дальше. С тобой всё казалось таким простым...

- Вы могли хотя бы попытаться! - со злостью бросил я.

- Мы пытались!

- Что-то мало вы пытались! И месяца не прошло, а уже...

- Месяца? - перебил Юстас и снова как-то странно на меня посмотрел, - Эван...

- Что? - тут же осекся я.

- Ты... ты думаешь, что тебя не было месяц?

- А сколько?!

Он какое-то время смотрел на меня в упор, потом бесцветно сказал:

- Полтора года.

Я почувствовал, что у меня начинают дрожать руки. Сжал кулаки, но это не помогло.

- Точно? - спросил я наконец. - Ты ничего не путаешь?

- Нет, я ничего не путаю. Прости...

Со дня кошмарного ритуала до моего побега прошло двенадцать дней. Еще неделю я добирался до Лемминувера. Выходит... Выходит, все эти полтора года я провел, лежа на спине в красной комнате и разглядывая лепку на потолке. Вот сколько времени заняла "подготовка" к ритуалу женщины по имени Миранда. Что же они делали... что они делали с ней? Что они делали со мной?

- Юстас, как я выгляжу?

- А? - в его глазах скользнуло удивление. - Ну... ты здорово исхудал, побледнел... волосы немного отросли... Побриться тебе не помешает. А так - обычно.

- Я не поседел?

- Что?

- Ничего, - я встал, придерживаясь рукой за спинку стула. - Ну, а как насчет тебя? Ты теперь тоже человек Саймека?

- Нет, - немного зло ответил Юстас. - Я уж скорее подохну, чем к этой змее подамся. Не знаю, что на них всех нашло... А то, что сейчас делают Ларс и Грей, не для меня. Видишь, чем занимаюсь... Мне бы ко двору, но, говорят, Дуглас назвал кое-какие имена перед тем, как его повесили... Это могут быть и просто слухи, но... сам понимаешь. Так что мне теперь в приличные места хода нет. Играю во всяких забегаловках за крышу над головой и кислое вино.

- Окорок неплох, - машинально утешил я. Проклятье, привык я был утешителем. Меня бы кто утешил.

- Разве что, - усмехнулся Юстас. - Слушай, но ведь ты же вернулся, Жнец все подери! Ты снова здесь! Да когда наши об этом узнают...

- Ну нет! - быстро сказал я. - И думать забудь!

- Почему?! Мы смогли бы собраться опять, я уверен!

Может, и смогли бы... Да только нужны ли мне соратники, готовые перебежать в другой отряд, стоит нам попасть в настоящую передрягу? Я хотел сказать это Юстасу, но передумал. В конце концов, его-то как раз упрекнуть не в чем.

- Где Ларс?

- В городе, - удивил меня он. - И Грей тоже. Они пробудут еще несколько дней... Грей пробудет, насчет Ларса я не знаю. Если хочешь, выясню.

- Устрой нам встречу. Только тихо, твою мать! Я тебя знаю, растрендишь на всю округу!

Юстас сжал челюсти, коротко кивнул. Я почувствовал укол совести, зная, что несправедлив к нему. Ну, во всяком случае, не совсем справедлив.

В дверь постучали.

- Обед, - флегматично объявил Юстас.

- Спасибо, - вдруг вырвалось у меня. - Ты меня прости, Юстас, я... Спасибо, в общем.

Он только отмахнулся. Потом, уронив взгляд на валяющуюся посреди грязной комнатушки лютню, нахмурился и, подняв инструмент, бережно отер его полой куртки.

ГЛАВА 7

Сиплый свист. Долгий, беспрерывный, разрывающий уши, выгрызающий сердце. Хрип - низкий, гортанный, удовлетворенный. Хруст онемевших суставов, выдох новорожденных легких.

Капли смолянистой черной влаги на стальных пластинках.

Крик, застывший на губах.

- Алоиз... ты понимаешь, что мы... сделали?

- Понимаю, Джевген, понимаю.

- Безымянный... Я не думал... Она... такая...

- Тише. Помолчи.

Тонкие стальные пальцы тянутся к небу: то ли обнять, то ли схватить, сжать, раздавить в кулаке. И свист, свист, протяжный, сиплый.

- Смотри на меня! Ты знаешь, кто я? - Короткий взгляд белых глаз. Железная улыбка на немых губах.

- Иди и сделай то, для чего ты родилась!

Пристальный взгляд. Изучающий взгляд. Взгляд безумной мудрости, дикого понимания. Отливающие металлом руки, протянутые ладонями вверх. Так умоляюще. Так... унизительно.

- Иди... Иди!

В голосе - страх. В руках - дрожь. В груди - обида. Обида трехногой борзой, привыкшей, что ее гладят, а не гонят. Да, трехногая... Да, стальная. Ну и что? Ну и пус-с-с-с-с-сть...

Свист, пронзающий насквозь. Словно арбалетный болт.

Ларс должен был ждать меня в одном из местных трактиров. Я не спросил Юстаса о его реакции на последние новости - зная Ларса, можно предположить, что он хмыкнул и удивленно приподнял бровь. По силе выражения своих чувств он был полной противоположностью Юстаса. Впрочем, не уверен, что он вообще переживал чувства, требующие выражения. Однако он оставался, пожалуй, единственным человеком, к которому я мог спокойно повернуться спиной.

Встречу назначили на вечер. К тому времени я успел вымыться, побриться, отоспаться, одеться поприличнее (всё за счет Юстаса - впрочем, должником я себя не чувствовал) и навестить Паулину. Я толком не знал, зачем шел к ней. Это идея принадлежала менестрелю: он почему-то очень настаивал. Я догадывался о причине и лишь морщился, представляя себе этот разговор.

Из окна мансарды, которую занимал Юстас, открывался вид на особняк, и я засек момент, когда Паулина вернулась домой. Как я и предполагал, не одна: вокруг нее вился какой-то тощий хлыщ. Оба приехали верхом, на Паулине была изящная амазонка изумрудно-зеленого цвета, великолепно оттенявшая ее золотистые волосы. "Хороша мерзавка, - в очередной раз восхищенно подумал я. - Не ценит Грей свое счастье..."

Я выждал четверть часа и, спустившись вниз, неторопливо подошел к воротам особняка. Привратник меня, кажется, не узнал, хотя я сомневался, что несколько часов отдыха столь разительно меня изменили.

- Как прикажете доложить? - осведомился он с оттенком надменности, но, впрочем, вежливо.

- Скажи миледи, что ее хочет видеть Эван, - с легкой улыбкой сказал я, заранее представляя лицо Паулины, когда она услышит эти слова. Наверняка переспросит: "Ты уверен, Густав (Уильям, Роджер...)?" И он скажет удивленно: "Да, миледи".

Привратник вернулся очень быстро. В его взгляде читалось нескрываемое любопытство, и я понял, что угадал.

Паулина приняла меня в очаровательной голубой гостиной. Бархатные обои, ночнички по углам, кружевные занавески, клетки с канарейками. Меня от всего этого блевать тянуло, но я понимал, что роль великосветской куртизанки предполагает подобный образ жизни. Впрочем, насколько я знал, Паулине он был по душе.

- Эван... - пролепетала она, едва я вошел, и покачнулась, стиснув в руках лайковые перчатки.

Я насмешливо поклонился, не сводя глаз с ее побледневшего маленького лица.

- Похоже, с Юстасом ты сегодня не виделась, - заметил я и, подойдя ближе, взял ее холодную, как лед, руку, нагнулся, коснулся дрожащих пальцев губами. - Миледи, этим вечером вы просто неотразимы...

Она вырвала руку, влепила мне пощечину, потом кинулась мне на шею и зарыдала, уткнувшись лицом в мое плечо. Вельветовая куртка Юстаса быстро промокла.

- Где ты был? Где ты был?! - рыдала Паулина.

- Не важно, главное, я снова здесь, - бодро сказал я, отстранившись и аккуратно вытирая мокрые дорожки с ее висков. Плакала наша Паул аккуратно, умело, так, чтобы не страдал макияж, - Тем более что вам тут особо скучать не доводилось. Тебе-то уж точно.

Она отступила на шаг, закусила губу.

- Юстас тебе сказал... - это был не вопрос, а констатация факта. Я кивнул:

- Ну и как? Нравится тебе у Саймека?

- Эван, мне...

- Да ладно, - с деланной небрежностью отмахнулся я. - С тебя-то что взять? Женщины! Имя вам - непостоянство, - я насмешничал и храбрился, постепенно осознавая, зачем Юстас отправил меня сюда. Поняла это и Паулина - она была проницательной девушкой, - и теперь смотрела на меня пристально и немного осуждающе.

- Она чуть с ума не сошла, - тихо проговорила Паулина. - Я всерьез опасалась за ее рассудок.

- Оклемалась быстро, тем не менее, - грубовато сказал я, почему-то не в силах посмотреть ей в глаза.

- Это я предложила ей присоединиться к Саймеку... Она тогда еще плохо понимала, что делает...

- Ты-то как смогла бросить Грея?

- Не говори мне о нем! - взвилась она, - Даже не заговаривай! Не смей!

Так, теперь все понятно. Голубки поругались в очередной раз. Причем, видимо, достаточно серьезно... очень серьезно, если уже полтора года находятся по разные стороны баррикад. Ну, не совсем по разные... Почти.

Да, полтора года... Я всё никак не мог привыкнуть к мысли, что из моей жизни выпали шестнадцать месяцев.

- Паулина, скажи, что, правда прошло полтора года? - вырвалось у меня.